Жанна Кальмон установила мировой рекорд продолжительности жизни — 122 года и 164 дня. Видимо судьбе просто нравилось, как живет мадам Кальмон.

Жанна — француженка, она родилась в Орли. Когда построили Эйфелеву башню, ей было 14 лет. В это время она встречалась с Ван Гогом, «Он был грязен, плохо одет и хмур» заявила она о художнике в 1988 году в честь его столетия в одном интервью. В 85 лет она занималась фехтованием, а в 100 ездила на велосипеде. Жанна Кальмон в 114 лет снялась в кино, в 115 перенесла операцию на бедре, а в 117 — бросила курить. И не потому, что плохо себя чувствовала. Просто ей, почти потерявшей зрение, было неприятно каждый раз просить прикурить.

В свои 90 лет Жанна, у которой не осталось наследников, заключила договор с 47-летним юристом Раффри: он должен был унаследовать дом cтaрушки за то, что будет каждый месяц до ее смерти выплачивать ей ренту. Стоимость дома примерно равнялась сумме, которую он выплатил бы за 10 лет. Однако судьба не сдержала улыбки. Раффри не только платил Жанне в течение 30 лет, но и умер раньше нее, в свои 77, а выплаты по закону продолжила его вдова.

Изречения мадам Кальмон:
«Бог обо мне позабыл!»
«У меня всего одна морщина, и я на ней сижу».
«Я влюблена в вино».
«Я была немолода уже сто лет назад».

Когда Жанну на 120-м дне рождения спросили, каким, по ее мнению, окажется будущее, мадам дала гениальный ответ: «Очень коротким».

Как согреваться без огня среди снегов.
"… Прожить зиму в пещере, часто на высоте от 4000 до 5000 метров, в легком платье или совсем без платья и не замерзнуть не так-то просто. Однако многим тибетским отшельникам это удается. Их выносливость объясняется умением стимулировать внутреннее тепло, именуемое «тумо». Слово «тумо» означает тепло, но не употребляется в повседневной речи для обозначения обыкновенного
понятия тепла. Это — технический термин мистической терминологии. Действие обозначаемого им внутреннего тепла не ограничивается только согреванием тела аскета, умеющего развить это тепло.
Адепты тибетских тайных учений знают несколько разновидностей «тумо». Тумо экзотерическое, возникающее во время некоторых видов экстаза стихийно, постепенно окутывает мистика «сладостным теплом покровов богов». Эта разновидность «тумо» обеспечивает отшельнику нормальное самочувствие на снежных вершинах. «Тумо» мистическое имеет очень отдаленное отношение к понятию тепла, так как, судя по описанию, оно позволяет посвященному вкусить «райское блаженство» еще в этом мире. Слово «тумо» в тайном учении означает легкое пламя. Это пламя согревает летучий первородный флюид и заставляет скрытую в нем энергию подниматься по нитеобразным протокам «тса»* (*Вена, артерия, нерв. — Прим. авт.) до макушки..."
Читать книгу по ссылке: bookz.ru/authors/aleksandra-david-neel_/davidneel01/1-davidneel01.html

Господа, мы так активно ржем на этом сайте, что создается впечатление, что все коши разоблачены и понимание давно здесь. А так ли это? Я понимаю, что смеемся мы всегда над тем, что осознано как фикция. И трындим об этом легко. А реально признаться, в элементарной трусости, обмане, лжи? На это мы способны? Показать не то что мы знаем, а то что в нас творит знание?

Недостаточно думать о том-что-не-есть-мы- необходимо не думать о том-что-не-есть-мы.Нужно, чтобы то, чем мы вообще можем быть, действовало непосредственно.
Прямое действие, как и прямое восприятие, предшествует разграничивающему мышлению и не подвержено «волеизъявлению».

Где Будда?

Я отвечаю: БУДДА ЗДЕСЬ!

Из книги Чака Ч. «Новые очки»

Золотым Ключиком к штуковине под названием жизнь является неумолимая честность перед самим собой. Я повторяю, неумолимая честность перед самим собой. Почему? Потому что внутри каждого из нас установлен монитор. Мы его там не устанавливали, и отключить его мы не можем. Религиозные люди называют это совестью (вот ещё одна вещь, которую я не понимаю – ничего о ней не знаю). Я называю это Богом. Богом во мне, Богом, который является мною. Я не Бог, но Бог это я. Непомерно больше, чем я, ибо Он так же является всеми вами. Не отличающийся чем-то, не какой-то другой, не «отстранённый от», а «причастный к». Я сознательно ощущаю живое присутствие Всемогущего. Так что Золотой Ключик – это неумолимая честность перед самим собой. Шаблон перед нами. Когда я делаю всё самым лучшим из доступных мне образом — образец передо мной; и это не гора, не храм и не Иерусалим; это у меня во рту, чтобы знать и делать это. Это здесь, во мне. Когда я делаю всё самым лучшим из доступных мне образом, то вселенная кивает в одобрение, а это называется «покой». Но когда я делаю вещи не самым лучшим образом, то включается старая мясорубка, вот тут, внутри, и начинает раздирать меня: «Эх, Чак, зачем ты это сделал? Зачем ты так поступил?» Единственный способ избавиться от этого, это принять то, что я сделал таким, как это есть и решить, что я сделаю лучше с Божьей помощью. И это проходит, и я снова в седле. Помнить, в чём заключаются наши приоритеты, вот в чём секрет того, что называется жизнью: неумолимая честность перед самим собой. А образец здесь, во мне и в вас.

