Ранее утро. Практически пустая маршрутка. В ней только я. Нет. Ещё в конце, в углу, сидит безликий мужчина, не в том смысле, что он не красив, нет, просто у него на лице маска, лика нет. За то есть на коленях холщовая сумка, грязно-бежевого цвета, с надписью — Calvin Klein.

На первой от начала маршрута останавке забегает женщина. Крупная. Все у нее крупное, и тело, и лицо, и глаза, и нос, и рот. Есть такие женщины. Я, признаюсь, не любитель таких. Мне, знаете ли, нравятся женщины с мелкими чертами лица. Ну да ладно. Окинула взглядом салон, глаза разбежались, растерялась, много мест, но ни одно не нравится. Потому что, если бы ей было все равно, она бы просто спокойно и размашисто села куда-нибудь без заминки. Она взглянула на безликого мужчину Кляйна и, естественно, рядом с ним не села. Она села в средней части, справа, но что-то ей не понравилось. Печка под ногами. Она дует горячим воздухом прямо под ноги. Жарко. На улице уже и мороза то нет, весна уже практически, но водитель сидит в футболке и ему хорошо. А женщина, в пуховике, ей жарко. Она, едва прикоснувшись задом к креслу, подскочила и метнулась назад, но там колесо и ее ноги не поместились бы в ограниченное пространство. С противоположной стороны тоже колесо. Понаделали колес… Куда же садиться? Я стал осматривать места вместе с суетливой пассажиркой. Некуда! Но. Ещё немного и мы подъезжаем к следующей остановке и там люди, и они не такие привередливые, они все займут не думая. Женщина сдела ещё две попытки, и когда маршрутка остановилась на остановке, чтобы вобрать в себя новых пассажиров, все же упала на кресло у окна слева, во втором ряду и затихла.

А где же был я? Спросит дорогой читатель. Где-то я был. У меня рядом села девушка, без сентенций, с беспроводными наушниками в ушах, с надписью «Полиция» на спине и берцами на ногах. Большая сумка. С чем? Из под форменной шапки выбиваются пышные волосы, цвета французской соломки. Но это не главное. Главное — что теперь свободных мест -
Читать дальше →

— Американцы на Марс опустили на тросиках Ровер. Шестиколесный. И он там уже ездит и все вокруг фотографирует.

Реакции собеседника я не увидел. Глаза смотрели сквозь меня. Но я продолжил:

— Он будет бурить грунт. Соберёт его в контейнеры и за ними в 2024 году прилетит специальный корабль, чтобы забрать их на землю. Для исследований. На предмет возможной жизни.

Я посмотрел на собеседника. Он отхлебнул чай и потянулся за пряником. Судя по его лицу, ни одно, произнесённое мной слово, в него не вошло.

— Американцы… ровер… в Ютубе, видео посадки…, — тихо произнес я то ли собеседнику, то ли самому себе, встал, надел грязные, влажные перчатки и пошел в холодный цех. Перерыв закончился.

Ах, как бывает забавно, читая библиотечную книгу, находить на ее страницах, подчёркнутые предыдущими читателями, простым карандашом, строки, которые любители книг посчитали важными, то ли для себя, то ли для следующего читателя, да ещё рядом, на вертикальном поле — восклицательный знак. Говорят, это дурной тон. Возможно. Но, с другой стороны, по этим меткам, можно представить этого читателя, его интересы, пристрастия, образ жизни, мужчина это или женщина. Хочется вступить в мысленную полемику с этим человеком. И вот уже в голове целый клуб любителей, ценителей, знатоков, профанов. Иногда хочется сказать:" Товарищ, ну что ты пометил? Это же банальшина!" А иногда, перечитывая свои книги, и находя свои пометки, — да, я тоже грешу этим недугом,- думаешь:" Ну и что, что такого важного ты здесь увидел?" Или наоборот, начинаешь подчёркивать дальше. И вот, у меня была распечатана книга «Шри Ауробиндо, или Путешествие Сознания.» Написана учеником Ауробиндо, Сатпремом. Практически, весь текст этой замусленой и затрепаной распечатки — подчеркнут. В некоторых местах — дважды.

Я ее, кстати, кому-то дал почитать, с концами, и они сказали, что тоже будут подчёркивать важное, что они тоже любят это
Читать дальше →

Happy the Defenders day!

Сегодня в конце рабочего дня, в цехе, на столике с рабочими документами, я увидел артефакт. Я долго не принимал это слово, считал его помпезным, а сейчас — ничего, вполне, мне кажется, уместным. Артефакт этот — журнал «Радио», за 1979 год. Кажется, прошла вечность с этой даты. Мне в этот год было тринадцать лет. Самое время увлекаться всякой техникой. Раньше вся молодежь увлеклась чем-то интересным. Все выписывали журналы: Радио, Моделист-конструктор, Юный техник, Наука и жизнь… И вот у меня в руках пожелтевший раритет. Как он сохранился на фабрике? Хотя. Наша фабрика — это полноценный отголосок той эпохи. Совдепии. На передней обложке — рисунок какой-то планеты, на задней — фото катушечного магнитофона «Снежеть — 202». Красота! А внутри журнала много всяких статей и схем: усилители, эквалайзеры, цветомузыки. Какой уважающий себя пацан тех лет не спаял себе цветомузыку? А вы знаете что такое цветомузыка, тринадцатилетний товарищ, юзаюший смартфон?

