Когда ум в сердце погружён,
Он этим сердцем окружён.
Когда выходит из него — не узнаёт он ничего!

Когда поиск бытия узнаётся
Как БЫТИЕ в виде поиска,
Происходит понимание,
Что реальность всегда была здесь.
И в поиске, в и страданиях, и в боли
Она с радостью играла эти роли.
Сансара есть Нирвана.
Ты и есть эта реальность.

Главная парочка — это хрен, который всё знает и
жаба — которая душит.

— Вы такая умная, рассудительная, всезнающая.
— Спасибо, тронута я.
— И это тоже видно.

Наивысшая точка зрения в том, что понимать нечего.
Другими словами, когда вы пытаетесь понять,
вы только предаётесь умственной акробатике.
Какие бы духовные вещи вы бы ни стремились узнать,
все они случаются в вещественном мире, то есть в иллюзии.
Все ваши действия, материальные и духовные, находятся в иллюзии.
Всё это происходит в мире вещей, всё это обман,
нет никакой истины в этом мошенничестве.

Нисаргадатта Махарадж

Перейдя через мост от Храма ХС, идите по набережной в сторону памятника Петра I. Пересеките парковку, где огромная надпись «Красный октябрь», слева от кафе Дабл Би арка. Пройдя через которую увидите кафе «Сыроварня», Наш Вход — ближайшая дверь слева от этого кафе. На лифте поднимайтесь на 4 этаж.

Плюс — это когда два минуса становятся друг другу поперёк горла.

Как много играющих на нервах, как мало настройщиков.

Когда о вкусах мысленных не спорят, значит, не проголодались.

Как трудно быть вежливым, если ты прав.

Порой есть над чем подумать, да некому.

Стюарт: … Что Вы скажете насчёт беспокойства? Вы говорите, что Вы присутствуете в моменте, а есть ли у Вас беспокойство? Вы злитесь на себя?

Уэйн: Я не беспокоюсь в плане того, что со мной будет. Но у меня могут быть хлопоты такого рода: «Если этот самолёт опять задержат, то я не успею на стыковку, люди придут на беседу, а меня не будет». Такие хлопоты у меня бывают.

Стюарт: Понятно. Значит, у вас нет беспокойства по поводу будущего, у вас есть только хлопоты, связанные с ним. Как же вы тогда себя чувствуете в окружении людей, которые непрерывно беспокоятся? Наше общество насквозь пропитано беспокойством. Как Вы не сходите с ума? У Вас нет желания встряхнуть всех этих людей?

Уэйн: Нет, потому что у меня есть понимание, что они не делают это как авторы. Они – инструменты, через которые происходит беспокойство. Именно вселенная, вся вселенная беспокоится через них. Эти люди идеально созданы для того, чтобы делать то, что они делают.

Стюарт: Но где тогда начинается беспокойство? Я имею в виду, что раз вселенная совершенна, в ней всё правильно с самого начала, не так ли?

Уэйн: В ней всё правильно с самого начала.

Стюарт: Откуда тогда берётся беспокойство?

Уэйн: Беспокойство – это часть совершенства. У вас есть представление о совершенстве, отличное от того, что есть. Вы говорите: «Если бы только изменить всё так, как я себе представляю идеальный порядок вещей, вот тогда всё будет совершенно». А я говорю, что всё уже совершенно.

Стюарт: И даже беспокойство, боль…

Уэйн: Даже беспокойство, боль, страдание, несчастья, уродство, ужас – всё это часть совершенства того, что есть.

— Уэйн. Фрагмент беседы в Торонто, май
Читать дальше →

Для событий жизни есть две основных сцены — внешняя и внутренняя. Во вне мы наблюдаем события материального мира. Внутри — «события» психического. Обе сцены равнозначны.

Размышляя об окружающих, мы склонны забывать, что они — тоже люди, каждый со своей внутренней психической сценой. О них нам проще мыслить, как о роботах — в русле их внешней адекватности и рациональной выгоды.

Нам легко рассуждать, как другим людям поступать «надо». Мы их преспокойно судим, сравнивая с моральными идеалами, и искренне удивляемся их бестолковому поведению. Будто безупречность — норма жизни. Для окружающих…

В отношении себя же все точно наоборот! Мы преданны собственным иррациональным чувствам, их горячо оправдываем и, ослепленные ими, даже не замечаем своей внешней неадекватности. Не осознаем, насколько собственные убеждения о справедливом и должном бывают пристрастны, а в чужих глазах — и вовсе бредовы.

«Святое» для одного запросто оборачивается «идиотизмом» для другого. Собственные актуальные эмоции — это всегда «правильно». А чужие, если идут в разрез с нашими, — просто «нелепый вздор». За наш гнев другие «должны» раскаиваться. За свой они «должны» раскаиваться вдвойне. А к оправданиям — прилагать разнообразные новые уступки и бонусы.

На самом деле осуждение подобно паршивой собаке, которая облаивает и чужих, и хозяина. Просто окружающих мы судим смело и уверенно, с чувством полного на это права. А себя — нехотя, стыдливо зажимаясь. Поэтому претензии к себе — не такой популярный повод обращения к психологу.

Сначала исступленно отстаиваем свои пылкие чувства, а когда порывы стихают и внутренние декорации сменяются, мы, как бы прозревая, принимаемся судить самих себя — все так же слепо к сцене психической. Жалеем об упущенном и содеянном — то бишь виним себя за то, что мы просто люди, а не безупречные роботы или живые воплощения нравственных идеалов. Будто безупречность — это, вообще, норма жизни.
Когда получается, чувство вины прячут от себя же в закромах души. В
Читать дальше →