У. Г. Кришнамурти

У. Г.: Личности нет, и нет места внутри, чтобы создать «я». После того как непрерывность мысли исчезает, остается только последовательность независимых и несвязанных между собой взаимодействий. То, что происходит в окружающем меня мире, происходит в «здесь». Разделения нет. Когда сорвана облекающая вас броня, ваши чувства становятся необыкновенно восприимчивыми к лунным фазам, смене времен года и движению планет. В этом состоянии просто нет изолированного отдельного существования — только биение жизни, как у медузы.
В.: Вы можете описать этот повторяющийся процесс смерти, который вы переживаете?
У. Г.: Конечно, его трудно описать. Но я могу сказать, что в этом состоянии умирания дыхание полностью прекращается и тело «дышит» другим способом. Из всех врачей, с которыми я обсуждал этот странный феномен, только д-р Лабойер, специалист по родам, дал мне объяснение. Он говорит, что новорожденные дети дышат похожим способом.Может, это именно то, что первоначально подразумевалось под словом «пранаяма». Тело ежедневно проходит через процесс умирания, иэто происходит так часто, что, каждый раз, когда онообновляется, продлевается срок его службы. Когда в один прекрасный день оно теряет способность к обновлению, оно умирает и его отвозят в крематорий.
Этот процесс умирания и есть йога, но не все эти сотни поз и дыхательных упражнений. Когда процесс мышления перестает разделять сам себя на две части, тело проходит через клиническую смерть. Сначала должна произойти смерть, а потомначинается йога. На самом деле йога — это способность организма возвращаться к жизни из состояния клинической смерти. Считается, что это происходило лишь с немногими, с Шри Рамакришной и Шри Раманой Махарши. Я не был свидетелем этого, и у меня не было ни интереса, ни средств для того, чтобывыяснять, так ли это. Эта йога обновления — нечто необыкновенное. Если вы понаблюдаете за новорожденным, вы увидите, как он двигается и выражает себя всем телом в естественном ритме. После того как дыхание и
Читать дальше →

Безусильность – не что-то, что может быть достигнуто через усилие. Что бы вы ни делали, чтобы прекратить усилие, само по себе усилие. Это нечто, сводящее с ума… Вы всё ещё не загнали себя в угол. Если бы это было так, вы бы почувствовали, что сходите с ума; но вы лишь напуганы этим. Вы должны увидеть, что что бы вы ни делали, чтобы быть в этом состоянии не-усилия, для какой бы причины вам это не было нужно, это есть само по себе усилие. Полное отсутствие воли и полное отсутствие усилия, любого, в любом качестве, можно назвать состоянием безусильности; но это состояние нельзя достичь посредством любого рода действия, то есть усилия.

… Отсутствие того, что ты делаешь — попыток понять или попыток изменить себя, — это и есть состояние, что я описываю(естественное состояние)…

В.: И все же нам кажется, что есть кто то, кто думает эти мысли, некий «дух в машине», что процесс мышления – это не просто механическая реакция памяти.

У. Г.: Знание – это все, что здесь есть. «Я», «душа», «ум» или как вы это называете – это всего лишь совокупность унаследованных знаний, передаваемых нам из поколения в поколение, по большей части через обучение. Вы учите ребенка различать цвета, читать, имитировать чужие манеры.
В каждой культуре они свои. Американцы усваивают американские манеры, индийцы усваивают индийские манеры и т. д. Первый язык состоял из жестов, телодвижений и выражений лица. Потом к этому добавились слова, и все таки мы до сих пор сопровождаем свои слова жестами, потому что чувствуем, что одних слов недостаточно для выражения того, что мы хотим передать.
Но это не значит, что можно на самом деле знать что то о мысли. Нельзя. Вы осознаете мысль только тогда, когда делаете ее объектом мысли. Иначе вы даже не знаете, что вы думаете. Мы пользуемся мыслью только для того, чтобы понять что то, запомнить что то или добиться чего то. Иначе мы даже не знаем, есть здесь мысль или нет.Мысль неотделима от движения мысли. Мысль – это действие, и без нее вы не можете действовать. Не бывает чистого, спонтанного действия, свободного от мысли. Действовать – значит мыслить.
У вас есть самозапускающийся и самоподдерживающийся механизм, который я называю «я». Это не значит, что есть некая реально существующая «сущность». Я не хотел бы придавать такое значение этому слову. Где находится это эго, или «я», о котором вы говорите? Ваше несуществующее «я» услышало от кого то о духовности и блаженстве. Вы думаете, что вы должны контролировать свои мысли, чтобы испытать это блаженство. Это невозможно. Если вы попытаетесь сделать это, вы сожжете себя и умрете
Читать дальше →