У всех моих друзей было что- то из радиодеталей. Что-то я докупил. Кусок текстолита, покрытого медной фольгой, для изготовления платы цветомузыки, мне кто-то подогнал. Вы видели когда нибудь печатную плату? Она такая узорчатая. Это медные дорожки. Я, не долго думая, на текстолите, размером с лист бумаги, нарисовал лаком трехканальную схему цветомузыки, точь- в-точь, как она нарисована в журнале, засунул ее в ванночку с водным раствором медного купороса, если не ошибаюсь, и стал ждать когда вытравится вся лишняя медь. Плата готова! Мои друзья ржали с этой курдючной платы, а я был счастлив. Просверлил посадочные отверстия, впаял транзисторы, резисторы, конденсаторы, трансформатор, дроссели, ещё что-то. Запустил. Три лампочки моргают в такт музыки! Из фанеры склеил коробочку. Все. Практически — Sony. Что ни говорите, а 1979 год был хорош. Ещё в этот год я попробовал чудеснейший оранжевый напиток — «Fanta», с пузырьками в нос и апельсиновой
Читать дальше →

К примеру, я столкнулся с немалыми сложностями в переводе первой строки одного из величайших стихотворений Пушкина «Я помню чудное мгновенье…»:

Yah pom-new chewed-no-yay mg-no-vain-yay

Я передал русские слоги, подобрав наиболее схожие английские слова и звуки.

Русские слова в таком обличьи выглядят довольно безобразно, но в данном случае это не важно: важно, что «chew»[12] и «vain»[13] фонетически перекликаются с русскими словами, означающими прекрасные и емкие понятия. Мелодия этой строки с округлым и полнозвучным словом «чудное» в середине и звуками «м» и «н» по бокам, уравновешивающими друг друга, — умиротворяет и ласкает слух, создавая при этом парадокс, понятный каждому художнику слова.

Если посмотреть в словаре эти четыре слова, то получится глупое, плоское и ничего не выражающее английское предложение: «I remember a wonderful moment». Как поступить с птицей, которую вы подстрелили и убедились, что она не райская, а всего лишь упорхнувший из клетки попугай, который, трепыхаясь на земле, продолжает выкрикивать глупости? Как ни старайся, английского читателя не убедишь, что «I remember a wonderful moment» — совершенное начало совершеннейшего стихотворения.

Прежде всего я убедился, что буквальный перевод в той или иной мере всегда бессмыслен. Русское «я помню» — гораздо глубже погружает в прошлое, чем английское «I remember» — плоская фраза, которая, как неумелый ныряльщик, падает на живот. В слове «чудное» слышится сказочное «чудь», окончание слова «луч» в дательном падеже и древнерусское «чу», означавшее «послушай», и множество других прекрасных русских ассоциаций. И фонетически, и семантически «чудное» относится к определенному ряду слов, и этот русский ряд не соответствует тому английскому, в котором мы находим «I remember». И напротив, хотя английское слово «remember» в контексте данного стихотворения не соответствует русскому смысловому ряду, куда входит понятие «помню», оно, тем не менее, связано с похожим поэтическим рядом слова «remember»
Читать дальше →

функция поиск не работает...?

Омешвара, привет. Мобильная версия — класс. А нельзя ли, для идиотов, гурманов и дремучих, как я, ещё и оставить полную версию?

Понятие собственности, разделение мира на мое и чужое, является одним из базовых в процессе социализации человека.
Причем собственностью становится практически все.
Предметы, имущество. С ними понятно.
Окружающие люди. Мужья, жены, дети, родители.
Брачные узы — не что иное, как символ собственности. Ревность — крайнее проявление собственнического чувства, в экстремуме выражающееся в разрушении предмета «любви» («так не доставайся же ты никому!»)

Человек пытается сделать своей собственностью и собственный образ в сознании другого человека. Подчинить этот образ своей воле, формировать его по собственному желанию.
Попробуйте вполне серьезно сказать другому: «Ты же полный дурак! Законченный идиот!»
Ответная агрессия будет намного острее, чем в случае, если вы заберете у него 100 рублей.
Казалось бы, на планете 8 млрд.людей… 8 млрд. мнений о тебе любимом.
Кто-то думает, что ты дурак! Что из этого?..
Но мы не можем этого допустить! Мы вступаем в конфликт, доказывая себе и собеседнику, что он сам ничтожество, не имеющее права нас оценивать.

Особенно забавно выглядит, когда люди, создающие и поддерживающие образ собственного просветления, знания основы и еще невесть чего, начинают ожесточенно сражаться за этот образ с теми, кто отказывается его поддерживать, а тем более подвергает скепсису. Атака на собственный образ магическим образом сдувает просветленность и обнажает базовые эгоистические стереотипы, основанные на чувстве
Читать дальше →