Внимание — это процес управляемый мною, или же это то что происходит без автора?
Вопрос из разряда «Есть ли свобода воли/выбора ?». Отвечать можно бесконечно :)
Но значительно более интересен вопрос «Кто управляет или не управляет вниманием ?»
То чего ты боишься — выдумка. Пусть будет страх — не избегай его, но и не думай что за ним реально что-то угрожающее тебе. Это просто страх — пусть будет. Исследуй его по желанию. В его основе просто какая-то идея о том, что с тобой может что-то случится, что причинит тебе боль или страдание или убъёт тебя.
Но это только идея, хоть и страшная. Пусть будет страх. Просто делай то, что можешь и хочешь сейчас.
И теперь моё внимание направляется на то, что реальность моего существования это такое же знание
На этом этапе нужно или очень искреннее желание выяснить этот вопрос или абсолютная вера в авторитет того кто это говорит и истинность его слов. Иначе просто наступает тупняк типа «Ну да я всё понимаю, но ничего не происходит — я по прежнему чувствую, что я отделён от мира. Это видимо не работает в моё случае»
Камал говорит о различении. Различении чего? Различении знания как знания. Способность различения это не твоя или моя способность — это способность того что есть. Именно поэтому это возможно и для этого ничего не нужно.
Например: я верю, что я есть отдельный от мира. Это знание, но я это не вижу как знание — для меня это реальность.
Камал говорит, что когда просто слышишь «Ты концепция» или «Твоя природа концептуальна» то это не работает. Человек воспринимает это просто как знание и оно ему не даёт того что он хочет — освобождения.
Поэтому необходимо такое знание, которое видится мной именно как знание и будучи поставлено рядом с моей убеждённостью в том, что я существую как отдельность, позволит увидеть, что это тоже знание.
Т.е. учение говорит «Тебя нет». Это концепция/знание. Я знаю что это знание — в этом нет сомнения. И теперь моё внимание направляется на то, что реальность моего существования это такое же знание (хотя я убеждён что это реальность, а не знание). Интенсивность этого внимания рано или поздно позволит это увидеть — увидеть знание «я существую как отдельность» как знание. Это различение.
Мы все имеем тенденцию откладывать ощущение счастья до тех пор, пока что-нибудь не изменится. Мы думаем, что будем счастливы, когда получим то, в чем мы, по нашему мнению, нуждаемся: больше денег, более здоровое тело, более привлекательного или понимающего партнера, любящую мать, послушных детей. Многие из нас проводят свою жизнь в отчаянных попытках заставить весь мир и людей в нем удовлетворять наши желания. Ничего удивительного, что мы не можем испытать продолжительное ощущение покоя и мира – мы постоянно ведем мысленную войну с реальностью. http://4voprosa.com/
Менее чем через две недели после того как я приехала в дом для людей, нуждающихся во временном пристанище, моя жизнь полностью изменилась. Вот рассказ об этом. Я проснулась однажды утром. Как обычно, я спала на полу. Ничего особенного не произошло за прошедшую ночь; я просто открыла глаза. Но я могла видеть без концепций, без мыслей или внутренней истории. Меня не существовало. Словно проснулся кто-то другой. Оно открыло глаза. Оно смотрело сквозь глаза Кейти. Оно было свежим, оно было ясным, оно было новым, его никогда не было здесь прежде. Все было неузнаваемым. И оно испытывало такое восхищение! Смех хлынул наружу из его глубины. Оно дышало и было самим экстазом. Оно было опьянено радостью: оно жаждало абсолютно всего. Не было ничего отдельного, ничего, что не могло бы быть принято. Все было его собственной сущностью. В первый раз я – оно – переживало любовь к своей собственной жизни. Я – оно – было в восторге!
Чтобы быть как можно точнее, я использую слово «оно» для обозначения того восхищенного, любящего сознания, в котором не существовало идеи меня или окружающего мира, но которое включало все. Просто нет другого способа передать, насколько новым и свежим было это сознание. Не было никакого я, наблюдающего «его». Не было ничего, кроме «него». И даже осознание «его» появилось позже.