В.: Без проблем было бы скучно, не так ли?
У.Г.: Скука – это бездонная яма. Нет никакого способа освободиться от скуки. Вы любите свою скуку, хотя все время пытаетесь освободиться от нее. Пока ты считаешь, что существует нечто более интересное, более важное, более значимое, нежели то, чем ты занимаешься, ты никак не можешь освободиться от скуки. Так она и продолжается. Если ты не занимаешь себя просмотром кино про ковбоев, ты можешь пойти в церковь или храм и помолиться или тебе, возможно, захочется послушать святого, чтобы он рассказал тебе всевозможные истории. Он продаст тебе какую нибудь дешевку: «Стой на голове, стой на плечах, делай то, делай се» – и ты будешь в порядке.
Но главный вопрос, который никто из нас не хочет задавать: чего мы хотим? Живи ты в Голландии, в Америке или в Африке, где угодно, тебя на самом деле интересует погоня за постоянным счастьем. Это все, что нас интересует. Все эти религиозные деятели, гуру и святоши, которые торгуют религиозным товаром, говорят нам, что есть некий способ обретения вечного и постоянного счастья. Но этого не происходит. Мы вкладываем нашу веру в них, это дает нам надежду, и мы продолжаем делать это вновь и вновь. И мы живем в этой надежде. Но это не помогает нам получить то, чего мы хотим на самом деле, а именно, постоянного счастья. Постоянства не существует, не говоря уже о постоянном счастье.
Поиски постоянного счастья – это проигранная битва; но мы не готовы признать этот факт. Все, что нам остается, – это моменты счастья и моменты несчастья. Если мы не готовы принять эту ситуацию и продолжаем требовать несуществующего постоянного счастья, мы обречены.
Это всего лишь вопрос желания пребывать в постоянном счастье, но эта потребность – враг нашего живого организма. Этот организм счастье совершенно не интересует. Его интересует только выживание. Чтобы выжить, живому организму необходимы сенсорные ощущения наряду с восприимчивостью чувств и нервной системы. Когда ты оказываешься в счастливой ситуации, ты
Читать дальше →

У человека есть основные потребности: пища, одежда и жилье. Ты или зарабатываешь их, или кто-то их тебе дает. Если это твои единственные потребности, их не очень сложно удовлетворить. Отказывать себе в основных потребностях – это не признак духовности; но требовать больше, чем пища, одежда и жилье, – это невротическое состояние ума.
Разве секс не является основной человеческой потребностью? Секс зависит от мыслей; у самого тела нет секса. Мужчин и женщин различают только гениталии и, возможно, гормональный баланс. Это мысль говорит: «Я мужчина, а это женщина, привлекательная женщина». Это мысль переводит телу сексуальные ощущения и говорит: «Это сексуальные ощущения». И именно мысль обеспечивает ту надстройку, без которой секс невозможен: «Было бы приятнее держать руку этой женщины, чем просто смотреть на нее. Было бы приятнее целовать ее, чем просто обнимать ее», и т. д. В естественном состоянии надстройка мысли отсутствует. Без этой надстройки секс невозможен. А секс чрезвычайно насильствен для тела. В норме тело – очень мирный, спокойный организм, а ты подвергаешь его такому сильному напряжению и последующему расслаблению, которое дает приятные ощущения. На самом деле для организма это мучительно.
Но ты никогда не придешь к такому состоянию, подавляя секс или пытаясь сублимировать его. До тех пор пока ты думаешь о Боге, у тебя будут мысли и о сексе. Спросите любого религиозного ищущего, который практикует воздержание, снятся ли ему по ночам женщины. Пик сексуального
Читать дальше →

Это единственная жизнь, которая у меня есть. Больше ничего нет. Моя жена, мои дети, моя работа… это единственное. Все, что я делаю, — это бегство от действительности, самообман. Видеть это как факт — вот что открывает двери. Наконец она поддается. И тогда все рушится само собой. Нет ничего, что ты можешь делать. Так что этот процесс ослабления начинается здесь.

У.Г.: Нет разницы между становлением (becoming) и бытием (being). Становление является движением в сторону от этого состояния вашего существа (state of your being), естественного состояния. Но тут вы приходите и говорите, что есть другая вещь под названием «бытие». Которая [на самом деле] ничем не отличается от становления, поскольку тот инструмент, который вы используете, чтобы понять себя, остаётся тем же. И ваши усилия или попытки с вашей стороны понять это бытие являются тем же самым; это тоже уводит вас от себя. Не знаю, видите ли вы этот парадокс.

Собеседник: Но доктор Рао задал вопрос в начале: знание и бытие – это одно и то же? Тогда в чём же трудность?

