Никакая плата за внутренний покой не будет чрезмерной. Покой — это гармоничное управление жизнью. Он полон жизненной энергии. Это сила, которая намного превосходит все наши земные знания. И тем не менее, он неотделим от нашего земного существования.Покой вечен. Никогда не поздно обрести покой. Любое время является подходящим для этого. Мы сможем сделать свою жизнь по-настоящему плодотворной, если не будем отрезаны от Источника — Покоя Вечности.Самое большое несчастье, которое только может случиться с человеком, — это потеря внутреннего покоя. Никакая внешняя сила не может украсть его у человека. Покой у человека крадут его собственные мысли, его собственные действия.Наша величайшая защита заключается не в наших материальных достижениях и возможностях. Все сокровища мира — ничто для нашей божественной души. Наша величайшая защита заключается в общении нашей души с питающим всё и осуществляющим всё Покоем. Наша душа живёт в Покое и ради Покоя. Если мы будем жить жизнью покоя, мы всегда будем богаты и никогда не обеднеем. Безграничен наш внутренний покой; как бескрайнее небо, он заключает в себе всё.Долго мы сражались, много мы страдали, далеко мы путешествовали. Но лик покоя всё ещё скрыт от нас. Мы сможем обнаружить его, если когда-нибудь вереница наших желаний затеряется в Воле Господа Всевышнего.Покой — это жизнь. Покой — это вечное Блаженство. Тревоги — ментальные, витальные и физические — действительно существуют. Но только от нас зависит, принимать их или отбрасывать. Они никоим образом не являются неизбежными обстоятельствами жизни. Поскольку наш Отец Всемогущий является Воплощением Покоя, то Покой — это наше общее наследие. Было бы огромной ошибкой прокладывать дорогу будущему сожалению, злоупотребляя и пренебрегая золотыми возможностями, которые даются нам. Здесь и сейчас, среди житейской суеты, мы должны решиться безоглядно броситься в Море Покоя. Ошибается тот, кто думает, что покой сам по себе придёт к нему в конце его жизненного путешествия. Надеяться достичь покоя без духовности или медитации — значит ожидать воды в пустыне.Всё зависит от ума, сознательно или неосознанно, включая поиск покоя. Функция ума заключается в том, чтобы развеять облака сомнения. Функция чистоты ума заключается в том, чтобы разогнать несметные тучи приземлённости и разорвать узы невежества. Если нет чистоты в уме, в духовной жизни не может быть прочного успеха.Мы обретам покой лишь после того, как полностью прекращаем искать недостатки у других. Мы должны принимать мир как что-то своё собственное. Замечая ошибки других, мы погружаемся в их несовершенства. Это ни в малейшей степени не помогает нам. Довольно странно: чем глубже мы погружаемся, тем яснее нам становится, что несовершенства других — это наши собственные несовершенства, но в других телах и умах. Тогда как если мы думаем о Боге, Его Сострадание и Его Божественность расширяют наше внутреннее видение Истины. В полноте своего духовного осознания мы должны прийти к тому, чтобы принять всё человечество как единую семью.Нельзя позволять прошлому терзать нас и разрушать покой нашего сердца. Наши теперешние хорошие и божественные поступки могут легко свести на нет плохие и небожественные поступки прошлого. Если у греха есть сила заставить нас плакать, то у медитации, несомненно, есть сила давать нам радость, одаривать нас божественной Мудростью.Наш покой  — внутри нас, и этот покой  является основой нашей жизни. Поэтому давайте решим с сегодняшнего дня наполнять свой ум и сердце слезами преданности — фундаментом покоя. Если фундамент прочен, то, как бы высоко ни вознеслось здание, нам никогда не будет угрожать опасность. Ибо покой будет снизу, покой  будет сверху, покой будет внутри, покой будет снаружи.

Шри Чин Мой.

«Лезвие бритвы» (автор Иван Ефремов)

Помни, что я тебе говорил о порогах. Никогда не переступай их, ни порога бессмысленности, ни познания, которое превращается в тупое нагромождение фактов, ни других порогов, которые мы часто переступаем в обычной жизни, гонясь за дешевкой, едой, пошлым удовольствием смеха, бесполезной умственной игры и так далее.

… Вспыхивают на воде рубиновые струнки… Сны мелководья тревожат стайки рыбьих мальков… В чистых ладонях речная вода близка к тому, чтоб не нуждаться ни в чьих отраженьях… Так ты живёшь и становишься связью между воздухом и землёю, и сам себе едва ли скажешь, кто ты, ступивший в воды этой молчаливой реки, играющий словами послушник дней, желающий прочесть в немых зрачках одну лишь правду…

Прочел сегодня у Аллики.

Ко мне приходит слепой от рождения человек и спрашивает: «Что такое зеленый цвет? Какой он?» Как можно описать слепому зеленый цвет? Иногда прибегают к аналогии. Я отвечаю: «Зеленый цвет сродни мягкой музыке». «О, мягкая музыка», — повторяет он. «Да, — говорю я, — сродни тихой мягкой музыке». Потом ко мне приходит другой слепой и тоже спрашивает, что такое зеленый цвет. Я отвечаю, что он похож на нежный бархат, очень нежный и мягкий на ощупь. На следующий день двое слепых колотят друг дружку по голове бутылками. «Он мягкий, как музыка», — кричит один. — «Нет, как бархат», — возмущается другой. И продолжают размахивать бутылками. Они не понимают, о чем спорят, иначе они вообще не затевали бы спор. Вот как обстоит дело. В действительности же все еще хуже: вы даруете слепому зрение, он стоит посреди сада, озирается и на вопрос: «Понимаешь теперь, что такое зеленый цвет?» — отвечает: «Еще бы; сегодня утром мне объяснили!»