Позвольте мне описать это по-другому. Появилась нога, по ней полз таракан. Оно открыло глаза, и что-то было на ноге; или было что-то на ноге, и оно открыло глаза – я не уверена в последовательности, потому что ни в чем этом не было времени. Если прокрутить это замедленно: оно открыло глаза, посмотрело на ногу, через лодыжку полз таракан, и… оно пробудилось! Оно родилось. И с того момента оно наблюдало. Но при этом не было ни субъекта, ни объекта. Оно было – есть – все, что оно видит. В нем нет никакого разделения.
Весь мой гнев, все мысли, которые беспокоили меня, весь мой мир, вообще весь мир, все исчезло. Существовало только это сознание. Нога и таракан не были вне меня, понятия «внутри» и «снаружи» не существовали. Все было мной. И я чувствовала восхищение – абсолютное восхищение! Не существовало ничего, и был целый мир: стены и пол и потолок и свет и тело, все, в такой полноте. Но только то, что оно могло видеть: не больше, не меньше.
Когда оно встало, это было поразительно. Не было никакого мышления, никакого плана. Оно просто встало и пошло в ванную. Оно направилось прямо к зеркалу, заглянуло в глаза своему отражению, и все стало понятно. Это было даже глубже чем восхищение, которое оно испытывало до того. Оно влюбилось в существо в зеркале. Словно женщина и сознание этой женщины навсегда слились. Были только глаза, и ощущение безграничного простора, без какого-либо знания. Это было словно меня – ее – ударило током. Как будто Бог подарил самому себе жизнь через тело женщины, — Бог настолько любящий и светлый, настолько необъятный – и она знала, что это она сама. Связь их глаз была такой глубокой. В этом не было никакого содержания, только безымянное узнавание, полностью ее захватившее.
Любовь – самое подходящее слово, которое я могу найти. Оно было разделено, и снова соединилось. Оно шевельнулось, затем оно в зеркале, и затем оно присоединилось так же быстро, как и отделилось – были одни глаза (???). Глаза в зеркале были его глазами. И оно отдало себя снова, при новой встрече. И это дало ему его сущность, которую я называю любовью. Пока оно смотрело в зеркало, только глаза, их глубина, были реальны, только они существовали, до этого не было ничего. Ни глаз, ничего; даже не было никого, стоящего там. И потом появились глаза, чтобы сделать его тем, чем оно являлось. Люди называют объекты именами: стена, потолок, нога, рука. Но у него не было имен для этих вещей, потому что оно не могло разделять. И оно невидимо. Было невидимо, пока не появились глаза. Пока не появились глаза. Я помню слезы благодарности, которые катились по щекам, когда оно смотрело на свое отражение. Я не знаю, как долго оно стояло, пристально глядя в зеркало.
Такими были первые моменты после моего рождения в нем, или его рождения во мне. От Кейти ничего не осталось. Не осталось даже обрывка воспоминания о ней – ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. И в этом была такая открытость, такая радость. «Нет ничего прекраснее этого», я ощущала, «ничего кроме этого даже не существует. Если бы ты любила себя больше, чем даже можно представить, ты подарила бы себе это. Лицо. Руку. Дыхание. И это не все. Стену. Потолок. Окно. Кровать. Лампочки. О! И это! И это! И это тоже! И это тоже!
Все это происходило вне времени. Но когда я пытаюсь выразить это языком, приходиться восстанавливать цепочку и заполнять пробелы. Пока я лежала на полу, я поняла, что когда я спала, до таракана на ноге, до какой-либо мысли, до какого-любо мира, не было ничего. В это мгновение родились четыре вопроса, составляющие Работу. Я поняла, что никакая мысль не может быть истиной. Вопросы полностью присутствовали в этом открытии. Это было словно я закрыла ворота и услышала щелчок. Проснулась не я – проснулось исследование. Пробудились две полярности, левая и правая сторона вещей, существование/отсутствие всего. Обе стороны были равны. Я поняла это в тот первый момент отсутствия времени.
