В: Есть ли преимущество в том, чтобы иметь меньше желаний?

К: Нет, потому что для преимущества необходим тот, кто мог бы иметь преимущество.

В: Верно, потому что это действительно нечто, что мы слышим все время — что есть преимущество в том, чтобы иметь больше безжелаемости.

К: Как безжелаемость может стать более безжелаемой, чем безжелаемость? Потому что Ты — безжелаемость прямо сейчас. А желание и нежелание — просто тень или отражение Того. Что есть безжелаемость. Так что Ты не можешь получить больше или меньше Того, что Ты есть. С желанием или без желаний Ты по-прежнему То, что Ты есть. С хорошими делами, с плохими делами.

К: Ты всеми способами пытаешься прекратить эту бредятину, но эти попытки — часть игры. Так что даже это одурачивание Себя, но кого волнует Само-одурачивание? Никто другой не может дурачить Тебя так, как Ты можешь Себя дурачить. Ты ловец, ловля и уловленный — собственной персоной. Абсолютная персона ловит Себя в качестве относительной персоны. Кто еще может заставить Тебя поверить в эту чепуху, что у Тебя есть чертово тело, как не Ты сам?
Нет ни мамы, которая могла сделать это, ни папы, нет обусловливания. Если бы Ты не хотел делать то, что делаешь с Собой, никто другой не смог бы сделать это с Тобой. В форме твоей матери, в форме твоего отца, в форме твоего целого мира — Ты обманываешь Себя. Но когда Ты обманываешь Себя, кого, черт побери, это волнует?

В: Я читал о Мехер Бабе…

К: Это тот, кто никогда не говорил, вплоть до последних десяти минут своей жизни. (смех)
он обещал, что больше никогда не заговорит, потому что он сказал, что в мгновение, когда вновь заговорит, начнется энергетический взрыв и каждый просветлеет. И это было бы уж слишком для человечества. Но в последние десять минут он начал говорить, потому что его должны были отвезти в больницу, а такси запаздывало. И он сел и заорал: «Где мое такси?!»
Это было взрывом мира…

Ни ради чего, не врите! Даже если выгодно. Можно промолчать но не врите. Даже чтобы показать им… не врите. Это на столько ломает сознание, что все эти лукавства и вранье, даже невинное, оборачивается расщеплением… ум не видит разницы. И наступит момент когда вранье будет видеться истиной. Понимаешь? Чтобы им показать… чтобы получить что либо, если врешь, будет в момент однажды, битва и боль. Ты будешь бииться за то во что веришь, за вранье… ум так устроен. Биться за каракули нарисованные в уме. За картонные Потемкинские деревни, ща позу в которой стоял, за то что ты такой каким себя наврал… Это твоя боль, не ври, даже ради симпатий и добра.

Ну что соврать про Ахам?

Феномен отсутствия нефеноменальности заключается в феноменальности самого представления о нефеноменальности.

В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой. Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому свету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины. Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте. Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам
Читать дальше →

образ (кой-чего — догадайтесь сами):

широкая поляна, кострище
огонь, дым от полыхающего валежника

в моменте безвременья
пламя вечно, а огня без дыма не бывает
здесь первое — потенциал
и производная — как его неминуемое раскрытие

но если с первым все понятно — именно к нему вы стремитесь как к Просветлению
с остальным увы, не все так гладко как хотелось бы
дым едкий и застилает глаза
потому типа помеха:-)

вдобавок ко всему, сам тандем — свет пламени + клубы дыма (+угар от СО2)
непрерывно выстраивают глючный мираж
в котором является шкала человеческих (моральных и духовных) ценностей и градаций, и конечно же 7 различных СОСТОЯНИЙ реализации

да так, что плутать в подсвеченных клубах можно бесконечно
ровно тасовать и раскладывать колоду карт
с описанием и детальными характеристиками

к недавнему примеру здесь на сайте:
заказывали признаки гордыни? — да любой каприз, нате обсасывайте!))

Но есть одна вещь, требующая некоторого… хмм)) понимания
а именно:
палка всегда о двух концах
она и есть Единство
невозможно уцепиться за один, игнорируя другой
от него не избавиться, как бы того не хотелось

многие взалкали бы от чистого Бога — от огня без дыма,
от живого без мертвого
(все войны, противостояния, исходят из несусветной сей херотени,
сами алчущие являются из нее же)

сознание может сыграть в Просветление, да!!!
в измененное состояние палки, ахаха)
брось ее в горнило — палке мало не покажется

р-раз-два… и нет наблюдателя

но:-) если нет свидетеля — нет и мира
это сухой остаток, вот он, всегда ЗДЕСЬ

В нем некому замедлять и ускорять, дымо-производство его не задевает

Гордыня? Да ради Бога, отчего ей не быть, и кого оно волнует)
Бог предстает в виде гордыни
Бог предстает в виде зажатого фильтрами чмошника
Да хоть амебой)

КОГО ЭТО ВСЕ ВОЛНУЕТ?

Эксперимента ради — заткните тогда выхлопную трубу на вашем авто — и езжайте с
Читать дальше →

Произошло перенаправление Каббалы с Галахой.
Каббала развёрнута, Галаха ещё, ещё не готова.

Находишься ли ты в гордыне? Проверь…

Ты знаешь много. Ты настоящий знаток. С огромным опытом. Остальные далеко позади тебя… Они далеки от истины. Их понимание узковато для твоих масштабов… Ты свободен, спокоен и даже легок. При общении, ты не скован, ты не защищаешься. Что тебе скажут — тебе все равно. До тебя все равно никто не достанет, в чем бы тебя там не уличили. Ты выше всех. Тебе не нужна готовность отвечать. Ты можешь реагировать как тебе вздумается. Можешь улыбаться, можешь смеяться. Можно просто смотреть, слушать и молчать. Да и не важно что ты ответишь, и ответишь ли ты или нет. Ты все равно бог. Ты это знаешь.
Но знание это — не просветление. Это гордыня. Самовозвеличивание, настолько сильное, что скрывает твою тьму кажущимся светом. Вся та легкость, спокойствие, смех, свобода, любовь — маски света. Твое внимание к другим не такое как к себе, неравное. Они все — миленькие, ты их любишь, но скорее как кошечек и собачек. Их можно — гладить, успокаивать, прикармливать. Они не ровня тебе. И чем больше ты видишь их слабости, низменности, тем ты выше, и тем сильнее растет твоя гордыня…

Кто-то считает что гордые доказывают другим свою правоту. Да бросьте. Те кто навязывают, доказывают — для настоящих гордецов они еще дети. Они боятся, они вынуждены защищаться такими детскими способами. Для реально зрелых гордецов продвигать свое мнение это уже как-то мелковато… Гордый слишком высоко сидит чтобы спускаться в доказывание. Должны вообще радоваться что он кому-то что-то еще говорит, — думает он… Еще он будет тратиться на всякие там объяснения, разжевывания. Дураки, дык и хрен с ними… Он так даже не думает, он так чувствует, так работает его подсознание.

Настоящий гордец не следит за тем как его оценивают. Ему абсолютно пофиг. Он знает — они даже не способны его понять, куда уж оценить. Он выше любой оценки. И он кстати выше похвал. Похвала ему так, чтобы улыбнуться мелким, думая: «похвалили за какую-то хрень; если бы вы только могли
Читать дальше →