Творчество

От жажды умираю над ручьем,

Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя,

Куда бы ни пошел, везде мой дом,

Чужбина мне – страна родная.

Мне из людей всего понятней тот,

Кто лебедицу вороном зовет.

Я сомневаюсь в явном, верю чуду.

Нагой, как червь, пышнее всех господ,

Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем,

Я жду и ничего не ожидаю,

Я нищ, и я кичусь своим добром.

Трещит мороз – я вижу розы мая.

Долина слез мне радостнее рая.

Зажгут костер – и дрожь меня берет,

Мне сердце отогреет только лед.

Запомню шутку я и вдруг забуду,

И для меня презрение – почет,

Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я, кто бродит под окном,

Но звезды в небе ясно различаю.

Я ночью бодр и засыпаю днем.

Я по земле с опаскою ступаю,

Не вехам, а туману доверяю.

Глухой меня услышит и поймет.

И для меня полыни горше мед.

Но как понять, где правда, где причуда?

И сколько истин? Потерял им счет.

Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее – час иль год,

Ручей иль море переходят вброд?

Из рая я уйду, в аду побуду.

Отчаянье мне веру придает.

Я всеми принят, изгнан отовсюду.

ВСЕМ ПЕТЬ И УЛЫБАТЬСЯ!!!!

Mere Gurudev, charnon par
sumana shraddhaa ke arpit hai
Tere hee dena hai jo hai.
Wahi tujha ko samarapita hai

Возлюбленный Мастер,
Цветы моей преданности — у твоих стоп.
Все, что есть у меня, дал мне Ты,
И все это — Твое.

Na priti hai pratiti hai,
na hi puja ki shakti hai
Na priti hai pratiti hai,
na hi puja ki shakti hai
Meraa yaha man, meraa yaha tan,
meraa kan kan samarapita hai.

Я не могу по-настоящему
Любить или знать Тебя.
У меня нет даже сил,
Чтобы служить Тебе.
Но этот ум, как и это тело — Каждый атом предан Тебе.

Tuma hee ho bhaav men mere,
vicharo mein, pukaro mein.
Banaale yantra ab mujhko roere
saravatra samarapita hai.

Ты — единственный в моем сердце и мыслях.
Ты — единственный, к кому взываю.
Сделай же меня инструментом своим!
Все, что я есть, навеки предано Тебе.

На сатсанге недвойственной истины свет изнутри озарил!
Вдруг я понял что всё это время к себе на сатсанги ходил!
Сам себе помогая себя самого осознать!
Сам себя я родил, сам себе я отец был и мать.
Сам в себя я влюблялся и сам я с собою дружил
И по пьяни не раз самому себе морду набил.
И сейчас для себя я пишу сей безумный рассказ
Чтобы сам же я мог прочитать его тысячи раз!

День умирал, день уходил.
Но было так полно значенья
Его последнее мгновенье,
Как будто кто-то говорил,
Во всё залившей тишине:
Остановитесь и поверьте —
У жизни на глубоком дне,
На самом дне лежит бессмертье…

И вдруг в тиши открылось мне,
Что только на одной струне
Мир держится. Жизнь продлена,
Пока звенит одна струна,
И звон идет сквозь все сердца
В простор, не знающий конца.
Как бы у господа в руке
Висим на тонком волоске,
И он способен удержать
Земную ширь, морскую гладь,
Небес раскинутых простор
И тяжесть ледниковых гор.
Вот только б дух наш стихший смог
Сберечь тончайший волосок…

Возвратиться к Творцу, возвратиться туда,
Где из проблесков первых родится звезда.
Возвратиться в тот пласт, в тот пылающий слой,
Что вовеки не будет засыпан золой,
Что под глыбой всех льдов и под грузом всех плит
Сквозь все ночи горит, сквозь все смерти горит.
Вперерез, вперехват, напролом, вопреки
Всем законам земным, всем разливам тоски.
Против немощи наших погасших сердец,
Против всех «не могу»-всемогущий Творец.
Этот огненный столп, этот внутренний вал
Достигает того, кто всем сердцем воззвал.
Есть на жаркий призыв молниеносный ответ:
В глубине глубины загоревшийся свет…

я люблю рассматривать лица,
красота не дана просто так.
полужест, полувзгляд, ресницы,
игра света и тени в такт.

юный образ само совершенство.
восхищает своей чистотой
для очей моих словно блаженство,
в созерцании дарит покой.