Повторяя это снова: пока я лежала в этом сознании, как само сознание, появилась мысль: Это нога. И сразу же я увидела, что это неправда, и в этом состоит восторг. Я увидела, что все было наоборот. Это не нога, это не таракан. Это неправда, и в то же время есть нога, и есть таракан. Оно открыло глаза и увидело ногу и ползущего по ней таракана. Но для этих вещей не было имен. Не было отдельных слов для ноги, или таракана, или стены, или чего-то еще. И оно смотрело на свое тело, на себя, без каких-либо имен. Ничего не существовало отдельно от него, ничего вне него, все пульсировало жизнью и восторгом, и все было одним цельным переживанием. Разделять эту целостность и видеть что-то как внешнее по отношению к себе было бы неправдой. Нога существовала, и все же она не была отдельной вещью, и называть ее «ногой» звучало бы как ложь. Это было бы абсурдно. И смех продолжал литься из меня. Я увидела, что нога и таракан – это названия радости, и не существует имен для реальности, которая проявляется сейчас. Это было рождением сознания: отражающаяся мысль, видящая себя во всем, окруженная необъятным океаном собственного смеха.
Когда я пытаюсь объяснить, как Работа родилась в результате этого мгновенного осознания, я могу проанализировать это мгновение, замедлить его, и рассказать об этом, что занимает какое-то время. Но при этом время появляется там, где не было даже мгновения. В этом отсутствии времени все узнавалось и виделось как ничто. Оно увидело ногу, и оно узнало, что это не нога, и полюбило то, чем эта нога являлась. Первый и второй из четырех вопросов составляют это переживание в замедленном виде. «Это нога» — Правда ли это? Могу ли я быть абсолютно уверена, что это так? Нет. Чем она была до появления мысли о «ноге», до появления мира этой «ноги»? Ничем.
Затем третий вопрос: Как я реагирую, когда верю в эту мыслю? Я осознала, что всегда есть какое-то напряжение, сжатие, когда я верю в любую мысль, создающую мир, отдельный от меня, объект, который кажется находящимся «где-то там, вовне», и это сжатие является формой страдания. Четвертый: Кем бы я была без этой мысли? Я была бы пространством (?) до появления мыслей, я была бы – я есть – мир, абсолютная радость. Затем переворот: Это нога – это не нога. На самом деле все четыре вопроса присутствуют в первом – Правда ли это? – и все раскрывается в тот момент, когда первый вопрос задан. Второй, третий и четвертый вопросы были частью исследования, содержащегося в этом переживании. Эти вопросы не выражались в словах, они не были выражены, не появились как мысли, не были пережиты во времени, а присутствовали как возможности, когда я рассматривала свой опыт впоследствии и пыталась сделать его доступным для других. С четвертым вопросом круг замыкается. А переворот – это заземление, возвращение. Ничего не существует – что-то существует. Таким образом люди могут оставаться без страха стать ничем, без личности. Переворот поддерживает их до тех пор, пока он не станет комфортным местом. И тогда они понимают, что конец всех путей именно там, где они сейчас находятся.
Байрон Кейтлин Рид после тридцати лет начала страдать от жестокой депрессии. Мать семейства и предприниматель, она жила в небольшом городке в южно-калифорнийской пустыне. В течение почти десяти лет она продолжала погружаться в паранойю, гнев, отвращение к самой себе и постоянные мысли о самоубийстве; в последние два года она часто не могла найти в себе силы покинуть свою спальню. Затем однажды утром в феврале 1986 года, находясь в реабилитационном центре, она осознала нечто, изменившее её жизнь. Кейти считает, что её опыт аналогичен тому, что под различными названиями описывается в буддийской и индуистской литературе. Кейти называет это «пробуждением к реальности». В тот момент просветления, как она говорит:
Я обнаружила, что когда я верю своим мыслям, я страдаю, а когда я не верю им, я не страдаю, и это верно для каждого человека. Свобода оказалась настолько простой. Я обнаружила, что страдать необязательно. Я нашла в себе радость, которая никогда не исчезает даже на мгновение. Эта радость есть в каждом из нас, постоянно.
