Дима
@dima87

«Главный герой фильма Леонард Шелби (Гай Пирс), следователь страховой компании, разыскивает убийцу своей жены. Основная трудность заключается в том, что Леонард пережил тяжёлую травму головы и вследствие антероградной амнезии не может удержать в памяти ничего дольше 15 минут. Ему постоянно приходится оставлять самому себе записки, фотографии и даже делать татуировки для напоминания о людях, местах и событиях, которых не может сохранить его память. В расследовании ему помогают человек по прозвищу Тедди (Джо Пантолиано) и девушка Натали (Кэрри-Энн Мосс), но он не может доверять никому из них.

Основная интрига фильма заключается именно в скрытой от Леонарда части расследования — той, что осталась в недавнем прошлом. Чтобы сохранить интригу и заставить зрителя взглянуть на происходящее глазами героя, режиссёр использует инвертированную композицию: в одной из плоскостей повествования изложение разбито на пятиминутные отрезки, которые следуют друг за другом в обратном порядке. Каждый следующий сегмент показывает, чем обусловлены события предыдущего.»

«Это всего лишь игра, но начав её, ты попадешь в ад, из которого нет выхода»

Вопрос: Смерть — это конец?
Карл: Да. Это конец тела, духа и души. Всего, чем ты когда-либо, как ты считал, владеешь. Ты думал, что то
и это принадлежит тебе, и если не материальное, то хотя бы та или иная черта характера. Или хотя бы коле
бание души. Или вообще душа. Но ничего из этого не остается. Умирает обладатель машины, дома и сада,
детей и семьи, тела и чувства, духа и души. Умирает обладатель опыта, обладатель истории. Конец. Все. И
тогда возникает что-то вроде нулевой точки. И в этой нулевой точке — свобода. В этой свободе ты
созерцаешь то, что есть. Потом происходит то, что происходит, и все, что происходит, хорошо так, как есть.
Это окончательная ясность, что ничто не принадлежит тебе. Это свобода.
В.: И эта свобода наступает лишь со смертью? Или она есть до этого?
К.: Тебе пришлось бы умирать каждый момент или по меньшей мере быть перед лицом смерти, перед лицом
смертности. Все, с чем ты сталкиваешься, смертно. Все, что ты имеешь или переживаешь, смертно. Все, что
ты хочешь удержать, мимолетно. Все, чего ты достиг, ты потеряешь. В том числе потеряешь и идею о самом
себе. Идея «я». Перед лицом смертности исчезает идея об обладателе. Мое тело, моя жизнь, моя карма, моя
история — уходят. Перед лицом смертности исчезает все «мое». Исчезает обладатель. И тем не менее, ты по-
прежнему есть полностью то, что ты есть. Ты по-прежнему полностью здесь—чем бы ты ни был.
В.: В качестве кого же? Что от меня все еще полностью здесь?
К.: То, что существует до обладателя. Это ты. Ты существуешь до идеи обладателя и бренности. То, что ты
есть, не затрагивается тем, что мимолетно. Оно не затрагивается идеей о том, что ты чем-то владел и мо
жешь потерять. Это оказывается чистой воды идеей. На самом деле ты всегда свободен. В реальности ты
всегда пребываешь в Сейчас, где нет личной истории, то есть нет так же никого, кто рожден и может
умереть. Самое позднее, смерть дает тебе это познание. Поэтому она освобождает.
В.: Я всегда это так ощущаю, когда
Читать дальше →

Все мастреа дают указание на ТО как оно могло бы выглядеть в уме.

— Существует любовь, а ненависть – мешающее чувство.

— Мнение: «любовь я могу принять, а ненависть нет», – это фашизм. Вечная дискриминация. Фашизм есть там, где происходит выбор. Такова природа фашизма: дискриминировать. И идея любви дискриминирует ненависть. Для этого ей нужен дискриминирующий. Это фашист.
Во имя любви уже наворочено много дерьма. Во имя свободы. Во имя истины. Во имя Бога. Хуже уже быть не может.
Так у нас появляются те самые, с открытым сердцем, – душеньки, которые доканывают других, потому что их сердце «все еще закрыто». Это худший фашистский прием. Бегать вокруг и вызывать у «других» чувство вины, потому что у них все еще закрытое сердце. Мастера сердца.

Непрерывный приход и уход мыслей и чувств в каждом мгновении – это не что-то, чем ты сам можешь управлять. Этот приход и уход происходит независимо от нашей воли, поэтому мы можем жить нашу жизнь так, как будто бы мы давно умерли: не бегая от иллюзии и за сатори. Нам не нужно ничего желать и ничего бояться. Нет вообще ничего, что мы должны были бы сделать. Абсолютно ничего. Это «абсолютно ничего» – наша действительность и поэтому мы живём так, как будто бы были мертвы.

Или же мы всегда осознанно дышим? Мы осознанно заставляем биться наше сердце? Нет, наши лёгкие и наше сердце работают самостоятельно, без нашего участия. Следовательно, нам ничего не мешает жить эту жизнь свободными от мыслей.

Мы образуем концепции путём перегонки наших переживаний в слова — мы обобщаем их содержание, создаём символы, чтобы представлять их в их отсутствие — чтобы использовать в разуме и общаться с другими. Концепции не возникают ниоткуда, они извлекаются из формируются из нашего непосредственного опыта — и значение, которое они имеют, следовательно, должно быть основано на ощущениях, из которых они были добыты. Отследи возникновение концепции, найдя её определение — определение определения и так далее — и ты в конце концов уткнёшься в некое ощущение. Если нет, то в твоём уме не концепция, а пустое слово.