Суфизм

                            

У Муллы Насреддина была скрипка, и он постоянно брал на ней одну ноту. Вся семья волновалась, соседи сердились и говорили ему: «Что это за музыка? Если ты учишься, то учись правильно. Ты постоянно берёшь одну и ту же ноту, и это так утомительно, что даже днём все засыпают». И жена говорила: «Ну, хватит! Мы слушаем это месяцами, таких музыкантов не бывает! Что ты делаешь?»

Насреддин ответил: «Другие пытаются найти свою ноту; я её уже нашёл. Вот почему они меняют ноты: они ещё на пути, они ищут нужную ноту. А я уже нашёл, так что я достиг цели».

Совлечение первой «завесы»: о познании Бога (Ма'рифат Аллах)

Посланник сказал: «Познав Бога как должно, будешь ходить по воде и двигать горы». Познание Бога бывает двух видов: умопостигаемое ('иль-ми) и непосредственное постижение (хали). Постижение умом — основа всех милостей в этом мире и в следующем, ибо в любое время и при любых обстоятельствах самое важное для человека — это познание Бога. Как Он сказал:

Я создал джиннов и людей
Лишь для того, чтоб Мне они служили (Коран 51:56)

То есть «для того, чтобы они могли познать Меня». Однако большая часть людей пренебрегает этой обязанностью — исключая Божьих Избранников, чьи сердца Он оживотворил Собою.
Познание (ма'рифат) это жизнь сердца в Боге и отвращение внутренних помыслов от всего, что не Бог. Достоинство каждого человека заключается в степени его познания; кто не познал — не стоит ничего.
Богословы, законоведы и некоторые другие разряды людей называют познанием правильное умопостижение ('илм) Бога, а суфийские шейхи понимают под познанием правильное «восчувствование» (халь) Бога. И потому они утверждают, что ма'рифат превосходит 'илм, ибо хотя надлежащее восчувствование (халь) есть результат надлежащего умопостижения ('илм), однако надлежащее умопостижение — не то же самое, что надлежащее восчувствование. То есть не постигший умом Бога не является постигшим ('ариф), однако познавший Бога умом может не быть 'арифом.
Читать дальше →

Мансур аль-Халладж
Фарид ад-дин Атгар начинает свой рассказ об этом великом святом, Мансуре, с комментария:
«Какая жалость, что такого великого святого плохо понимали его современники. Вы можете преклоняться перед деревом, если из него раздастся звук Ана аль Хакк (Я — Истина), но человека, произнесшего эти слова, вы отправляете на плаху. Вам следует знать, что все великие святые, которые произносят такие слова в состоянии экстаза, просто говорят от имени Бога. Их устами глаголет Всевышний, а их сущность мертва».
Читать дальше →

«Большая таыйя»
О, этот вечно пересохший рот,
Которому глотка недостаёт!
Я жажду жажды, хочет страсти страсть,
И лишь у смерти есть над смертью власть.
Приди же, смерть! Сотри черты лица!
Я — дух, одетый в саван мертвеца.
Я весь исчез, мой затерялся след.
Того, что глаз способен видеть, — нет.
Читать дальше →

Аль-Газали Книга, избавляющая от ошибки
… Передо мной раскрылась и та истина, что подобно тому, как тело имеет здоровье, благодаря которому оно находится в благополучном состоянии, и болезнь, содержащую в себе причину его погибели, сердце также может быть беспорочным и здоровым (а спасение получит «лишь тот, кто пришел к Аллаху со здравым сердцем») и иметь болезнь, из-за которой оно может погибнуть на веки вечные, включая и потустороннюю жизнь, — как сказал Всевышний: «В их сердцах — болезнь».
… пророки — это те, кто лечит заболевания сердца. Польза, которую приносит разум, и сфера его действия ограничиваются тем, что он указал нам на это. Разум дает показание о своей вере в пророчество и о бессилии своем постигнуть то, что постигается лишь пророческим оком, — о бессилии постигать так, как мы постигаем вещи, беря их в свои руки. Мы полагаемся на пророчество подобно тому, как слепые полагаются на своих поводырей, как озадаченные больные отдают себя в руки сострадательных врачей. Вот досюда и простирается сфера деятельности разума, коему недоступно то, что лежит за этими пределами, но доступно лишь понимание того, что предписывается ему Врачом.
… ибо уверовать в пророчество — значит признать утверждение о том, что за рациональным познанием имеется такая ступень познания, на которой раскрывается око, дающее возможность постигнуть особые объекты, не доступные для разума так же, как постижение цветов не доступно для слуха, постижение звуков — для зрения, постижение умопостигаемых вещей — для всех чувств.
… Мудрый человек должен поступать так же, как заклинатель змей. Заклинатель не должен прикасаться к змее в присутствии своего малолетнего ребенка, если он знает, что ребенок будет подражать ему, возомнив себя заклинателем. Наоборот, ему надлежит внушать своему ребенку осторожность, подавая для этого личный пример и не прикасаясь к змее в его присутствии. Далее, мудрый человек должен следовать примеру заклинателя змей и в таком отношении: после того, как искусный заклинатель, взяв в руки змею и отделив у нее териак от яда, извлекает из него териак и обезвреживает яд, он может, не скупясь наделить териаком всякого, кто в нем нуждается. Ученый должен поступать так же, как проницательный меняла, разбирающий монеты. Последний, запустив руку в кошель своего клиента, извлекает оттуда чистые золотые монеты, отбрасывая фальшивые и поддельные, после чего он может не скупясь наделять полноценными монетами всякого, кто в них нуждается. Далее. В душе человека, нуждающегося в териаке, может возникнуть к нему чувство гадливости, когда тот узнает, что териак извлечен из змеи — из этого скопища яда. Такому человеку необходимо растолковать, в чем дело. Равным образом бедняк, нуждающийся в деньгах, может оскорбиться, когда ему будет предложено принять золото, извлеченное из кошеля клиента менялы. В таком случае бедняку надо указать на то, что он здесь проявляет лишь простое невежество — то самое, из-за которого он лишен требуемых им благ. Ему следует разъяснить, что близкое соседство фальшивых монет с полноценными не делает полноценные монеты фальшивыми, а фальшивые — полноценными. Совершенно так же близкое соседство истины с ложью не делает истину ложью, а ложь — истиной.

