Творчество

Я уходил за городскую стражу,
С моим народом навсегда порвав.
Навстречу степь желтела низким кряжем
И духом злым сухих и жестких трав.

Ты умоляла, стискивала руки,
Но ты ль могла меня остановить?
Я шел на подвиг, на венец, на муки,
Я цепи рвал, а ты была — лишь нить!
Читать дальше →

***
Мне опостылели слова, слова, слова,
Я больше не могу превозносить права
На речь разумную, когда всю ночь о крышу
В отрепьях как вдова колотится листва.
Оказывается, я просто плохо слышу
И неразборчива ночная речь вдовства.
Меж нами есть родство. Меж нами нет родства.
И если я твержу деревьям сумасшедшим,
Что у меня в росе по локоть рукава,
То, кроме стона, им уже ответить нечем.

Читать дальше →

А если захотелось чуда,

Остаться надо одному

И в путь пуститься ниоткуда

В нигде, никак, нипочему.

Отчаливаю… Боже правый,

Какая это благодать

В Ничем, как рыба в море, плавать;

В Ничто, как в пенный вал, нырять!

И постепенно, постепенно,

Как только всё утратишь ты,

Оно появится из пены,

Из ничего, из пустоты

Небес, такой необозримой,

Что скроет сонмы серафимов

В себе, как жителей своих

Моря. О, Боже, сколько их!

Морская глубь и тьма лесная –

И плеск и гул незримых стай…

Эй, кто там? – Окунись, узнаешь.

А если нет, не рассуждай!

А если – нет, не жди, не требуй

Ответа. Бог к бескрылым глух.

Нырни, как в воду, прямо в небо, –

С Земли – в Ничто, пощупать Дух!

1983

Светло, спокойно и тепло
И невесомо ощущенье, —
С небес лучей прикосновенье,
Текущих к сердцу. Отлегло.
По телу, как святой бальзам,
Плывут благословенья волны,
Мой мир добром и светом полный,
Лишь верит радостным слезам.
И исчезает мой недуг,
И музыка овладевает телом.
И боль, меняя цвет на белый,
Сейчас исчезнет — сразу, вдруг.
Уходит тяжесть от меня,
Я чувствую -она уходит.
И время снова хороводит
Вокруг пречистого огня.

Задыхаюсь рыдающим небом,
бью поклоны на облаке лобном.
Пахнет черным с кислинкою хлебом.
Пахнет белым с искринкою гробом.
Читать дальше →

– Тут самое главное понять надо, – сказал он, – а как объяснить, не знаю… Ну вот помнишь, мы про внутреннего прокурора говорили?
– Помню. Это который за беспредел повязать может. Как Раскольникова, который бабку завалил. Думал, что его внутренний адвокат отмажет, а не вышло.
– Точно. А как ты думаешь, кто этот внутренний прокурор?
Шурик задумался.
– Не знаю… Наверно, я сам и есть. Какая-то моя часть. Кто ж еще.
– А внутренний адвокат, который тебя от него отмазывает?
– Наверно, тоже я сам. Хотя странно как-то выходит, что я сам на себя дело завожу и сам себя отмазываю.
– Ничего странного. Так всегда и бывает. Теперь представь, что этот твой внутренний прокурор тебя арестовал, все твои внутренние адвокаты облажались, и сел ты в свою собственную внутреннюю мусарню. Так вот, вообрази, что при этом остается кто-то четвертый, которого никто никуда не тащит, кого нельзя назвать ни прокурором, ни тем, кому он дело шьет, ни адвокатом. Который ни по каким делам никогда не проходит – типа и не урка, и не мужик, и не мусор.
– Ну представил.
– Так вот этот четвертый и есть тот, кто от вечного кайфа прется. И объяснять ему ничего про этот кайф не надо, понял?
– А кто этот четвертый?
– Никто.
– Его как-нибудь увидеть-то можно?
– Нет.
– Ну может не увидеть, а почувствовать хотя бы?
– Тоже нет.
– Так выходит, его и нет на самом деле?
– На самом деле, если хочешь знать, – сказал Володин, – этих прокуроров и адвокатов нет. Да и тебя, в сущности, тоже. Уж если кто-то и есть, так это он.