Вскоре после «пробуждения» Кейти, по её словам, к ней стали обращаться люди, спрашивая, как они могут обрести свободу, сияние которой они видели в ней. Люди из её городка и впоследствии отовсюду приходили, чтобы встретиться с ней, а некоторые даже оставались с ней жить.
Метод самоисследования Кейти, который она называет Работой, выражает в словах вопросы, вначале не имевшие формы, которые пробудились в ней в то февральское утро. По мере распространения отзывов людей о трансформации, произошедшей с ними благодаря Работе, Кейти стала получать приглашения рассказывать о Работе в других городах Калифиорнии, затем в других штатах и в конце концов в Европе и по всему миру. Она обучает Работе на общественных мероприятиях, в тюрьмах, больницах, церквях, корпорациях, убежищах для пострадавших от насилия в семье, университетах и школах, на тренингах и в её девятидневной Школе.
Работа основана на четырёх вопросах и процессе, который называется «переворот».
Четыре вопроса:
Это правда?
Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Как вы реагируете, когда верите этой мысли?
Кем бы вы были без этой мысли?
Работу можно делать самостоятельно, либо вместе с другим человеком.
Сначала человек должен выбрать убеждение или мысль, имеющую отношение к теме, которая вызывает тревогу или неприятные ощущения. Рекомендуется вначале исследовать что-то, что сделал кто-то другой, и что кажется важным, раздражает или беспокоит вас, например: «Моя мать никогда не любила меня» или «Том не должен рассчитывать, что я буду решать его проблемы».
Затем по этой мысли человек задает себе четыре вопроса, перечисленные выше. Вопросы также может задавать ваш партнер по исследованию. Если человек работает самостоятельно, он записывает ответы, а при работе с партнером отвечает вслух.
После того как вопросы заданы, высказывание буквально изменяется на противоположное, переворачивается. Например: «Моя мать никогда не любила меня» превращается в «Моя мать всегда любила меня». При этом человек, делающий Работу, проверяет, может ли он обнаружить, каким образом новая мысль является такой же или более правдивой, чем первоначальная.
Переворот также принимает форму высказывания, обращенного на себя: «Я никогда не любила свою мать» или «Я никогда не любила себя».
Вот как сама Кейти вкратце описывает Работу: «Осудите своего ближнего, запишите это, задайте четыре вопроса и разверните».
Кейти применяет этот метод для исследования болезненных убеждений на многие темы, включая межличностные отношения, воспитание детей, болезни, смерть и эмоциональные травмы. Она помогает участникам её тренингов делать Работу по различным ситуациям, от обычных людей, беспокоящихся о своей финансовой безопасности, до заключённых и людей, переживших вооружённые конфликты.
Цитаты Байрон Кейти
«Когда я спорю с реальностью, я проигрываю. Но только в 100% случаев».
«Я влюблена в то, что есть, не потому, что я духовный человек, а потому что спорить с реальностью больно».
«Каждая история – это вариант одной и той же темы: это не должно происходить, я не должен испытывать это, Бог несправедлив, жизнь несправедлива».
Довольно проработано и глубоко, но путано и много букв. Это всё можно было уложить в один абзац.
1.Любые идеи-убеждения о себе и о том что есть должны исчезнуть в процессе их рассмотрения и исследования. Ориентиром/маяком при рассмотрении служит утверждение «Любое утверждение о реальности ложно»
2.Ум не создаёт никакой реальности в ходе повседневной жизни.
