легла… и самадхи… лежу и наблюдаю как мое я наблюдает за другим я которое видит сон))) а Я не сплю)))

Тебе, кому взгляды других покоя не дают.

Ты не можешь даже пёрнуть за своего ближнего. Каждый из нас должен жить свою собственную жизнь. При этом нам не нужно думать о том, у кого из нас больше способностей.

Глаза не говорят: «Наше положение быть может и ниже, но зато мы делаем больше». Брови не отвечают: «Мы, возможно, ничего и не делаем, но зато наше положение выше вашего».

Жить Буддадхарму означает полное выполнение своей функции, даже не зная об этом: Гора не думает, что она высока. Море не думает, что оно велико и глубоко. Всё во вселенной полностью выполняет свою функцию.

«Песня птиц и смех цветов происходят сами по себе, абсолютно независимо от человека, который сидит дзадзэн на подножье скалы». Птица не поет, чтобы рассказать своей песней какую-нибудь историю человеку в дзадзэн. Цветок не цветет, чтобы человек восхитился его красотой. И точно также человек не сидит дзадзэн, чтобы получить «сатори». Каждый из нас осуществляет самого себя посредством самого себя к самому себе.

Мудаку не нужно стыдиться за то, что он мудак. У ног нет причины бастовать потому, что они просто ноги. Голова не самое главное. И пупку не надо воображать себя отцом всех вещей. Поэтому просто смешно, что люди считают премьер-министра кем-то особо важным. Нос сможет заменить глаза с таким же успехом, как рот сможет отвечать за уши. Всё имеет свою собственную своеобразность, непревзойденную во всей вселенной. Всё живое должно полностью жить своей собственной, несравнимой своеобразностью. Каждый может прожить только свою собственную жизнь.


Читать дальше →

Глава VIII Свобода. Мятеж. Одиночество. Чистота ума. Принимать себя такими, как мы есть.

Ни муки подавления, ни жестокая дисциплина приспособления к идеалу
еще никого не приводили к истине. Чтобы придти к истине, ум должен быть
совершенно свободен, без малейшем искажения.

Сначала давайте спросим себя, действительно ли мы хотим быть сво-
бодными? Когда мы говорим о свободе, говорим ли мы о полной свободе или о
свободе от чего-то неудобного, неприятного или нежелательного? Нам бы хо-
телось освободиться от болезненных и неприятных воспоминаний, мучительных
переживаний, но сохранить те наши идеологии, формулировки и отношения,
которые могли бы дать нам удовольствие, принести удовлетворение. В то же
время удержать одно без другого невозможно. Ибо, как мы видели, удо-
вольствие неотделимо от страдания. Поэтому каждый из нас должен решить,
хотим ли мы быть полностью свободными. Если мы скажем, что хотим этого,
(Продолжить)
тогда мы должны понять природу и структуру свободы. Является ли свободой,
когда вы свободны от чего-либо, от страдания, от какого-то рода тревоги?
Или свобода по сути своей нечто совсем иное? Вы можете быть свободными от
ревности, скажем, но не является ли эта свобода реакцией, и, следова-
тельно, вовсе не свободой? Вы можете быть свободны от догмы, что довольно
легко сделать, проанализировав и отбросив ее прочь, но мотив освобождения
от догмы может быть по-разному обоснован, ибо он может быть продиктован
желанием освободиться лишь от той догмы, которая перестала быть модной
или удобной. Или вы можете желать освободиться от национализма, потому
что верите в интернационализм или сознаете, что просто нет смысла продол-
жать цепляться за эту глупую националистическую догму, с ее знаменами и
прочим вздором. Такую догму вы можете легко отбросить прочь. Или вы може-
те выступать против какого-либо религиозного или политическом лидера,
обещавшего вам свободу в результате дисциплины или восстания, но имеет ли
такой рационализм, такое логическое умозаключение что-либо общее со сво-
бодой?

Если вы говорите, что свободны от чего-то, это просто реакция, ко-
торая вызовет лишь другую реакцию, с новым приспособлением и новой формой
господства. Таким путем вы можете составить целую цепь реакций, каждое
звено которой вы будете принимать за свободу. Но это не свобода, это лишь
продлевание видоизмененного прошлого, за которое цепляется ум.

Современная молодежь, как всякая молодежь, находится в состоянии
мятежа против общества. Это само по себе хорошее явление. Но мятеж — это
не свобода, а реакция, и эта реакция создает собственный шаблон, в плену
котором вы оказываетесь. Вы думаете, что это нечто новое, но это не так.
Это старое на новый манер. Любой социальный или политический мятеж неиз-
бежно возвратится к доброму старому буржуазному настроению.

