Гриша, маленький, пухлый мальчик, родившийся два года и восемь месяцев тому назад, гуляет с нянькой по бульвару. На нем длинный ватный бурнусик, шарф, большая шапка с мохнатой пуговкой и теплые калоши. Ему душно и жарко, а тут еще разгулявшееся апрельское солнце бьет прямо в глаза и щиплет веки.
Вся его неуклюжая, робко, неуверенно шагающая фигура выражает крайнее недоумение.
До сих пор Гриша знал один только четырехугольный мир, где в одном углу стоит его кровать, в другом — нянькин сундук, в третьем — стул, а в четвертом — горит лампадка. Если взглянуть под кровать, то увидишь куклу с отломанной рукой и барабан, а за нянькиным сундуком очень много разных вещей: катушки от ниток, бумажки, коробка без крышки и сломанный паяц. В этом мире, кроме няни и Гриши, часто бывают мама и кошка. Мама похожа на куклу, а кошка на папину шубу, только у шубы нет глаз и хвоста. Из мира, который называется детской, дверь ведет в пространство, где обедают и пьют чай. Тут стоит Гришин стул на высоких ножках и висят часы, существующие для того только, чтобы махать маятником и звонить. Из столовой можно пройти в комнату, где стоят красные кресла. Тут на ковре темнеет пятно, за которое Грише до сих пор грозят пальцами. За этой комнатой есть еще другая, куда не пускают и где мелькает папа — личность в высшей степени загадочная! Няня и мама понятны: они одевают Гришу, кормят и укладывают его спать, но для чего существует папа — неизвестно. Еще есть другая загадочная личность — это тетя, которая подарила Грише барабан. Она то появляется, то исчезает. Куда она исчезает? Гриша не раз заглядывал под кровать, за сундук и под диван, но там ее не было…
В этом же новом мире, где солнце режет глаза, столько пап, мам и теть, что не знаешь, к кому и подбежать. Но страннее и нелепее всего — лошади. Гриша глядит на их двигающиеся ноги и ничего не может понять: Глядит на няньку, чтобы та разрешила его недоумение, но та молчит.
Вдруг он слышит страшный топот… По бульвару, мерно шагая, двигается
Читать дальше →

Я опять взял в руки фолиант «667» и, открыв наугад, примерно в первой четверти книги, увидел заголовок «Встречное предложение. Глава 9.» И дальше прочитал:

«Писатель посмотрел на заголовок „Встречное предложение. Глава 9“ и продолжил печатать текст:

» Максим ещё раз окинул взглядом внутреннее убранство церкви, фрески на сводах, алтарь, иконостасы, клиросы, жертвенник, одиноко стоящую женщину в центре зала, бубнящего юродивого в тапочках, который что-то рассказывал старушке, и вышел на улицу.
Весеннее солнце ослепило его и он зажмурился. «Что я хотел здесь найти?» — подумал пятидесятисемилетний мужчина о церкви. — «Вечную жизнь?» В этом никчемном мире, которому Максим был абсолютно безразличен, улица шумела плотным движением автомобилей и спешащими по своим делам людьми. Максиму было жаль себя.
На тротуаре, между гастрономом «Пятёрочка» и перекрестком улиц «Мира» и «Пушкина», Максим внезапно остановился, упал и умер.
Тело пролежало на холодной земле, в ожидании экспертов, пять часов, потом три дня в морге, в ожидании вскрытия. Потом его сожгли и урну с прахом закопали."

Писатель задумался: " Тело сожгли, а что стало с Максимом?" Писателю было жаль себя ..."

Я захлопнул книгу и прислушался. Мне было жаль
Читать дальше →

Один человек всегда очень сильно был поглощён своими мыслями. Они увлекали его и по долгу не отпускали. Он буквально замирал от них. Застывал как статуя. Руки и ноги у него становились холодными и когда он выходил из мыслей ему было трудно ими пошевелить. «Мысли скручивали его в бараний рог». Частенько его обнаруживали застывшим в какой-нибудь позе. Обычно это была поза мыслителя. И он был очень похож на эту знаменитую статую. Только он был в одежде. Почему то раньше греки мыслили голышом… А наш мыслитель все же был одетым. И вот однажды он застыл в позе и надолго. Народ вокруг забеспокоился, стал пульс проверять. Да нет. Живой бедолага. А вывести из ступора не могут. Тогда он показал глазами на новую пластинку Оззи Осборна и люди догадались ее поставит на проигрыватель. Включили музон на полную катушку и статуя разморозилась. С тех пор этого чувака прозвали — человек-статуя и отпаивают его от ступора тяжёлым металлом.