3.Исчезновение эго, как любого вида разделения.
Если граница нереальна — почему она все еще волнует?
Речь не о волнении, а о том, что границы нужно проводить согласно цели. «Повреждённый» и «исцелённый» ум, невежество и понимание, плохо и хорошо возникают только по отношению к какой-то цели которую нужно достичь. Поэтому речь не о наличии границы или её отсутствии — границы определяются целью которую хотим достичь (если процесс проведения/создания границ происходит творчески). Речь о том, чтобы эти границы не постулировались как факт, который существует независимо от ситуации и поставленных целей. Речь о безопорности. Построенные (зачастую не нами) и потом не убранные (разобранные) границы создают нашу «реальность» в которой эти границы уже становятся «фактическими».
И когда читаешь то, что ты написала то можно подумать, что действительно существует «повреждённый» ум, который нужно исцелять. На самом деле это только твое умственное построение, которое служит определённой цели, которую не все разделяют (и которая не всем нужна и актуальна) и даже если она будет достигнута, то границы после этого можно и нужно разобрать и выбросить. Именно понимание механизма создания, использования и разрушения границ и даёт освобождение от этих границ. Но ни в коем случае не их исчезновение, как это может подуматься :)
«Тончайший намёк» на тех «кто не понимают в чём разница» порадовал — юмор у тебя явно присутствует :)
Я не вижу никакого «повреждения» ума и мне непонятно его «исцеление». Поэтому я и пытаю тебя вопросом об этом. Мне никогда не нравилось разделение на абсолютную и относительную позицию — это способ избежать противоречий в том, что говорится. Типа вот если с абсолютной позиции то то «всё ок», а вот если с относительной, то ум надо исцелять.
А сами позиции разве не продукт ума? Осталось только выяснить «повреждённого» или «исцелённого» :)
а зачем? Если альтернативы тому, что воспринимается нет, то зачем «тормозить поезд»? Значит всё таки есть альтернатива — можно ведь поезд притормозить ;)
Но значительно более интересен вопрос «Кто управляет или не управляет вниманием ?»
Но это только идея, хоть и страшная. Пусть будет страх. Просто делай то, что можешь и хочешь сейчас.
Например: я верю, что я есть отдельный от мира. Это знание, но я это не вижу как знание — для меня это реальность.
Камал говорит, что когда просто слышишь «Ты концепция» или «Твоя природа концептуальна» то это не работает. Человек воспринимает это просто как знание и оно ему не даёт того что он хочет — освобождения.
Поэтому необходимо такое знание, которое видится мной именно как знание и будучи поставлено рядом с моей убеждённостью в том, что я существую как отдельность, позволит увидеть, что это тоже знание.
Т.е. учение говорит «Тебя нет». Это концепция/знание. Я знаю что это знание — в этом нет сомнения. И теперь моё внимание направляется на то, что реальность моего существования это такое же знание (хотя я убеждён что это реальность, а не знание). Интенсивность этого внимания рано или поздно позволит это увидеть — увидеть знание «я существую как отдельность» как знание. Это различение.
http://4voprosa.com/
Менее чем через две недели после того как я приехала в дом для людей, нуждающихся во временном пристанище, моя жизнь полностью изменилась. Вот рассказ об этом. Я проснулась однажды утром. Как обычно, я спала на полу. Ничего особенного не произошло за прошедшую ночь; я просто открыла глаза. Но я могла видеть без концепций, без мыслей или внутренней истории. Меня не существовало. Словно проснулся кто-то другой. Оно открыло глаза. Оно смотрело сквозь глаза Кейти. Оно было свежим, оно было ясным, оно было новым, его никогда не было здесь прежде. Все было неузнаваемым. И оно испытывало такое восхищение! Смех хлынул наружу из его глубины. Оно дышало и было самим экстазом. Оно было опьянено радостью: оно жаждало абсолютно всего. Не было ничего отдельного, ничего, что не могло бы быть принято. Все было его собственной сущностью. В первый раз я – оно – переживало любовь к своей собственной жизни. Я – оно – было в восторге!
