Всё происходящее, всё уходящее, любое переживание здесь, это всё для меня. И даже переживание меня самого. Лишь попытка отрицания любого феномена делает меня отдельным, отдельным от чего бы то нибыло. Когда же нет отрицания… есть что то невероятное, что то что не схватить.

Карл: Не знающий, чем Ты являешься, а чем не являешься, — Ты всегда То, что есть. И есть только качество Того, что Ты есть. Нет большего или меньшего количества, или более высокого, или более глубокого ни в чем. Но Ты по-прежнему можешь испытывать более высокое. Но в этом переживании более высокого Ты не становишься выше. И в низшем Ты не становишься ниже. И полная невнятица не отлична от того, что я только что сказал.

В: Итак, развитие сознания — это еще одна красивая иллюзия?

Карл: Звучит хорошо — эволюция. Для меня это дурнолюция, потому что это дурная идея. Это означает, что должно быть преобразование сознания — того сознания, переходящего на более высокий уровень. Но это лишь опускает Сознание и делает его дерьмовым сознанием, потому что тогда есть сознание, которое нуждается в том, чтобы эволюционировать само по себе, чтобы стать тем, что Оно есть. Что это за сознание, которое нуждается в изменении?

В: Но самость (здесь — дух — прим. наборщика текста) неизменяема.

К: Но неизменяемое — это всего лишь еще одно понятие. Ты делаешь его отличным от того, что является изменением. То, что неизменно, — по-прежнему часть сновидения. Дух (энергетический кластер, выкидыш из Абсолюта — прим. наборщика текста) уже неизменен. Поэтому ты думаешь, что дух отличается от того, что есть это (происходящее)? Кто проводит различия?

К: Есть переживание изменения, но никто никогда не изменяется.

В: Никто никогда не изменяется.

К: Нет никакого некто. То неизменяемое — ты опять делаешь его отличным от того, что изменяется. Ты хочешь проводить различие: то, что может изменяться. И то, что не может изменяться. Даже то, что не может изменяться, глупо. (глупо, неверно истолковано) Так же глупо, как то, что не является Самостью (происходящее).

Карл: Ты хочешь быть просветленным только потому, что хочешь делать из этого бизнес. Это фантомный бизнес. Святой бизнес. И тогда ты просветленный, который говорит с другими непросветленными. Тогда у тебя святой бизнес. Так что
Читать дальше →

Карл: В Германии у нас имеются разные имена, и они означают также что-то еще — различные тенденции. Я никогда не пытался получить другое имя, потому что Карл означает «свободный человек» — тот, кто не должен склоняться ни перед кем. Это было хорошо для меня, и тогда это вибрирует в тебе, и, может быть, ты ведешь себя как свободный человек. Ты никогда ни перед кем не склоняешься и не подчиняешься ничьей воле.

Какой путь ты бы не выбрал в поиске сеябя тебе никак не обойти одну дверь…
И это самое слабое и самое сильное твоё место… освободи его от лишнего, пусть оно засияет чистотой, где второго нет.

Высший пилотаж обиды – если обиженный никогда не озвучивает свое недовольство и молча несет свое превосходство долгие годы. Ради этого морального триумфа многие готовы пожертвовать всем, даже здоровьем, ибо ригидность такого рода несет риск психосоматики.

Статья.
econet.ru/articles/vysshiy-pilotazh-obidy-obida-kak-moralnyy-triumf

Обида – важная часть жизни для многих из нас. Обида – это право каждого переживать свою боль так долго и глубоко, как ему хочется. В обиде присутствует глубокая регрессия в детство, когда вместо того, чтобы защищаться и нападать в ответ, ты выбираешь затаить, спрятать свое страдание. В переживании себя жертвой есть много сладостного, т.к. обиженный получает моральное превосходство над обидчиком.

Сколько дней, ночей мне нужно, сколько месяцев и лет,
сколько путь идти мне нужно, сколько встретить в мире бед.
Как остаться, маску скинуть, как смотреть без лишних слов,
как к другим мне обращаться если нету больше слов.

Все слова давно угасли, нету масок нету лиц,
лишь к себя я возвращался, чтобы путь свой не забыть.
Возвращался умолкая, растворяясь в тишине,
после мир во мне взрывался, раскидав все как в игре.

Вновь игра, в игре страданья для того чтоб не забыть,
кто приходит кто страдает, путь другой мне не открыть.
Сжатый я, забитый в угол, тихо плачу и прошу,
расскажи зачем я нужен, для чего я здесь живу?

Жизнь, рассыпалась на части, вновь разбитость пустота,
я молчит, покой и счастье, вновь по новой жизнь пришла.
Жизнь пришла меня в ней нету, жизнь названье, я не то.
Из молчанья и покоя наблюдает лишь оно,
все названья не опишешь, не опишешь и меня,
не стремись познать все это, это друг мой пустота…

Иду по улице. Гуляю. Красная линия. Магазы, парикмахерские, забегаловки. У салона ТАТУ стоят разголившиеся парни в футболках с татухами на руках. У парикмахерской стоит мальчик с транспорантом на груди и спине с надписью «цирюльня». У рюмочной стоят мужики пьяные и курят. У гастронома стоят женщина с ребенком. У них упал пакет с апельсинами, а у мальчика в руках банка Пепси-колы. А вот у дверей Интим-салона никто не стоит и ничего в руках не держит. Непорядок.

