Карл Ренц

Я постоянно толкую о незначимости и о том, что не существует «того», кто мог бы что-то получить здесь, и тем более «того», кто мог бы кому-то что-то дать. И затем «кто-нибудь» садится передо Мной и утверждает прямо противоположное. Получается, что, собственно, все пять лет Я проговорил впустую. Слава Богу! В общем-то Меня радует, что и это ничего не дало. Я радуюсь, что потерпел провал даже в самой провальности. Что Я сказал «всем»: мол, все, что «вы» можете, — это потерпеть провал. А «ты» говоришь «мне» на это: «Но ты-то не потерпел провала!» Вот уж точно полный провал — провальнее некуда! То есть все, что Я говорю, абсолютно бесполезно.
Но это чистая радость. И если бы Я радовался, что «кто-то» больше не придет, это означало бы, что здесь побывал «кто-то», способный уйти. Это было бы просто ужасно. Я могу вертеть этим, как хочу, но из этого ничего не выходит! При Рамане это называлось «быть в хорошей компании». А именно: без всякой компании. Когда все спутники остались позади. 4. НЕТ СОБСТВЕННОГО СЕРДЦА/СОЗНАНИЯ Сердце — это суть как таковая У совершенномудрого нет собственного Сердца/Сознания. Его Сердце/Сознание — то же, что и у всех людей. Совершенномудрый находится в Поднебесной И становится самой Поднебесной, Все охватывая Сердцем/Сознанием. Дэвида Боуи однажды кто-то спросил: «В чем, по-твоему, заключается разница между эзотериками и духовными ищущими?» Он ответил: «Эзотерики хотят попасть на Небо, а духовные ищущие прошли через ад». Ад — это Шива. Как только «ты» решаешь, что достиг этого, этот Шива показывает «тебе», кто этого достиг. Тут Он отвешивает «тебе» хорошую затрещину. Вопрошающий: Да, с ним я уже знаком! Карл: Хорошенько «ты» с ним еще не познакомился, с Шивой, иначе бы «ты» больше не говорил о любви. Потому что на этом заканчивается всякая любовь. Он гасит «твою» последнюю искру, всякую надежду на любовь. Всякое представление о том, каким Ему полагается быть или не быть. Все это Он вбивает обратно в свою
Читать дальше →

Ты – сама Воля, но не обладаешь Волей!
Ты – сама Сила, но не обладаешь Силой!
Ты – сама Энергия, но не обладаешь Энергией!
Читать дальше →

«Позволяй» сновидению быть таким, как оно есть,
и просто наслаждаться тишиной, которой Ты являешься.
Которую никогда не может нарушать никакой взрыв никакого беспокоящего ума.
К. Ренц

Вопрос.: Как насчет самоотдавания? Несомненно, оно играет в традиции большую роль!
Карл.: Что принадлежит тебе, что ты могла бы отдать? И кто должен принять это? У тебя есть иллюзия обладателя, которому что-то принадлежит. И иллюзия то¬го, что ты снова можешь расстаться с обладаемым. Кому нужно, чтобы это случилось? С кем это случается? Когда ты переходишь от индивидуального сознания к вселенскому, это лишь смена состояний. Из пункта А ты попадаешь в пункт Б. Но кто он, кто делает этот шаг? И кто получает от этого выгоду? Существует ли тот, кто проигрывает, находясь в индивидуальном сознании? Это бы значило, что только во вселенском сознании Я находится в своем естественном состоянии. В индивидуальном сознании оно было бы чем-то неправильным и преходящим. Но и то, и другое есть Сознание.
Со смертью индивидуальное сознание также прекращает свое существование. Оно переходит в бесформенное сознание и при первой возможности снова обретает форму. И то, и другое есть Сознание. То во времени, это — в невремени. Более ничего. Абсолютное не обусловлено никаким состоянием.

Эхо безмолвия
Возвращаясь к «Авадхута-гите»
Эта книга содержит полный перевод Авадхута-гиты Даттатреи, каждая строфа которой сопоставляется со схожими по духу и содержанию выдержками из бесед Карла Ренца, одного из самых необычных современных учителей недвойственности.

Даттатрея — древний индийский мудрец, который отбросил все привязанности и поднялся над всеми условностями, таким образом обретя полную Свободу и став авадхутой.

Карл Ренц называет свои беседы «живыми словами» — они не учат, не дают советов, ничего не навязывают, но разрушают привычные умопредставления и… освобождают.

Your text to link...