Чтобы быть как можно точнее, я использую слово «оно» для обозначения того восхищенного, любящего сознания, в котором не существовало идеи меня или окружающего мира, но которое включало все. Просто нет другого способа передать, насколько новым и свежим было это сознание. Не было никакого я, наблюдающего «его». Не было ничего, кроме «него». И даже осознание «его» появилось позже.
Позвольте мне описать это по-другому. Появилась нога, по ней полз таракан. Оно открыло глаза, и что-то было на ноге; или было что-то на ноге, и оно открыло глаза – я не уверена в последовательности, потому что ни в чем этом не было времени. Если прокрутить это замедленно: оно открыло глаза, посмотрело на ногу, через лодыжку полз таракан, и… оно пробудилось! Оно родилось. И с того момента оно наблюдало. Но при этом не было ни субъекта, ни объекта. Оно было – есть – все, что оно видит. В нем нет никакого разделения.
Весь мой гнев, все мысли, которые беспокоили меня, весь мой мир, вообще весь мир, все исчезло. Существовало только это сознание. Нога и таракан не были вне меня, понятия «внутри» и «снаружи» не существовали. Все было мной. И я чувствовала восхищение – абсолютное восхищение! Не существовало ничего, и был целый мир: стены и пол и потолок и свет и тело, все, в такой полноте. Но только то, что оно могло видеть: не больше, не меньше.
Когда оно встало, это было поразительно. Не было никакого мышления, никакого плана. Оно просто встало и пошло в ванную. Оно направилось прямо к зеркалу, заглянуло в глаза своему отражению, и все стало понятно. Это было даже глубже чем восхищение, которое оно испытывало до того. Оно влюбилось в существо в зеркале. Словно женщина и сознание этой женщины навсегда слились. Были только глаза, и ощущение безграничного простора, без какого-либо знания. Это было словно меня – ее – ударило током. Как будто Бог подарил самому себе жизнь через тело женщины, — Бог настолько любящий и светлый, настолько необъятный – и она знала, что это она сама. Связь их глаз была такой глубокой. В этом не было никакого содержания, только безымянное узнавание, полностью ее захватившее.
Любовь – самое подходящее слово, которое я могу найти. Оно было разделено, и снова соединилось. Оно шевельнулось, затем оно в зеркале, и затем оно присоединилось так же быстро, как и отделилось – были одни глаза (???). Глаза в зеркале были его глазами. И оно отдало себя снова, при новой встрече. И это дало ему его сущность, которую я называю любовью. Пока оно смотрело в зеркало, только глаза, их глубина, были реальны, только они существовали, до этого не было ничего. Ни глаз, ничего; даже не было никого, стоящего там. И потом появились глаза, чтобы сделать его тем, чем оно являлось. Люди называют объекты именами: стена, потолок, нога, рука. Но у него не было имен для этих вещей, потому что оно не могло разделять. И оно невидимо. Было невидимо, пока не появились глаза. Пока не появились глаза. Я помню слезы благодарности, которые катились по щекам, когда оно смотрело на свое отражение. Я не знаю, как долго оно стояло, пристально глядя в зеркало.
Такими были первые моменты после моего рождения в нем, или его рождения во мне. От Кейти ничего не осталось. Не осталось даже обрывка воспоминания о ней – ни прошлого, ни будущего, ни даже настоящего. И в этом была такая открытость, такая радость. «Нет ничего прекраснее этого», я ощущала, «ничего кроме этого даже не существует. Если бы ты любила себя больше, чем даже можно представить, ты подарила бы себе это. Лицо. Руку. Дыхание. И это не все. Стену. Потолок. Окно. Кровать. Лампочки. О! И это! И это! И это тоже! И это тоже!
