Мистическое христианство

Гносеомахия – война против познавательных усилий человека – в Церкви считается ересью: «Они отвергают необходимость для христианства всякого знания. Они говорят, что напрасное дело делают те, которые ищут каких-либо знаний в Божественных Писаниях, ибо Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел. Итак, лучше жить скорее попроще и не любопытствовать ни о каком догмате, относящемся к знанию».

«Видишь, как я философствую в это время философии? Ибо философия есть средство избежать гибели от ереси».

1. «Законы» хаоса возможно вынести на свет, но их нельзя понять. Законы, управляющие хаосом, бессмысленны, и следовательно выпадают из сферы здравого смысла. Однако, они кажутся помехой и здравомыслию, и истине. Давай же, поглядим на них спокойно, чтобы проникнуть взором за их пределы, понять не их претензии, а суть. Необходимо разобраться в том, для чего они нужны, поскольку их единственная цель — обратить истину в бессмыслицу и на нее напасть. Вот каковы законы, правящие в мире, созданном тобой. А вместе с тем они ничем не правят и попирать их нет нужды; нужно взглянуть на них и, их минуя, уйти за их пределы.
2. Первый закон хаоса утверждает, будто истина у каждого своя. Как и другие подобные законы, этот гласит, что все разобщены, что каждому присуще его собственное мышление, которое и отличает его от остальных. Родился подобный принцип из веры в иерархию иллюзий; в то, что одни из них ценнее, нежели другие и, следовательно, истиннее остальных. Каждый учреждает свою собственную иерархию ценностей и утверждает ее истинность атакой на ценности другого. Это оправдывается тем, что ценности различны, а обладатели их видятся несхожими и стало быть врагами.
3. Теперь смотри, как это всё, кажется, нарушает первый принцип чудес. Ведь иерархия ценностей учреждает степени подлинности в иллюзиях, создавая видимость более легкой преодолимости одних в сравнении с другими. Если понять, что все иллюзии одинаковы и в равной мере ложны, будет гораздо легче осознать, что чудеса соотносимы со всеми ними в равной мере. Ошибки любого рода исправимы, коль скоро они неистинны. Соотнесенные с истиной, а не друг с другом, ошибки просто–напросто исчезнут. Любая часть «ничто» способна устоять перед истиной не более, чем иная.

Читать дальше →

… Всякой видимой вещи свойственно, если не приходит к ней на помощь другое постороннее естество, самой по себе оставаться бездейственною и неустроенною; потому что неизреченная Божия премудрость в видимых вещах показывает нам тайны и образы, как человеческая природа сама по себе не может показать совершенной красоты добродетелей и духовного благолепия святыни, если не будет ей содействовать Божия рука. Например, земля, оставленная самой себе, если не употребят о ней тщания своего земледельцы, а также не приложат содействия своего дожди и солнце, ни к чему не годна и всего менее способна к плодородию. И всякий дом имеет нужду в этом солнечном свете, который не одинаковой природы с домом, а без света будет он полон тьмы и неудобообитаем. А много увидишь и других вещей, о которых должно сказать что-либо подобное сему. Так и человеческая природа сама по себе не имеет возможности в совершенстве приносить плоды добродетелей, а имеет нужду в духовном Земледелателе душ наших, то есть, в Духе Христовом, Который поистине необычаен для нашего естества; потому что мы тварь, а Он не создан; и Он, искусством Своим возделав сердца, разумею, верных, которые от всего изволения предали себя сему Делателю, приуготовляет их к произращению совершенных плодов Духа, и воссияет свет Свой в омраченном страстями доме души нашей.
Читать дальше →

Сердцем распоряжаться никто не властен. Оно живет особой жизнью. Само по себе радуется, само по себе печалится. И тут с ним ничего не поделаешь. Только Владыка всяческих, все содержащий в деснице Своей, властен входить в него и влагать в него чувства, не соображаясь с естественными течениями его изменений.

Читая у отцов о сердечном месте, которое обретает ум молитвой, надо понимать словесную силу сердца, помещенную Творцом в верхней части сердца, силу, которою сердце человеческое отличается от сердца животных, имеющих силу воли или желания и силу ревности или ярости наравне с людьми. Сила словества выражается в совести или в сознании нашего духа, без участия разума, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души — ум — хотя и духовна, но имеет местом своего пребывания головной мозг; так и сила словества, или дух человека, хотя и духовна, но имеет местом своего пребывания верхнюю часть сердца, находящуюся под левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца.

Сердце — внутреннейший человек, или дух, где самосознание, совесть, идея о Боге с чувством всесторонней зависимости от Него, вся духовная вечно ценная жизнь.


Читать дальше →

… Когда душа сподобилась благодати, тогда наипаче полезны ей ведение, разумение и рассудительность; а и сие самое дает ей Бог, по прошению ее, чтобы благоугодно служила она Духу, Которого сподобилась приять, не была окрадываема злобою, и не подвергалась преткновениям по неведению, не совращалась по нерадению и небогобоязненной жизни, и ничего не делала против Владычней воли.
… Как действенность страстей, то есть мирский дух льсти и греховной тьмы, вселяется в таком человеке, который исполнен мудрования плотского: так и наоборот, действенность и сила светоносного Духа обитает в человеке освященном, по слову сказавшего: «или искушения ищете глаголющаго во мне Христа» (2 Кор. 13, 3); и еще: «живу же не ктому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20); и: «елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся» (Гал. 3, 27). И Господь говорит: «Аз и Отец Мой приидем, и обитель у него сотворим» (Иоан. 14, 23.). И не тайно, не бездейственно, но в силе и истине совершается сие в сподобившихся. Ибо прежде закон назидал людей не ипостасным словом, налагал на них тяжелое и неудобоносимое иго, и не умел подать им никакой помощи; и именно потому, что не в состоянии был сообщать силу Духа; ибо сказано: «немощное закона, в немже немоществоваша плотию» и т. д. (Рим. 8, 3). Со времени же Христова пришествия, дверь благодати отверзлась истинно уверовавшим, и подается им Божия сила и действенность Духа.
Читать дальше →