Чогъям Трунгпа

Преодоление духовного материализма

Форма — это то, что есть до того, как мы проецируем на этот феномен наши понятия; это первоначальное состояние «того, что есть», «того, что находится здесь» — красочные, живые, впечатляющие, драматичные, эстетические качества, которые существуют в любой ситуации. Форма может быть листом клена, упавшим с дерева и плывущим по горной реке; она может быть полной луной, уличной грязью или кучей мусора. Эти вещи — то, что есть, и в некотором смысле они — суть одно и то же — все они — форма, все они — предметы; это как раз то, что есть. Относящиеся к ним оценки создаются в нашем уме лишь позднее. Если мы по-настоящему посмотрим на эти вещи каковы они есть,— то они будут просто формами.

Таким образом, форма пуста. Но пуста от чего? по отношению к чему? Форма пуста от наших предварительных мнений, пуста от наших суждений. Если мы не оцениваем упавший кленовый лист, плывущий в ручье, не относим его к какой-либо категории, не считаем его противоположностью куче мусора в Нью-Йорке, тогда оба они существуют, являют собой то, что есть. Они свободны от предварительных мнений. Конечно, они суть именно то, что есть! Мусор — это мусор, а кленовый лист — это кленовый лист; «то, что есть» — это «то, что есть». Форма пуста, если мы видим ее без наших собственных личных интерпретаций. Но пустота — это также и форма. Это — необыкновенное замечание. Мы думали, что нам удалось во всем разобраться, мы думали, что нам удалось увидеть, что «все — одно и то же», если мы устранили свои предварительные мнения. Получается великолепная картина: все плохое и все хорошее, все, что мы видим,— все одинаково хорошо! Как прекрасно! Как гладко! Но следующий пункт состоит в том, что пустота — это также и форма, так что нам приходится рассматривать вопрос заново. Пустота кленового листа — это также форма; в действительности он не пуст. Пустота мусорной кучи — это также форма. Стараться видеть эти вещи пустыми — значит тоже облекать их в понятия. Форма возвращается. Было бы легко устранить все понятия и прийти к заключению, что все есть просто то, что есть. Это могло бы быть выходом, другим способом самоуспокоения. Нам нужно по-настоящему чувствовать вещи каковы они есть, качества, образующие кучу мусора, качества, образующие кленовый лист, свойства, выражающие сущность вещей. Нам нужно почувствовать их как следует, а не просто набросить на них завесу пустоты; это нам никоим образом не поможет. Мы должны видеть «суть» того, что существует, сырые и грубые качества вещей, в точности такими, каковы они есть. Это очень точный способ видеть мир. Таким образом, мы сначала стираем все наши тяжеловесные предварительные понятия, затем стираем даже тонкости таких слов, как «пустой», и это оставляет нас «нигде» — полностью с тем, что есть.

Цель существует для того,
Что б приложив усилие,
Её достигнуть…

Ты существуешь для того,
Что бы усилие и цель
Существовали…

Порочнй круг
Ума, мышления,
Увы не разорвать…

Сама идея разрыванья
Исходит из него,
Тобой питаясь…

Как видишь:
Средство — это ты,
А цель — твоё существованье…

Я стал делиться, когда понял, что я трезвый. Я начал делиться с пьяницами и теми, кто уже как-бы не алкоголики Я представляю себе это следующим образом: – я думаю о себе, как о стакане грязной воды, грязном стакане с грязной водой. И когда я пил, я его частенько опрокидывал — завязывал пить. Как только становилось фигово и не было сил продолжать, я бросал. А когда я бросал, это было как вылить грязную воду из стакана, и у меня оставался пустой стакан, пустой и грязный. Но пустым этот стакан долго оставаться не мог, становилось фигово уже на уровне окружающей действительности и я снова наполнял его, и, разумеется, наполнял я его грязной водой. Когда я пришёл на программу, я не сразу остановился. Я не перестал пить сразу… Я пришёл с грязным стаканом, наполненным грязной водой. Но уже на первом собрании тоненькая струйка чистой воды полилась в мой стакан,, я стал возвращаться туда снова и снова, и тонкая струйка чистой воды продолжала вливаться в стакан. Спустя какое-то время я обнаружил, что стакан стал чистым и был наполнен чистой водой. Тогда я стал пытаться отдать это, но только алкоголикам, потому что именно они дали это мне…