Читать дальше →

Иногда создаётся впечатление, что адвайта стала для некоторых новым Богом. Они уже имеют кодекс адвайты, приносят кому-то клятву истинного адвайтиста. Точно знают, что это вообще такое — адвайта и что ей не является. Представители новой веры узнают друг друга по ключевым фразам и жестам, ясно видят «еретиков» веры и яростно предают их анафеме. Традицией стало забрасывать их тухлыми яйцами, улюлюкая. Это, видимо, должно очистить учение от профанации и помочь людям победить дьявола, которым является серьёзность.
Адвайтист обязан уметь жонглировать словами, для чего придумано несколько ключевых технологий самоосвобождения в пустоте любых концепций, не сочетающихся с концепцией пустоты, а также придуман ритуал в виде задорного хихи на всё и всегда, подчеркивающее пребывание хихикающего адвайтиста в глубоком присутствии свободы от всего условного и связывающего ум адвайты двойственным умом не-адвайты.
Скольжение по периферии ума, когда критерием оценки становятся слова, а не то откуда и кем они произносятся. Это ведь неинтересно и скучно, ведь для этого нужно уметь чувствовать и гораздо проще объявить, что чувствовать нечего, что всё пустое, кроме самого думающего о себе как о недумающем делателе своего неделания.
Проще разделить на «наших» и «ненаших», чем на самом деле пребывать в единстве и видеть своих и чужих как единое. Проще высмеять складки губ, чем рассмотреть внимательно улыбающееся сердце. Упаси тебя Пустота показаться серьёзным!
Ну так смейтесь и танцуйте канатоходцы! Смейтесь над жизнью и над смертью. Смейтесь тотально над радостью и горем, высмейте из головы и бога и дьявола и саму голову. Смейтесь над чужим и своим, над добычей и потерей. Смейтесь и от наслаждения и от боли хохочите. Смейтесь, опаляемые языками иллюзорного огня подобно адвайтистам древности, сжигаемыми фанатиками ума на кострах инквизиций. Смейтесь над своим «знанием адвайты» так же как над «невежеством» иных, отличных от вас и от вашей адвайты.
Пусть этот смех станет полным и расстворит сам в себе и внешний мир и внутренний и вас самих.
Тогда, возможно, это будет настоящим смехом самого бытия, смехом льва, узнавшего себя, а не барана, думающего, что он лев. И хотя разницы нет никакой, но лев хохочет, сотрясая мироздание, а блеющий надо львами баран — смешон сам по себе. И когда его съедят со всеми адвайтами вместе, а кажущиеся пески несуществующего времени отшлифуют до зеркальной глади кости — тогда голый череп с пустыми глазницами истинно улыбнётся отражению луны на глади спящего озера.

Рассвет во всем. Рассвет поверх рассвета.
Полупустая вечность через двор,
Где ласточек ликуют флажолеты,
Благословляя радостный простор.

Где вслед за ними, на плечах у ветра,
Ликует сердца праздничный комок.
Средь лип и крыш безудержного лета
Святая синева у самых ног.

Где липы цвет, прекрасные стигматы,
Священная земля, и свет, и тень…
Из шелеста листвы, из ароматов
Трепещущим ростком родится день.

И я стою, завороженный видом,
Как на краю гнезда стоит птенец.
…А дворик мой творит меня как книгу
Здесь и сейчас. Под куполом небес.

Курица заклевала орла насмерть!!!:)))))))))))))))

Притча

Залетел как-то Орел на скотный двор и уселся отдохнуть на забор…
К нему подходит самая важная и толстая курица и спрашивает:
-Ты кто?..
— Я птица, Орел!..
— Какая же ты птица?.. А чего худая-то такая? Ты летать хоть умеешь?..
— А что такое «летать»?— спрашивает Орел…
Курица подумала и говорит:
— Ну ладно, сейчас покажу тебе, попробуй объясни настоящий полёт на словах!..
Она разбегается, истерично машет крыльями и падает прямо в грязь через десять метров… От земли ей удалось оторваться не больше чем на полметра…
— Неееееет, «летать» я точно не умею, — сказал Орел взмахнул крыльями и улетел!..

Вихрь мысли и подобно тому
Нитка узоры сплетает
Вот и подарок другу моему
В руках художника материя тает
Несколько магических пассов руками
Смотрите и не заметите сами
Как чувства искра и затем вдохновение
И мысль поможет мне в этом творении
И если привнести в любое дело внимание
Отбросить надежды и ожидания
То можно заметить обыкновенное чудо
Как что-то рождается из ниоткуда…