В: Природа — это Самость?

Карл: Ее называют Сат, и Сат это удовлетворение — абсолютное удовлетворение, непрерывное удовлетворение. Это абсолютное отсутствие всякой идеи существования: каким существование должно быть и может быть, и могло бы быть. Все эти идеи зависят от персонажа сна. А персонаж сна — это фантом, у которого есть все эти представления об учителях, служителях и рабстве, все эти представления о том, как это должно быть.

Карл: Я уничтожаю представление, что для того, чтобы быть Тем, что Ты есть, Ты должен уничтожить всякое представление. Я уничтожаю представление, что для того, чтобы Ты был Тем. Что Ты есть, что-то должно быть уничтожено. Для того, чтобы Ты был Тем, что Ты есть, нет нужды что-то менять, нет нужды чему-то приходить или отличаться.
Так что Я уничтожаю представление, что что-то должно быть уничтожено. Это уничтожение Твоего представления, что чего-то слишком много, — слишком много «тебя». Тебя отнюдь не слишком много для кого бы то ни было. Эго может оставаться хоть навсегда, никого это не заботит. Никто не нуждается в том, чтобы фантом ушел. То, что является Твоей природой, никогда не нуждается ни в каком приходе или уходе для того, чтобы быть Тем, что Оно есть. А то, что нуждается в чем-то, чтобы быть Тем, что Оно есть, — ложь. Это фантом. И он всегда пытается выживать.

В: Так что мы могли бы возвращаться снова и снова ради той же забавы?

К: Меня забавляет фантом. Его называют fun-tom (забавный/ веселый Том), а не sad-tom (печальный Том). (Смех.) У него вкус забавы, вот почему все забавно. Забавно-тактический! У всего вкус забавы. Мираж, все «я» — «я»-вошедшие в раж — мираж. И они в абсолютном раже — «я»-мираже.

К: Я называю его кластером энергетических тенденций.

В: И это снова часть ума?

К: Это все ум. Часть ума? Все есть ум! Даже не-ум — это ум. Так что неважно. Но он хочет найти что-то, не являющееся умом. И он на самом деле присматривает за умом. Копается в уме, чтобы, может быть, обнаружить что-то в уме,
Читать дальше →

Именно в таком написании мне нравится это слово и его звучание.
Знаю что у меня не получится описать то, что я хочу описать. И это слово тоже не очень подходит для заглавия и описания этого образа. Но я попробую. Это состояние, которое возникает во сне. Я хожу по городу. Он большой и находится на просторном склоне рельефа. Широкие улицы и лестницы. Здания? Их трудно описать. Возможно они в стиле Сталинского ампира, но не высокие и без шпилей. Ну может есть шпили кое где, но на них не стоит заострять внимание. Здания не закрывают неба и горизонтов. Возможно у них колонны и большие входы, но это не важно. Есть набережная океана. И она может быть одновременно и в нижней части города и в верхней. В нижней части города океан внедряется в тело города заливами, бухтами, только ни как в Нью-Йорке. В верхней части города много широких лестниц, они украшены каменными шарами и какими то другими конструкциями. И когда поднимаешься на самый верх и обнаруживаешь набережную, то немного удивляешься. Внизу вода. Вверху вода. Из этого города не возможно уехать. Да и не хочется. На набережной нет променада, здания стоят не ровной линией, а то выступают к берегу, то углубляются в квартал. Но можно пройти вдоль берега и наблюдать за волнами океана. Пляжей в их классическом понимании нет. Но есть места где можно войти в воду, есть пирсы, есть низкие изгороди из гранита. Где то люди подходят к воде, где то рыбаки удят рыбу. Людей немного, машин нет. В нижней части города вода из бухт может затекать под арки домов, но ни как в Венеции. То есть — город не на воде. А просто вода иногда присутствует в кварталах. Больше чем в обычном городе. Можно ли назвать этот город курортным? Не знаю. Климат мягкий, бархатный. Но можно увидеть человека с надувным кругом и в самбреро. Вообще то я на людей не смотрю. Я иду по городу и мне кажется, что за каждым углом я могу что-то увидеть. А что — не знаю. И когда я подхожу к углу, я сначала вытягиваю шею, заглядываю туда и потом уже прохожу. Но это не
Читать дальше →

Быть не прилагается усилий. Быть это не стараться. Казаться это знать и показывать. Когда я черноглазая, это быть. Когда красивая, казаться. Стермиться быть это стремление казаться. А уж когда быть чтобы все заметили, или чтобы соответсвовать критериями, о это казаться и стараться не быть тем что уже есть. Быть это осознание явленного. Казаться это описания впечатления и раскраски явленого. И хотя вроде бы я уже добр, мудр, любящ, как хотел, но я стараюсь и потому… это казаться. Казаться для себя, казаться для других. Но быть это не казаться. И эта кажимость видна, и себе и другим. Потому и обижаемся когда говорят: ты не быть, а казаться. И пишем о бытии как оно неверно, а казалось :)))