Творчество

Прими мою Любовь, Шри РАмана Махарши,
За то, что Высший указал нам Путь,
Раскрыл всей нашей жизни Суть
И Суть Природы Высшей нашей!
За то, что всей своею жизнью
Являл смирения пример,
Учил нас растворять барьер,
Воздвигнутый своей «я»-мыслью
Между Собой и ложным эго
Самоисследованьем «я»
И так входить в Суть Бытия,
Прямой твой Путь — Ученье это;
Учил, направив внутрь вниманье,
Всегда в единстве с Высшим быть,
В Единстве этом всех любить
И образцом быть состраданья;
Учил хранить ума молчанье
И оставаться в Тишине
И, пребывая в Вышине,
Достичь сансары окончанья.

Нет в мире высшего блаженства,
чем осознание пути,
когда достигнув совершенства
ты все же вынужден уйти,
когда и сердцем и мышленьем
приемлешь равно мрак и свет,
когда легчают сожаленья
о пустоте минувших лет.

И нет лекарства в мире лучше
от страха стать золой в золе,
чем уяснить, что ты лишь случай,
прекрасный случай на земле,
когда проводишь самых близких
в недосягаемую даль,
когда уже не знаешь риска,
а лишь терпенье и печаль,

когда войдешь два раза в реку,
на дне останешься сухим,
когда прощаешь человеку
его успехи и грехи,
когда по взгляду и по вздоху
поймешь, что сделалось с душой,
когда тебе с другими плохо,
а им с тобою хорошо.
А.Дольский

Все наше бытие дом у большой дороги.
Заглядывают все, кому не лень.
То радость, то тоска, то злость приносят ноги,
То мимолетных осознаний тень.

Приветлив будь ко всем у своего порога.
Пусть даже в дом придет толпа скорбей,
Что, как разбойники, забывшие про бога,
Насильно тащат скарб твой из дверей,

Все ж окажи всем почести. Кто знает,
Зачем идут они, чего хотят?
Быть может, они место расчищают
Тебе для неизведанных услад.

Пускай приходят стыд и вспышки гнева.
Всех приглашай радушно погостить.
Признателен им будь — они посланцы неба.
Пришли тебе наставниками быть.

Я поэт Тела, и я поэт Души,
Радости рая во мне, мучения ада во мне,
Радости я прививаю себе и умножаю в себе, а мучениям я даю новый язык.
Я поэт женщины и мужчины равно,
И я говорю, что быть женщиной — такая же великая участь, как быть мужчиной,
И я говорю, что нет более великого в мире, чем быть матерью мужчин.
Я пою песнь расширения и гордости,
Довольно унизительных попреков,
Величина — это только развитие.
Ты опередил остальных? ты стал президентом?
Ничего, они догонят тебя, все до одного, и перегонят.
Я тот, кто блуждает вдвоем с нежной, растущей ночью,
Я взываю к земле и к морю, наполовину погрузившимся в ночь.
Читать дальше →

Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня. Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала: — Огонь светит. Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала: — Он жжётся! Третья, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся. Получивший знание лишается возможности говорить о нём, поэтому знающий молчит, а говорящий не знает.

Когда-то, давным-давно, небеса раскрылись, и на горы выпал снег. Снег был легким и каждая снежинка – особой, удивительной звездочкой, и волшебство заключалось в том, что каждая снежинка отличалась по форме от остальных. Они приземлялись на горе и ложились белым искрящимся чудом.
Прошли века, время вытянулось в одну бесконечную линию, и так много снежинок упало вниз, что каждая теперь стремилась защитить свою особую красоту, и все они превратились в лёд – жесткий и плотный. Но, по мере того, как они лежали там такой твердой и неприступной массой, некоторые из них начали мечтать об океане. И они стали таять, превращаться в воду и становиться свободными. Вода устремилась вниз по холмам, питая землю. И капли, сливаясь друг с другом, превращались в тоненькую струйку, а затем в ручеек.Ручей радостно журчал, вилял среди камней и искрился. Его радость эхом отдавалась в долинах. И так он струился вниз, соединяясь с другими ручьями, пока они не стали Рекой. И в глубине Реки продолжала жить мечта об океане. Река была сильной и свободной, она обладала мощью и великолепием, иногда она текла быстро, иногда медленно, через леса и через поля. Пересекая разные земли, она встречалась с другими реками, становилась шире и глубже, пока не стала такой широкой, как день и ночь вместе взятые, и даже немного шире. И однажды, тихим ранним утром, Река раскрылась и распространилась во все стороны, и не было больше земли, только вода. Внезапно Река почувствовала свободу. Она не чувствовала никаких ограничений. Она не ощущала берегов. И она спросила в изумлении:
— Я нашла Океан?
— Нет, — ответила Земля, — это озеро. Это Озеро Сатори.
— Это за пределами всех переживаний, всех слов, — сказала Река.
— Да, — сказала Земля.
— Ах, — сказала Река, — это похоже на Океан?
— Это только проблеск того, на что похож Океан, — объяснила Земля.
Читать дальше →

К старости становимся мудрее

Или самодурствуем без меры.

Наши лица от любви светлеют

Иль в гримасе морщатся без веры.

А, быть может, лица злобой стёрты,

Перекошены обидой и упрёком.

Знаешь ли на самом деле кто ты?

Миг познаний ограничен сроком.

Нужно над душой своей работать,

Изгоняя злых, безумных бесов.

Чистые душой мы лишь в утробе

И корыстных нет в нас интересов.

Раздражительность кипит и возмущенье.

От других мы прячем свои мысли…

Но всё реже в чувствах восхищенье.

Радость камнем на душе повисла.

Красота лица, души и тела

Тает, словно солнца луч в тумане.

Но до чистых мыслей нет нам дела:

Мы живём в иллюзиях, обмане.
Раздраженье губит души наши

И толкает к гневу, искушенью.

На весах судьбы качаем чаши,

Не пуская мысли к размышленью.

Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!
Круг — вкруг головы.
Но и под мехом — неги, под пухом
Гаги — дрогнете вы!
Даже богиней тысячерукой
— В гнезд, в звезд черноте — Как ни кружи вас, как ни баюкай
— Ах!- бодрствуете…
Вас и на ложе неверья гложет
Червь (бедные мы!).
Не народился еще, кто вложит
Перст — в рану Фомы.