молчаливая, тихая нежность,
гармоничен твой мир изнутри.
навеваешь собой безмятежность
и безбрежность самой пустоты…

2012

))

В одной южной жаркой стране, жил царь-раджа. Страна была богатой, правление справедливым и все его любили. И вот однажды, на свой 70-летний юбилей он назначил в стране праздник – чтобы все города и селения были украшены, было организовано безплатное угощение, увеселения и фейерверки. Также приглашались все желающие в Царский Дворец на праздник. Уже на подходах к нему было всё празднично устроено – висели гирлянды цветов, вдоль дороги стояли на столах фрукты и напитки, разные угощения. И многие останавливались, чтобы охладиться напитками и перекусить. А некоторые, набрав еды в сумку, уходили домой – отнести продукты домой. Стража впускала всех в большой двор Дворца, но зайти-выйти можно было только один раз – таков был приказ. На большой площади Дворца стояли, лежали и висели разные красивые вещи – платья, кофты, костюмы, туфли, косметика, сумки и многое другое. Тут же царские слуги проводили лотерею и тот, кто её выигрывал, получал ценный приз — видеотехнику или уезжал на дорогой машине, которые рядами стояли вдоль стен площади. Многие набивали сумки дорогими вещами и со словами» Надо поделиться с роднёй» уходили домой. На первом этаже Дворца был устроен шикарный ресторан – слуги-официанты безплатно приносили к столикам заказанные блюда, а те, кто не хотел долго сидеть, ели у столиков по-шведски, набирая всё что хотели сами. Тут же стояли коробки и пластиковые пакеты, чтобы все желающие могли наложить в них самую вкусную еду и отнести домой, что многие и делали. На втором этаже Дворца был огромный бар – вдоль стен были установлены стойки со всеми видами спиртных напитков со всех стран – разные сорта пива, вина и коньяки, виски и скотчи. Слуги-официанты у стоек смешивали разные коктейли, в полумраке негромко играла музыка, витал дымок сигар и сигарет. Люди ходили от стойки к стойке, попивая коктейли, ходили вдоль стеллажей с винами, выбирая их и пробуя, садились за столика, и выпивая, беседовали, пили за здоровье раджи. Многие, набрав бутылки в пакеты,
Читать дальше →

В московском издательстве «Аграф» вышла новая книга прозы Аркадия Ровнера «Великий поток» (твердый переплет, 336 страниц). Проза Аркадия Ровнера, напоминая лучшие страницы Джонатана Свифта и Эдгара По, захватывает ощущением причастности к смыслам, которые открываются людям, еще не оборвавшим магическую связь с таинственной квинтэссенцией Вселенной. Аркадий Ровнер – писатель, сформировавшийся в московском литературном и мистическом андеграунде 1960-х годов и в эзотерическом и художественном пространстве Нью-Йорка 1970-1990-х. Он автор трех романов («Калалацы», «Визит короля», «Небесные селения») и четырех сборников новелл («Гости из области», «Пузыри земли», «Будда и Дегтярев», «Пеленание предка»). Мир Аркадия Ровнера – это место, где «обыденность не приносится в жертву синтезированному образу, а документирует невероятную реальность», – писал о его прозе поэт Алексей Парщиков («Независимая газета»). Новый сборник прозы включает в себя новеллы последних лет, события которых разворачиваются в современном мире и за его пределами. Книга включает в себя иллюстрации нью-йоркского художника Сергея Родыгина. Книгу можно приобрести в Доме книги на Арбате, магазине «Москва», Фаланстере, в издательстве «Аграф», а также у Антона Ровнера (телефон: 8-910-494-14-18, e-mail:
Читать дальше →

*******************************************************************************
Был у нас преподаватель, о котором говорили, что он малость не в себе. Он был одержим какими-то странными идеями, которые никто кроме него не понимал. Например, когда во дворе училища спилили тополя, задевавшие провода, он так переживал и расстраивался, как будто бы зверски замучили и убили невинных людей. Из его причитаний появлялось смутное ощущение, что он даже отождествлял себя с одним из этих тополей. Из-за того, что его чрезвычайно важные для человечества послания (с его точки зрения) все принимали за бред, он был одиноким и несчастным. Он покончил с собой. Я тоже не понимала ни слова из его посланий, но мне его было очень жаль.

Памяти В.А. Мельникова

Моя свеча сгорит не до конца —
Все свечи здесь до срока угасают.
И вместе с ней твои черты лица
Как дым во мраке медленно растают.

Растает неприкаянная тень
Как снег в беспечно-солнечном апреле.
То был страстной недели первый день,
И в церкви о тебе, увы, не пели.

Ты знал, когда спилили тополя,
Что первым обезглавлен был твой тополь.
Тебе казалась плачущей земля,
И мертвых пней ты слышал горький вопль.

Когда ты заходил в последний раз
И дверь лишь на мгновенье приоткрылась,
Я помню обреченность твоих глаз…
Никто не знает, что с тобой случилось.

Быть может, обрела теперь покой
Мятежная душа твоя, кто знает…
Следит старушка за моей свечой —
Здесь свечи до конца не
Читать дальше →