Все это происходило вне времени. Но когда я пытаюсь выразить это языком, приходиться восстанавливать цепочку и заполнять пробелы. Пока я лежала на полу, я поняла, что когда я спала, до таракана на ноге, до какой-либо мысли, до какого-любо мира, не было ничего. В это мгновение родились четыре вопроса, составляющие Работу. Я поняла, что никакая мысль не может быть истиной. Вопросы полностью присутствовали в этом открытии. Это было словно я закрыла ворота и услышала щелчок. Проснулась не я – проснулось исследование. Пробудились две полярности, левая и правая сторона вещей, существование/отсутствие всего. Обе стороны были равны. Я поняла это в тот первый момент отсутствия времени.
Повторяя это снова: пока я лежала в этом сознании, как само сознание, появилась мысль: Это нога. И сразу же я увидела, что это неправда, и в этом состоит восторг. Я увидела, что все было наоборот. Это не нога, это не таракан. Это неправда, и в то же время есть нога, и есть таракан. Оно открыло глаза и увидело ногу и ползущего по ней таракана. Но для этих вещей не было имен. Не было отдельных слов для ноги, или таракана, или стены, или чего-то еще. И оно смотрело на свое тело, на себя, без каких-либо имен. Ничего не существовало отдельно от него, ничего вне него, все пульсировало жизнью и восторгом, и все было одним цельным переживанием. Разделять эту целостность и видеть что-то как внешнее по отношению к себе было бы неправдой. Нога существовала, и все же она не была отдельной вещью, и называть ее «ногой» звучало бы как ложь. Это было бы абсурдно. И смех продолжал литься из меня. Я увидела, что нога и таракан – это названия радости, и не существует имен для реальности, которая проявляется сейчас. Это было рождением сознания: отражающаяся мысль, видящая себя во всем, окруженная необъятным океаном собственного смеха.
Когда я пытаюсь объяснить, как Работа родилась в результате этого мгновенного осознания, я могу проанализировать это мгновение, замедлить его, и рассказать об этом, что занимает какое-то время. Но при этом время появляется там, где не было даже мгновения. В этом отсутствии времени все узнавалось и виделось как ничто. Оно увидело ногу, и оно узнало, что это не нога, и полюбило то, чем эта нога являлась. Первый и второй из четырех вопросов составляют это переживание в замедленном виде. «Это нога» — Правда ли это? Могу ли я быть абсолютно уверена, что это так? Нет. Чем она была до появления мысли о «ноге», до появления мира этой «ноги»? Ничем.
Затем третий вопрос: Как я реагирую, когда верю в эту мыслю? Я осознала, что всегда есть какое-то напряжение, сжатие, когда я верю в любую мысль, создающую мир, отдельный от меня, объект, который кажется находящимся «где-то там, вовне», и это сжатие является формой страдания. Четвертый: Кем бы я была без этой мысли? Я была бы пространством (?) до появления мыслей, я была бы – я есть – мир, абсолютная радость. Затем переворот: Это нога – это не нога. На самом деле все четыре вопроса присутствуют в первом – Правда ли это? – и все раскрывается в тот момент, когда первый вопрос задан. Второй, третий и четвертый вопросы были частью исследования, содержащегося в этом переживании. Эти вопросы не выражались в словах, они не были выражены, не появились как мысли, не были пережиты во времени, а присутствовали как возможности, когда я рассматривала свой опыт впоследствии и пыталась сделать его доступным для других. С четвертым вопросом круг замыкается. А переворот – это заземление, возвращение. Ничего не существует – что-то существует. Таким образом люди могут оставаться без страха стать ничем, без личности. Переворот поддерживает их до тех пор, пока он не станет комфортным местом. И тогда они понимают, что конец всех путей именно там, где они сейчас находятся.
http://4voprosa.com/
Вскоре после «пробуждения» Кейти, по её словам, к ней стали обращаться люди, спрашивая, как они могут обрести свободу, сияние которой они видели в ней. Люди из её городка и впоследствии отовсюду приходили, чтобы встретиться с ней, а некоторые даже оставались с ней жить.