Все в этой Вселенной заполнено Атманом.
«Я — Атман, бесформенный, всезаполняющий по самой Cвоей природе Поскольку Атман объят и пронизан Самим Собою, как Я могу выказывать почтение этому бесформенному, неделимому, неизменному Благому (Шиве)». [1:2:5]

.

К: Это самое лучшее. Ты становишься подавленным, но это самое лучшее, что Ты можешь получать – «глубокий покой» *. Ты становишься глубоким покоем, поскольку, чем ближе Ты подходишь к покою – беспокойности, представляющей собой покой, – «ты» становишься подавленным. Когда Ты все больше приближаешься к покою Того, что ты есть, нет никого, кто может в этом покоиться. И это делает фантом, которым Ты Себя воображаешь, подавленным. Так что Ты подходишь ближе к покою, и это будет смерть того, на кого можно было бы обращать внимание.
Читать дальше →

«Станьте, как малые дети» просто означает: выкинь прочь все это дерьмо -переживания, мировую мудрость, кладики, которые Ты таскаешь с «собой»! В осознании того, что они ничего не стоят, они сразу же исчезают.

Тебе от них все равно нет никакой пользы. Так просто забавляйся, занимаясь поиском. Наслаждайся поиском. Или же радуйся, что не можешь достичь понимания, поскольку им в любом случае невозможно овладеть. Слава Богу!

И предполагается, что этот болтливый чудила, вещающий со стула, должен понимать Это? Он может говорить об Этом, но он не знает, о Чем он говорит. Если бы я понимал То, о Чем рассказываю, Бог ты мой!..


Читать дальше →

Это в природе я имею ввиду эту тенденцию ожидать что-то. Фантом всегда имеет тенденцию не быть фантомом. Фантом хочет стать реальным, поняв что-то или найдя что-то. Но фантом никогда не станет реальностью, не смотря на свое самое глубочайшее понимание. Поэтому из непросветленного фантома может получиться просветленный фантом, но он будет продолжать быть фантомом.

Как же тогда быть?

Быть тем, кем вы не можете не быть. А это уже то, чему не нужно никакое просветление, и то, что никогда не было непросветленным. Просто будьте тем, что вы есть, а не тем фантомом, который просыпается каждое утро. Что еще я могу сказать?

Я ненавижу каждое мгновенье — я не шучу. Никто мне не верит, но я ненавижу каждое из этих чёртовых мгновений. Но что поделать. Да и мне вовсе необязательно любить их, для того, чтобы быть тем, что я есть. И это мне нравится больше всего — то, что мне не надо любить что бы то ни было, чтобы быть тем, что я есть, и я предпочитаю ненавидеть это.

Я ненавижу, потому что я ленивый, ведь для того, чтобы любить что-то, надо прилагать усилия. А ненависть происходит автоматически. (Смех) Вот видите, это было распознавание этой автоматической ненависти. И вам всегда надо прилагать усилие, чтобы распознать… О, так всё не так плохо,… О, так это всё я,… Это просто сон… Ух, как я ненавижу это.

Мне вообще не надо знать, что всё это сон — я ненавижу в любом случае, и я действительно именно это имею ввиду, когда говорю, что я — это безусловная ненависть, непрерывная. Вот видите, сколько радости в ненависти. Но если вы назовёте это любовью, то оно сразу превращается в тяжёлую историю «вашей любовной интрижки»… и вот уже страсть тут как тут. А в ненависти вы сразу же убиваете всё, без промедления. Вы убиваете время и у оно больше не течёт для вас момент за моментом.

(отрывок из сатсанга в Бомбее, 2012)

Да, такая вот внутренняя усмешка. Её просто невозможно остановить. Ведь что-то сейчас усмехается, как, впрочем, и всегда.
На заднем плане что-то всегда усмехается. Что-то посмеивается над тем, кто считает себя здесь столь значительным. Значительным настолько, что не способен смеяться над тем, что с ним происходит.
Эта безмолвная, дружелюбная улыбка на заднем плане — от неё «тебе» никак не избавиться!
И Оно улыбается особенно сильно, когда «ты» думаешь, что мог бы что-то сделать, чтобы достичь Его. Эта шутка нравится Ему больше всего. В неё Оно играет постоянно. На самом деле. Всегда, когда существует время, играется в неё. У «тебя» нет шанса. Даже попытка не насаждать «свою» волю — это попытка насаждать её. Шансов нет.
И Ты — эта тихая улыбка. И Ты же — то барахтающееся существо, которое хочет здесь что-то сделать и которое не умеет смеяться над собой.
Здесь Ты беспомощен. И с этой беспомощностью Ты не можешь смириться. Подойти к этому как можно ближе — это смириться с тем, что Ты не способен смириться.