Знай, о царь, что окружающая вселенная представляет собою витиеватое образование в уме перворождённого существа.

Слово, изречённое творцом при сотворении, есть слово Божие, слово от Бога и слово Бог. Облечённое в смысл оно сделалось сводом знаний – Ведою, что живописует вселенную и её ярусы, выделяя высшие из них как вожделенные обители удовольствий. Она же, Веда, очерчивает пути достижения оных сфер. Впрочем, сотворённая вселенная не замыслена творцом как место возможного счастья, потому всякие усилия для достижения счастья здесь неизбежно оказываются тщетны.

Однако, чтобы жизнь одушевлённой твари в придуманном Брахмою нагромождении миров совсем не обратилась в череду страданий и томлений, живое существо должно свести своё потребление до возможно малого количества. Понимая окружающий мир как отражение подлинной Действительности, живая душа не должна тратить силы на достижение сверх необходимого, ибо всякое усилие в воображаемых обстоятельствах есть труд тяжкий и бессмысленный.

…

Вооружись сей нехитрой мудростью и тебе не придётся льстить и угождать сильным мира сего – мира, сущего в чужом воображении.

Мудр тот, кто презрев суету мира, отдал себя в услужение Мировой Душе, пронизывающей Собою всю сотворённую вселенную и сущей вне её. Мировая Душа пребудет в сердце каждого, но в отличии от наблюдаемых предметов, Душа мира не создана воображением творца. Она вне времени, вне пространства. Голос Её звучит зовом сердца, повинуясь коему, ты разорвёшь путы обмана, страха и тревог.

…

Безграничною милостью Своею Всевышний пребудет в сердце всякого существа, вселяя жажду жизни, жажду соития с Единосущим Владыкою.

…

Если же не уничтожить в себе страсть к обладанию чем-либо, будь то телесные удовольствия, слава или власть – тайная и явная, тебе не откроются врата в высшее, запредельное Бытие, свободное от суетных тревог. И вырвавшись из грубых, земных пределов, ты принужден будешь облечься в
Читать дальше →

Вот этот несомненный, относительно которого все видится, он неопределим. А раз так, он может быть всем чем угодно из того, что из него появляется.

Пока субъект центрирован в феноменальном объекте и думает и говорит оттуда, субъект отождествлен с этим объектом и ограничен им.

Пока это условие сохраняется, отождествленный субъект не может стать свободным, поскольку свобода — это освобождение от такого отождествления.

Покидание феноменального центра составляет единственную «практику», и это покидание является не актом, намеренно совершаемым отождествленным субьектом, а недеянием (у-вэй), оставляющим ноуменальный центр распоряжаться феноменальной активностью без фиктивного вмешательства воображаемого «я».

Я вот смотрю на мир, на дома, деревья, улицы, на людей.Я не вижу никакого разделения и никакого единства.Нет ни смотрящего ни смотримое и всё это есть-и смотримое и смотрящий.При полном внимании, и не имеет значения на внешний объект или внутренний(типа чувства себя и прочее), внимание обнаруживает самое себя и как проявленное(мир вообще)и как непрявленное(безформенное)

Она, обиженная, свернувшись калачиком, лежала на диване. Лицом к стене. Я тихо прилёг рядом, прижался к ее спине, обвил рукой ее живот, ткнул носом в шею и шёпотом произнес:«Сучка».

Что бы ты ни делал — ты Абсолютен!
Что бы ты не думал — ты Абсолютен!
В какое бы омраченное состояние ты не впал — ты Абсолютен!
Раз, два, три…
В лесу прокричала кукушка…
Ветренно…

Становится намного радостней и спокойней кода говоришь, или думаешь всем людям «Здравствуй» Чувственный элемент можно сказать оживает и наполняется. Видишь любого человека и думаешь «Здравствуй». Если кто-то говорит тебе «До свидания», то ты то в этот момент чувствуешь «Здравствуй», хотя и говоришь «До свидания». Сложнее всего думать «Здравствуй» неодушевлённым я явлениям в особенности разным ощущениям нехорошенским — болям там разным, Вот если подумаешь им " До свидания", то ничего хорошего не жди. Но возможно, если потринероваться на людях и… кошках ))) с «Здравствуй», то чувство распространяется и на другое и даже по умалчанию без проговаривания.
Получается, что и «До свидания» то на самом деле, то и нет, есть только «Здравствуй». А вот если не «Здравствуй», то сразу тогда «Иди нафиг». Как кто то тебя послал, то ты же чуешь, что этож человек и ты ему «Здравствуй». А он тебе «Нафиг иди», то сразу если и ты также поступил, то превратился в чувственный элемент хреновый). Поэтому «Здравствуй» этому «Иди нафиг», да и своему тоже, если вырвалось и в дагонку «Здравствуй». Так открывается больше света.
Здравствуй товарищ
Читать дальше →

В.: Значит, вечерок будет веселым. Никаких объяснений здесь не будет?