Метод самоисследования Кейти, который она называет Работой, выражает в словах вопросы, вначале не имевшие формы, которые пробудились в ней в то февральское утро. По мере распространения отзывов людей о трансформации, произошедшей с ними благодаря Работе, Кейти стала получать приглашения рассказывать о Работе в других городах Калифиорнии, затем в других штатах и в конце концов в Европе и по всему миру. Она обучает Работе на общественных мероприятиях, в тюрьмах, больницах, церквях, корпорациях, убежищах для пострадавших от насилия в семье, университетах и школах, на тренингах и в её девятидневной Школе.
Работа основана на четырёх вопросах и процессе, который называется «переворот».
Четыре вопроса:
Это правда?
Можете ли вы абсолютно точно знать, что это правда?
Как вы реагируете, когда верите этой мысли?
Кем бы вы были без этой мысли?
Работу можно делать самостоятельно, либо вместе с другим человеком.
Сначала человек должен выбрать убеждение или мысль, имеющую отношение к теме, которая вызывает тревогу или неприятные ощущения. Рекомендуется вначале исследовать что-то, что сделал кто-то другой, и что кажется важным, раздражает или беспокоит вас, например: «Моя мать никогда не любила меня» или «Том не должен рассчитывать, что я буду решать его проблемы».
Затем по этой мысли человек задает себе четыре вопроса, перечисленные выше. Вопросы также может задавать ваш партнер по исследованию. Если человек работает самостоятельно, он записывает ответы, а при работе с партнером отвечает вслух.
После того как вопросы заданы, высказывание буквально изменяется на противоположное, переворачивается. Например: «Моя мать никогда не любила меня» превращается в «Моя мать всегда любила меня». При этом человек, делающий Работу, проверяет, может ли он обнаружить, каким образом новая мысль является такой же или более правдивой, чем первоначальная.
Переворот также принимает форму высказывания, обращенного на себя: «Я никогда не любила свою мать» или «Я никогда не любила себя».
Вот как сама Кейти вкратце описывает Работу: «Осудите своего ближнего, запишите это, задайте четыре вопроса и разверните».
Кейти применяет этот метод для исследования болезненных убеждений на многие темы, включая межличностные отношения, воспитание детей, болезни, смерть и эмоциональные травмы. Она помогает участникам её тренингов делать Работу по различным ситуациям, от обычных людей, беспокоящихся о своей финансовой безопасности, до заключённых и людей, переживших вооружённые конфликты.
Цитаты Байрон Кейти
«Когда я спорю с реальностью, я проигрываю. Но только в 100% случаев».
«Я влюблена в то, что есть, не потому, что я духовный человек, а потому что спорить с реальностью больно».
«Каждая история – это вариант одной и той же темы: это не должно происходить, я не должен испытывать это, Бог несправедлив, жизнь несправедлива».
ru.wikipedia.org/wiki/Байрон_Кейти
И когда читаешь то, что ты написала то можно подумать, что действительно существует «повреждённый» ум, который нужно исцелять. На самом деле это только твое умственное построение, которое служит определённой цели, которую не все разделяют (и которая не всем нужна и актуальна) и даже если она будет достигнута, то границы после этого можно и нужно разобрать и выбросить. Именно понимание механизма создания, использования и разрушения границ и даёт освобождение от этих границ. Но ни в коем случае не их исчезновение, как это может подуматься :)
Я не вижу никакого «повреждения» ума и мне непонятно его «исцеление». Поэтому я и пытаю тебя вопросом об этом. Мне никогда не нравилось разделение на абсолютную и относительную позицию — это способ избежать противоречий в том, что говорится. Типа вот если с абсолютной позиции то то «всё ок», а вот если с относительной, то ум надо исцелять.
А сами позиции разве не продукт ума? Осталось только выяснить «повреждённого» или «исцелённого» :)