Отец имама Аль-Газали был бедным и благочестивым человеком, он жил только на то, что зарабатывал своими руками. Он прял шерсть и продавал ее в своей лавке в городе Тусе (ныне город в Иране). Он постоянно посещал алимов и проповедников, общался с ними и оказывал им свою помощь и услуги. Каждый раз, когда он слушал их речи, он плакал и просил Аллаха о том, чтобы Он даровал ему сына, похожего на него. Всевышний Аллах внял его мольбам, и вскоре у него родились два сына, одного из которых он назвал Абу Хамидом Мухаммадом (позднее его стали звать имам Аль-Газали), который впоследствии стал великим ученым, а другого — Абуль Футух Ахмад (он стал одним из известных проповедников). Умер он в 1128 г. Хиджры.
Перед кончиной он поручил воспитание сыновей своему другу, который был суфием, и сказал ему: «Я очень жалею, что не смог достичь знаний, и хочу, чтобы этого достигли оба моих сына. Обучи их любым способом, даже если это будет стоить всего того, что я оставляю им в наследство».
Читать дальше →

Великий шейх суфизма Ибн аль-Араби

Наиболее глубокое философское обоснование суфизм получил в творчестве Абу Бакра Мухаммада ибн аль-Араби (1165-1240), знаменитого философа и выдающегося поэта. Его наследие оказало решающее влияние на последующее развитие суфизма во всех областях исламского мира. Последователи выдающегося философа называли его «Величайшим учителем».
Читать дальше →

… Он есть воплощенность вещей, вещи же определены, хотя различны их пределы, и Он определяем пределами всякого определяемого: нельзя определить вещь, не определяя тем самым Бога. Ибо именно Он струится в том, что именуется сотворенным и произведенным,– а иначе и нет речи о бытии. Он – воплощение бытия; Он – «хранитель всех вещей» самостью Своей, и хранение любой вещи «не тяготит Его». Охранение Всевышним всех вещей есть охранение Им формы Своей, дабы не было такой вещи, что не была бы Его формой. Лишь это верно: в свидетельствующем Он – свидетельствующий, и в свидетельствуемом Он – свидетельствуемое. Мир есть форма Его, а Он есть движущий и осуществляющий дух мира; Он – Большой Человек.
Читать дальше →

Суфийский мистицизм в значительной степени отличается от других культов, называющих себя мистическими. Внешняя религия для суфиев является лишь оболочкой, хотя и подлинной, выполняющей определённую функцию. Когда его сознание преодолевает эти социальные рамки, суфий начинает понимать истинное значение религии.
Утверждают, что принципиальное единство всех религий не признают во всём мире только потому, что большинство верующих не представляет себе, чем в сущности является религия. Она не обязательно должна быть тем, что о ней обычно думают.
В мире суфия есть высшие намерения; для него вещи исполнены значения совсем в другом смысле, чем для людей, сформировавшихся под влиянием подготовки, навязанной им обществом.
Читать дальше →

Кабир о Шри Раме

Кабир, хотя и почитался как индуистами, так и мусульманами, обращался к Богу по имени одной из Его инкарнаций — «Шри Рама». Шри Рама также известен под другими именам — Говинда, Хари, Кешав. Все они имеют разные значения, однако указывают на одну и ту же личность — Всемогущего Бога. (перевод Н. Б. Гафуровой)

О поминании имени Рамы

Кабир: я постоянно повторяю, слушайте все: Произносите имя Рамы, от этого вам будет благо, иначе блага не будет.
Говорит Кабир: я уже говорил; это говорили Брахма и Махеш.

Имя Рамы — сущность сущего: всем даю такое наставление.
Истинная реальность — тилак трех миров, а имя Рамы — суть его.

Бхакт Кабир поставил тилак себе на лоб и стал беспредельно красив.
Бхакти и бхаджан — вот имя Рамы, все другое — бесконечная скорбь.

Суть всего — поминание Всевышнего в мыслях, в словах и делах, — о Кабир!
Кабир: суть всего — поминание Всевышнего, все остальное — пустые хлопоты.

Все обыскал везде и всюду — вокруг одна смерть.
Одна забота у бхакта — имя Хари, иных забот нет у слуги.

Читать дальше →