Один монах сказал Насреддину:
— Я настолько отрешен, что никогда не думаю о себе, только о других.
— А я настолько объективен, — отозвался Насреддин, — что смотрю на себя, как на другого человека, и поэтому могу думать о себе, сколько захочу.

Этот текст мне очень понравился. Чтоб не искать его всякий раз, когда захочется его перечитать, я решил положить его у себя. Надеюсь, Shine не против.

Речел Наоми Ремен «Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal»

Еще будучи студенткой Стэнфордского факультета я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело как снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.

У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.

В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный
Читать дальше →

Очень миленький фильмец. Насмеялся и нарадовался по-полной.
Мало того, что он (ИМХО) очень здорово снят и сыгран, в нем, как мне сейчас всё больше нравится, размыты границы между добром и злом. Всё как в жизни. Такой непионерский фильм.
Возможно, он кому-то понравится.
Возможно, он вообще никому не понравится, даже самому Suineg-у.
Пмсать о том, что в нем присутствует Учение, просто смешно, мне сейчас кажется, что Учение присутствует везде. Зависит от смотрящего.
В общем — не скучайте.

Don't follow the guru

Братья! Давайте пишите посты про… себя. Мне, что ли за всех… отдуваться.
Не шучу… почти.

Под капюшоном королевской кобры,
Укрывшись от смятенного дождя,
Узрей свой превосходный образ,
Узнай себя, Алмазная Свинья!

Поэт:
Отсутствие видения чего-то конкретного, называемое Взглядом,
Направлено за пределы крайностей существования и несуществования,
Поэтому что же там можно увидеть?
Но если всё-таки что-то видно, то это уже не Взгляд.
То необычайно глубокое, что называется Медитацией,
Свободно как от наличия объекта, так и от его отсутствия.
Ведь если объекта нет, то не на что медитировать,
А если объект есть, то уже нет никакой медитации.
Принятие хорошего и отвержение плохого, называемое Поведением,
Не сводится ни к реалистической избирательности, ни к полному бездействию.
Ведь если есть принятие и отвержение, то это уже не Поведение,
А если нет принятия и отвержения, то как же различать хорошее и плохое?

Лама ответил таким стихом:

Этим Взглядом великой Равностности
Можно узреть Великое Сострадание.
Эта Медитация, не содержащая ни заблуждений, ни насилия над собой,
Позволяет покоиться, погрузившись в своё изначальное состояние.
Этим Поведением, согласующимся со всеми периодами суток,
Не делается предпочтения хорошим условиям перед плохими.

Зачем мы родились? Смотреть на облака.
На то, как они медленно танцуют
Как в небе появляется строка
И ангелы читают и ликуют.

Когда мы смотрим, с нами смотрит Бог.
Его глазами мы его читаем.
А то, что я прочесть не смог
Я напишу, когда вернусь из рая.

Когда вернусь, я буду вновь смотреть
Как облака танцуют исчезая…
И хрупких рёбер костяная клеть
Как облако растает в небе мая.

Сергей Есенин
Алый мрак в небесной черни
Начертил пожаром грань.
Я пришел к твоей вечерне,
Полевая глухомань.

Нелегка моя кошница,
Но глаза синее дня.
Знаю, мать-земля черница,
Все мы тесная родня.

Разошлись мы в даль и шири
Под лазоревым крылом.
Но сзовет нас из псалтыри
Заревой заре псалом.

И придем мы по равнинам
К правде сошьего креста
Светом книги голубиной
Напоить свои уста.
ЧШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

Вадимир Маяковский
За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.

Все чаще думаю — не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.

Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.