У.Г.: Что именно вы имеете в виду, говоря: «Знание и бытие — это одно и то же»? Хорошо, давайте я приведу вам пример…

Собеседник: Если работы знания нет, то это — состояние бытия. Если взять эту идею в качестве смысла предложения, то подойдёт ли это для вас? Или точнее для темы обсуждения.

У.Г. (Смеётся): Дело не в том, подходит она для меня, или нет. Но у нас здесь есть трудность в том, чтобы понять основные термины: «знание» и «бытие». Вы все, кажется, очень хорошо осведомлены. Ладно. Узнаете ли вы первоцвет, тюльпан, (я не знаю, какие здесь цветы) жасмин, если вы его увидите? Знаете ли вы, что это такое, что находится передо мной? Микрофон. У вас есть знание об этом. Понимаете? Я узнаю это и говорю, что это микрофон, что это тюльпан, первоцвет, жасмин. Ладно. Это знание проецирует то, на что вы смотрите.
Читать дальше →

Как ты можешь ожидать опыта чего то запредельного, если ты не можешь испытать такую простую вещь, как вон ту скамейку, которой ты пользуешься всю свою жизнь? Ты не можешь испытать даже такой простой вещи, как скамейка.:))) То, что ты испытываешь, – это только знание, которое у тебя есть относительно нее, и знание, как всегда, пришло из какого то внешнего источника – оно чье то еще, а не твое. Если ты испытываешь чей то еще опыт, он не твой. Кто то еще придет и заберет его: более убедительный человек приходит и говорит: «Так испытыватьнеправильно; есть другой способ» и т. д.
Насколько я понимаю, для этого нет подготовки, нет садханы, нет медитации. Можешь сорок лет стоять на голове; ничего не произойдет; возможно, ты испытаешь то, что можешь испытать, все, чтотебе захочется. Мысль – это нечто удивительное: ты можешь что то создать, твердый предмет, и поместить его вон там, трогать его, ощущать его, разговаривать с ним – ты думаешь, что это нечто экстраординарное. Тебе придется пройти через все эти опыты.
Иногда на пустом месте происходит нечто вроде опыта, как будто быслишком необычного, чтобы это случалось с тобой или с кем то еще до этого. Но это не пришло из ниоткуда; это часть знания, присущего сознанию. Все, что человек испытывал раньше, есть часть сознания – все это здесь – все это загрязнение. Какиебы опыты ты ни переживал, какими бы глубокими они ни были, все это является загрязнением; оно не имеет ничего общего вот сэтим состоянием; кто то уже испытывал такое до тебя. Все, что ты испытываешь там, ничего не стоит; это не то.
Все, что ты испытываешь, порождено мыслью. Без знания ты не можешь переживать опыт.А опыт укрепляет знание. Это порочный круг: собака, гоняющаяся за своим хвостом.
Расширение сознания – это ничто, но вы придаете этому такую важность. С наркотиками это намного проще, чем со всеми этими медитациямии йогами. Я знаю множество людей, которые принимали ЛСД. (Пожалуйста, не поймите меня неправильно – я не пропагандирую это.) Ты находишься
Читать дальше →

В: Сэр, каково ваше послание?
У. Г.: Очень просто. Вы ничего здесь не получите. Вы теряете свое время. Собирайтесь и уходите! Вот мое послание. Мне нечего дать; вам нечего взять. Если вы так и будете сидеть здесь, то лишь потеряете время. Единственное, что вам надо сделать, – это подняться и уйти. Если вы все еще думаете, что я могу вам что то дать, вам придется сидеть здесь до второго пришествия. Мне нечего дать. Давать вообще нечего.
Этот «святой бизнес» – я в нем не участвую. Мне ничего не нужно, мне нечего дать, так что тут нет никакого нарушения договора. Ничего – я ничего не хочу. Вы можете подумать, что я говорю ради самоутверждения – если это так, то это будет моей трагедией, моим несчастьем – так что вы вне игры; вы не заинтересованы в том, чтобы вовлекаться в мою трагедию.

В: Вы здесь для локасанграхи (духовного подъема мира)?
У. Г.: Я здесь не для локасанграхи; мне нет до вас никакого дела; я знаю, что вы обречены. Если вы думаете, что произойдет нечто, и сидите здесь день за днем, неделя за неделей, год за годом, ожидая второго пришествия, даже тогда оно не произойдет. Идите куда угодно и делайте что угодно! Я совершенно четко вам говорю, громко и четко, понятным и ясным языком, что сообщать нечего, ни сейчас, ни когда либо еще. Я правда удивлен – несмотря на это настойчивое утверждение, вы все еще чего то ждете тут. Это ваши похороны. Вы гонитесь за чем то, чего не существует. Нечего трансформировать, нечего менять, нечего понимать. И до тех пор пока вы
Читать дальше →