Следует различать всё то, что есть и всё, что есть.
Всё то, что есть, это всё развивающееся, это некое промежуточное знание, развитие которого ещё не завершено. Это просто то знание, что есть на данный момент.
Всё, что есть, — это полное завершенное знание, к которому ничего добавить невозможно.

Когда всё то, что есть, в своём развитии пришло к осознанию, что всё уже было, к осознанию «я есть», оно становится «есть» и начинает жить как есть.
Жить как есть – быть. Это то, что происходит, когда всё, что стало есть, повторяет всё то, что уже было с начала, как будто, то, что уже было, только будет было. Это процесс «бытия» всего, что уже есть.
То, как происходит бытие каждого «есть» образно можно представить в виде песочных часов, в верхней чашке которых находится то, что «будет было», а в нижней то, что «было будет». Само «есть», которое всё уже было, в процессе бытия находится одновременно в двух состояниях: «будет было» и «было будет». Текущий (постоянно изменяющийся) момент-точка, в которой происходит переход «будет было» в «было будет», это «здесь и сейчас» бытия есть. В этом текущем «здесь и сейчас» и находится «я» каждого знания, осознавшего «я есть» и начавшего быть. Это наша Вселенная.
До появления людей на Земле всё, что есть, жило как есть повторяя своё бытие снова и снова без смысла и цели.
Люди, которые знают то, что хотят, так как сами хотят, нарушили «единообразие» бытия, при котором каждый новый цикл бытия повторялся с начала в полном объеме (песочные часы бытия просто переворачивались). Стало возможным не всё повторять, а повторять только то, что люди сами хотят, оставляя в покое всё остальное.
В этом этапе бытия мы все и живём, направляя бытие туда куда сами не знаем. Мы просто сами хотим чего-то, каждый хочет своё, в рамках своей личной КМ.
А теперь представьте себе, что каждый осознает и поймёт свою роль и возможности в жизни и люди будут осознано хотеть то, что хотят, указывая путь бытия.
Интересный эффект может
Читать дальше →

— Но говорящих котов не бывает, — сказал я.
— А кто сказал что Кокс говорящий? — ответил Диаболо. — Он поющий! Кокс! Голос!
— Oh mama mia, mama mia, mama mia let me go
Beelzebub has a devil put aside for me
For me
For meeeeeee, — пропел без предупреждения и с выражением кот и так же неожиданно замолчал.

Я ошалело посмотрел на кота, знающего песни группы Куин. Я ее сразу узнал. Ведь только ленивый не знает слов Богемской рапсодии.

— Боже! Это восхитительно! — на самом деле я сказал какие-то другие слова, но какие именно, уже не помню.

Кот невозмутимо лег на овечью шкуру, как будто ничего и не было. «Шайтан», — подумал я. Меня эта странная компания
уже стала немного пугать. «Может уже пора сваливать из этого дурдома?» — думал я. Но мне ужасно хотелось побродить по владениям Диаболо. Я посмотрел на хозяина дома и он, обмакнув кончик сигары в виски и вставив ее в рот, с трудом, не размыкая зубов, между которыми была зажата сигара, и, как всегда, прочитав мои мысли, сказал:

— Ты можешь прогуляться по моим хоромам. С тобой не пойду, чтобы не навязывать своего мнения. Что увидишь — все твое. Будь внимателен. И приходи к чаю минут через десять, у меня есть чудное печенье — берегу для избранных.
— А ты меня причисляешь к избранным, — спросил я.
— Ну это так говорится, в знак уважения к гостю, ты же понимаешь.
— Ага. Понимаю. А вдруг?

Я встал с диванчика, и направился к черной стене, которую приметил ранее. На ней был принт: призма, слева в нее заходил луч света, и справа луч выходил, уже разложившись на все цвета радуги. Фактически, эта была обложка альбома группы Pink Floyd «The Dark Side Of The Moon». Хозяин всячески демонстрировал свою любовь к хорошей музыке.

Другая стена была полностью зеркальной. Третья с квадратным сквозным проёмом, через который была видна четвертая стена. В проёме стояла небольшая деревянная скульптура чего-то в стиле «Авангард». Какой-то стилизованный вензель, отдаленно напоминающий обнаженных мужчину и женщину,
Читать дальше →

Мир скучен, если ты о нем все знаешь
Но ты не знаешь
Ты знаешь только картинку ума
Которая отделяет тебя от мира