Архиепископ Иоанн (Шаховский)
Иночество
Ничего я больше не хочу, — Только дай мне, Господи, свечу,
Этот малый, тихий огонёк,
Чтоб его до смерти я берёг.
А когда, средь раннего утра,
Мне в Твой Дом идти придёт пора,
В тишине Своей, не пред людьми,
Сам из рук моих свечу возьми.
Помогай нам, Господи, и научи нас творити добрые дела во славу Твою!
***
«Господи, Боже мой, удостой меня быть орудием мира Твоего,
Чтобы я вносил любовь туда — где ненависть,
Чтобы я прощал — где обижают,
Чтобы я соединял — где есть ссора,
Чтобы я говорил правду — где господствует заблуждение,
Чтобы я воздвигал веру — где давит сомнение,
Чтобы я возбуждал надежду — где мучает отчаяние,
Чтобы я вносил свет во тьму,
Чтобы я возбуждал радость — где горе живет.
Господи, Боже мой, удостой не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал,
Не чтобы меня понимали, но чтобы я других понимал,
Не чтобы меня любили, но чтобы я других любил,
Ибо кто дает — тот получает,
Кто забывает себя — тот обретает,
Кто прощает — тот простится,
Кто умирает — тот просыпается к вечной жизни».
(Древняя молитва по архиепископу Иоанну (Шаховскому))

Монах и лестница
Шел однажды монах по дороге, увидел лестницу. А лестница непростая – низ ее на земле находится, а верх лестницы в облака уходит. И любопытный народ возле нее толпится, гадает – к чему бы такая лестница здесь появилась? А лезть на нее всем боязно. Подошел монах к лестнице, встал на первую перекладину – исчезла земля, встал на вторую перекладину — исчезло небо, встал на третью перекладину – исчезло все, что он знал. А то, что осталось – он не мог назвать ни одним словом. Онемел монах от удивления и даже забыл, где находится. Но, вот, пришел в себя, Спустился вниз, встал на землю. – «Что видел? Где был?» — Народ любопытный спрашивает. Подумал-подумал монах и отвечает: «Конец лестницы видел! Может кто хочет посмотреть?» Но в ответ не услышал ничего. Вздохнул монах, взял лестницу на плечо и ушел. Сказал старый монах: «Не любопытствуй о Боге – не получишь непонятного ответа; будь смелым, убедись сам, какой Он есть».

В душе затмение:
Слабею волею,
И, тем не менее,
Тянусь тем более,
Тянусь к устойчивым,
Несокрушаемым,
Всегда настойчивым,
Неподражаемым.
Бреду, со вздохами,
К небесной радости,
Питаясь крохами
Их вечной святости!

О Старце и заиках

Жил очень любвеобильный Старец и у него было много учеников. Все они очень любили своего Старца. Но Старец, вследствие контузии во время войны, слегка заикался, когда говорил с учениками и давал им советы. И часть ревностных учеников так же начала заикаться, стараясь уподобиться их любимому авве. Прошло время и Старец умер.

А у тех учеников, которые научились у Старца только заикаться, постепенно прошло заикание и они остались ни с чем. Но те духовные чада, которые следовали советам Старца, научились жить ими, благодаря его святым молитвам. Так у одного и того же Старца одни ученики обрели спасение, а другие – заикание, но и это вскоре утратили.

Сказал старый монах: «Уподобляйся Старцу в его спасении, а не в его немощах».

Люди жизнь исследуют наощупь.
Осязают, пробуют на вкус.
От одних нам остаются мощи,
От других — растерянность и грусть!

От одних нам остаются споры,
Бесконечная война идей.
От других — цветущие просторы
Для таких, как и они, людей!

***

Я брел сквозь дождь, через столетья,
Роскошной радугой ласкаем.
И пахли травы и соцветья,
И все просторы пахли маем!

И падал с шумом на дубравы
Не дождь, но как бы сноп сиянья…
Ведь он сходил не ради славы,
А из любви и состраданья.

***

Алыча.

Спит земля, как будто неживая.
Спит земля уже который год.
Но на ней, усталости не зная,
Алыча торжественно цветет,
Аромат чудесный выдыхая.

Ум доверчив к малым утешеньям
Незатейливой весенней суеты.
Алыча цветет – я полон восхищенья,
Алыча цветет – и я прошу прощенья,
Ведь ее, Господь, затем и создал Ты,
Чтобы я искал с Тобой общенья
В трудном подвиге сердечной чистоты.

***

Лик моря спокоен и ровен.
От края до края – покой.
А купол небесный огромен
И тоже, как море, живой.

И где-то у самого края,
В пространстве растет теплоход.
Мне кажется – я понимаю,
Как это пространство живет.

И в этом живом обращеньи
Нет места незнанью Того,
Кто нам предлагает общенье,
В обмен не прося ничего.

Как все запутанно и странно.
И только ровный тихий свет,
Когда душе совсем туманно,
Приходит к ней на склоне лет.

И обнажает расстоянья
Иная в сердце глубина,
Которой даже нет названья,
А только свет и тишина.

Какой же терпкий плод у жизни,
Когда его не в срок сорвешь!
И только свет совсем не лишний,
Когда его уже не ждешь…