Ничего не происходит и нечего понимать,
не к чему стремиться и нечего желать,
нет пути, и нет идущего, и нет цели…

Истинное Учение – это Учение, которое абсолютно незаметно…
Оно без капли «показухи» и тщеславия, тихо происходит каждый день…
И называется Оно – «НИЧЕГО ОСОБЕННОГО!..»
Такому важному «тебе» – Оно вряд ли понравится!..
В тотальной простоте Бытия – сложному уму не выжить!..

Есть великая тишина, из которой возникают все вещи и которую люди называют Богом или Дао или Умом Будды или Аллахом или Христом Внутри; но тишина не является ни одной из этих вещей. Скорее, все эти вещи указывают на неё, но она превосходит и одновременно включает их все.

Кажется, как будто мы боимся этой тишины, как будто мы всю свою жизнь ходим вокруг нее на цыпочках. Тишина — это ничто, которое поглощает всё, всю индивидуальность, всё прошлое и будущее, всю надежду и весь страх, всё удовольствие и всю боль. Мы просто очень сильно боимся потерять нашу человечность и утонуть в этой божественности, но лишь в этом и есть наше спасение: умереть, буквально, в Бога. Это означает умереть во все явления и вещи, потому что всё это есть Бог.

Деревья, птицы, дорога, машины, люди спешащие по своим делам — всё это Бог. Страдание на лицах этих людей; это тоже Бог. Улыбки, с которыми они приветствуют друг друга, слезы на глазах у прощающихся пар, злость и насилие, страх и жажда быть свободным от всего этого; и это тоже Бог. Нет ничего, буквально ничего, что не было бы Богом.

Читать дальше →

Друг для друга мы — паломники и долгими, разными и трудными путями стремимся
к месту встречи.

Если путник, взбираясь в гору, слишком занят каждым шагом и забывает
сверяться с путеводной звездой, он рискует ее потерять и сбиться с пути.
Если он просто переставляет ноги, лишь бы не застыть на месте, он никуда не
придет. Прислужница в храме, чересчур озабоченная сбором платы за стулья,
рискует позабыть, что она служит Богу.

Никто из нас не вправе себе одному
приписать чистоту помыслов. Во имя пути, который я избрал, я могу отвергнуть
путь, избранный другим. Я могу оспаривать ход его мысли. Ход мысли не всегда
верен. Но если человек стремится к той же звезде, мой долг — его уважать,
ибо мы братья по Духу.

Основа всякой культуры прежде всего — в самом
человеке. Прежде всего это присущая человеку слепая, неодолимая жажда тепла.
А затем, ошибаясь снова и снова, человек находит дорогу к огню.

Потому-то, друг мой, мне так нужна твоя дружба. Мне, как глоток
воды, необходим товарищ, который, поднимаясь над спорами, рожденными
рассудком, уважает во мне паломника, идущего к этому огню. Мне так нужно
хоть изредка заранее вкусить обетованного тепла, немного подняться над собой
и отдохнуть на высотах, где мы непременно встретимся.
Я так устал от словесных распрей, от нетерпимости, от фанатизма! К тебе
я могу прийти, не облачаясь в какой-
либо мундир, не подчиняясь заповедям какого бы то ни было корана, ни в
какой малости не отрекаясь от моей внутренней родины. Перед тобой мне нет
нужды оправдываться, защищаться, что-то доказывать; с тобой я обретаю
душевный мир…

За моими неуклюжими словами, за
рассуждениями, в которых я могу и запутаться, ты видишь во мне просто
Человека. Ты чтишь во мне посланца тех верований, привычек и пристрастий,
которых, может быть, и не разделяешь. Если я чем-то на тебя не похож, я этим
вовсе не оскорбляю тебя, а, напротив, одаряю. Ты расспрашиваешь меня, словно
путешественника.
Как всякий человек, я жажду, чтобы меня поняли, в тебе я чувствую себя
чистым — и я иду к тебе. Меня влечет туда, где я чист. Ты узнал меня таким,
какой я есть, вовсе не по моим рассуждениям и поступкам. Нет, ты принимаешь
меня таким, какой я есть, и потому, если надо, примиришься и с моими
рассуждениями, и с поступками. Спасибо тебе за то, что ты принимаешь меня
вот таким, какой я есть.

Экзюпери. Письмо заложнику.

Попытки влюбиться похожи на попытки заставить сердце биться задом наперёд. Это невозможно сделать. Я уже есть то, что ты есть. И поэтому мы не влюбляемся; мы просто замечаем, что уже влюблены и что всегда были. Мы не влюбляемся; это «мы», это «я», это «ты», это «между» в любви отпадает, обнажая интимность нашего собственного отсутствия. Мы все так глубоко влюблены, что даже не осознаём этого.

Однажды ученик сказал своему гуру, что собирается уединиться в спокойном месте, с тем чтобы заняться медитацией и, возможно, обрести просветление. Раз в полгода он извещал учителя о том, как идут дела. В первом письме ученик написал: «Теперь я понимаю, что значит утратить себя». Гуру разорвал письмо и выбросил его в мусор. Во втором послании говорилось: «Теперь я чувствую все живое на земле». Эту записку постигла та же участь, что и первую. «Теперь я постиг тайну одного и многих», — было написано в третьей записке; учитель порвал и ее. Через несколько лет письма от ученика перестали приходить. В конце концов учителя разобрало любопытство, и он попросил направлявшегося в дальние края путника разузнать, что случилось с запропастившимся учеником. Через какое-то время гуру опять получил письмо. Там был лишь один вопрос: «Что это значит?» И гуру воскликнул: «У него получилось! У него получилось! Наконец-то у него получилось! Наконец он нашел!»