К.: Никаких. Так что можно не напрягаться. Нет ничего, чтобы забрать с собой, ничего, чтобы передать. Когда ты замечаешь, что делаешь усилие, это значит, что ты хочешь что-то взять себе. Ты хочешь что-то прояснить, сверх необходимости, как перегревшаяся осветительная станция, которая пытается осветить то, что уже абсолютно ясно.

В.: А что, запрещено ожидать нечто вроде помощи для повседневной жизни?

К.: Вовсе нет. И знаешь, что такое абсолютная помощь? Осознание того, что повседневной жизни не существует. Только вечное Сейчас, которое и есть то, чем ты являешься. Ничто не приходит и ничто не уходит.

В.: Мне негде это использовать.

К.: А ты и не должен. Да ты и не можешь этого сделать. Так как все делается через тебя и с тобой. Ты — источник и то, что берет из него начало. Ты есть это. Какая тут еще повседневность? Все есть вечное Сейчас твоего абсолютного существования.

В.: Абсолютное, тотальное, ничто и Сейчас. Но случаются же и такие небольшие переживания, которые подобны глотку свежего воздуха!

К.: За вдохом следует выдох. Что получает помощь, снова становится беспомощным. Что способно пробудиться, снова заснет. Тебе пришлось бы постоянно беспокоиться об этом. Но тебе не нужно об этом беспокоиться. Это не Реальность. У того, что является Реальностью, нет появления и ухода. Оно не подвержено времени. Для этого тебе ничего не нужно делать.

Будь тем, что ты есть, до того, что существует или не существует. Будь тем, чем ты не можешь не быть.

В.: Так и сделаю. Замечательно полезное описание!

К.: Это не было описанием. И, более того, ты ничего не можешь сделать.

В.: Это я и хотел сказать.

К.: Это указатель на нечто, что не может быть описано. Оно само описывает себя во Всем и в Ничто. Куда бы я ни указал, я всегда буду указывать на самого себя. Всегда на то, что есть. Я никогда не смогу указать мимо. Я могу указать только на самого себя. Нет направления, в котором
Читать дальше →

У нас с утра зарядил мощный дождь и я не смог выйти на работу. На такси западло. Наши люди на такси на работу не ездят. Дождался окна, когда дождь притих, вышел, прошел двести метров, дождь усилился, я промок до задницы и вернулся домой. Через час повторил попытку, но не пошел на дальнюю остановку, а встал на ближней, по дорогам текут реки, машины плывут. Маршрутка есесно не едет уже минут пятнадцать. Вижу вдалеке вся главная дорога забита машинами. Между тем, на остановке передо мной стоит фигуристая девушка. Светлое, короткое платье в тонкую вертикальную серо-голубую полоску, которая подчеркивает стать. Туфельки… Смело! Зонт закрывает верхнюю часть фигуры. И я наблюдаю как ее красивая попа мокнет под дождем. Она повернулась посмотреть на меня, не сильно ли я наблюдаю за этим процессом. Я отвел взгляд — типа я в упор вашей попы не вижу. А я то все вижу!!! Левая часть этой красоты сухая и платье свисает ровно, а правая намокла и платье прилипло к бедру. По точеным ногам срываются тонкие ручейки воды. Вот это я называю сексом. Да. Ради этого зрелища стоит жить! Но подождав еще минут десять, я, промокнув до своей уже задницы, решил вернуться домой. Переоделся и с третьей попытки попал на свой горячо любимый завод. А девушка смелая, выстояла и дождалась маршрутки.
А когда я ехал в маршрутке, напротив меня, сидели брат и сестра. Девочка, маленькая и худенькая, лет шести, сидела на коленях мальчика, лет тринадцати. Смуглые. Они лопотали на каком-то среднеазиатском языке. Девочка вытянула указательный палец, а мальчик взял ее кисть в свою руку и ее пальцем на запотевшем стекле писал какие-то слова. Они смеялись и мальчик слегка прикрывал ей ладонью рот, чтобы показать ей, что громко нельзя. Это я называю — радость. Я тоже
Читать дальше →