30 августа 2012, 01:37
Осень
Тихая, катастрофическая нежность
Гладит по уставшим спинам дерева
И клонится в сон и неизбежность
Мокрая увядшая трава.
Сладость, гниль и горечь увяданья
Расплескались в полуночной мгле.
В предвкушении скорого прощанья
Листья устремляются к земле.
Вечная безжалостная осень:
Не спастись и одному листу.
Но кого так бережно
Под сердцем носит осень?
Не иначе, новую весну.
Гладит по уставшим спинам дерева
И клонится в сон и неизбежность
Мокрая увядшая трава.
Сладость, гниль и горечь увяданья
Расплескались в полуночной мгле.
В предвкушении скорого прощанья
Листья устремляются к земле.
Вечная безжалостная осень:
Не спастись и одному листу.
Но кого так бережно
Под сердцем носит осень?
Не иначе, новую весну.

Я прожил в Раманашраме примерно года полтора. Это случилось в конце 1948-го. Я остановился у Артура Осборна, в его доме. В те дни, когда приезжали иностранцы, им приходилось уживаться с Артуром Осборном, причем в большинстве случаев селили к нему без его ведома.
Пока мир пытается решить свои проблемы и все вокруг вас заняты тем же, вы нет. Пока все вокруг вас пытаются выяснить что-то, достичь чего-то, пытаются “добраться туда”, пытаются быть значимыми, вы нет. Пока все считают что пробуждение это величественная, благородная, окутанная ореолом величественности вещь, вы нет. Пока все убегают из этой жизни прямо сейчас, в этот момент, чтобы достичь этого, вы нет. Пока все спорят с кем-то еще, по большому счету со всеми, начиная с самих себя, вы нет. Пока все уверены что счастье придет когда изменится то что есть сейчас, вы знаете что это не так. Когда все пытаются достичь совершенного состояния и удерживать его, вы нет.