Свобода приходит только тогда, когда вы видите и действуете. Она
никогда не бывает результатом мятежа. Видение есть действие. И такое
действие происходит мгновенно. Когда вы видите опасность, тогда нет ника-
кой умственной деятельности, никакой дискуссии или колебания. Сама опас-
ность побуждает действовать, и поэтому видеть — значит действовать, быть
свободным.

Свобода — это состояние ума. Не свобода от чего-то, но ощущение
свободы, свободы сомневаться и ставить вопросы по отношению ко всему, и
поэтому в ней столько силы, действенности и энергии, что она сразу отбра-
сывает все формы зависимости, рабства, приспособления, подчинения. Такая
свобода означает бытие в полном одиночестве, наедине с самим собой. Но
может ли ум, воспитанный в определенной культуре, настолько зависимый от
окружения, своих собственных наклонностей, когда-либо обрести свободу,
которая представляет собой совершенное одиночество и в которой нет ни ру-
ководства, ни традиции, ни авторитета? Это одиночество есть некоторое
внутреннее состояние ума, которое не зависит ни от каких стимулов или
знаний и не является результатом опыта или умозаключения. Большинство из
нас внутренне никогда не бывают одинокими наедине с самим собой. Мы все
знаем, что значит быть изолированным. Когда возводишь стену вокруг себя,
чтобы не подвергаться ударам, не быть уязвимым, и когда культивируешь
непривязанность, что является другой формой страдания. Или когда живешь в
некоторой идеологии, призрачной башне из слоновой кости. Бытие наедине с
собой — это нечто другое. Вы никогда не бываете наедине, потому что вы
полны воспоминаниями, обусловленностью, вашей болтливой суетой вчерашнего
дня. Ваш ум никогда не бывает ясным из-за вздора, который он накопил.
Чтобы быть наедине с самим собой, вы должны умереть для прошлого; когда
вы один, совершенно один, когда вы не принадлежите ни семье, ни нации, ни
культуре, ни определенному континенту, у вас возникает чувство бытия вне
всех. Человек, который полностью один, наедине с самим собой, обладает в
этом смысле первозданной чистотой, и эта чистота освобождает его ум от
печали.

Мы несем в себе груз того, что было сказано тысячами людей, груз
воспоминаний обо всех бедах. Отбросить это полностью — значит быть одино-
ким. А ум, пребывающий в одиночестве, не только чист, но и молод — не с
точки зрения времени или возраста, но молодой, ясный, живой в любом воз-
расте, и только такой ум может видеть то, что есть истина и что не может
быть выражено в словах.

В этом одиночестве вы начинаете понимать необходимость жить наедине
с самим собой, таким как вы есть, а не таким, каким, по вашему мнению, вы
должны быть или являетесь. Видите ли, если вы можете смотреть на себя без
какого-либо трепета, фальшивой скромности, без всякого страха, оправдания
или осуждения, именно это и значит жить наедине с самим собой, таким, ка-
ков вы есть в действительности. Вы начинаете понимать нечто, когда живете
с этим в тесном соприкосновении. Но в тот момент, когда появляется при-
вычка к этому, привычка к вашей тревоге, зависимости или к чемуто еще, вы
больше с этим не живете. Если вы живете на берегу реки, через несколько
дней вы уже больше не слышите журчания воды; если в вашей комнате висит
картина, которую вы видите каждый день, то через неделю вы перестаете ее
замечать. То же происходит с горами, долинами, деревьями, то те самое — с
вашей семьей, вашим мужем, вашей женой. Но чтобы жить с чем-то таким, как
ревность, зависть или тревога, вы никогда не должны привыкать к ним, ни-
когда не должны с ними примиряться. Вы должны проявить к ним внимание,
как заботились бы о только что посаженном деревце, стараясь уберечь его
от солнца и от бури. Вы должны относиться к ним с заботой, не осуждая и
не оправдывая, — только так вы начнете любить их. Когда вы на что-то нап-
равляете свое внимание, вы начинаете его любить. Это не значит, что вы
испытываете любовь к состоянию зависти или тревоги, как это бывает у мно-
гих людей. Это, скорее, означает, что вы испытываете любовь к наблюдению
за ними. Итак, можем ли мы, вы и я, жить с тем, чем мы являемся в дейст-
вительности, зная, что мы тупы, завистливы, полны страха, считаем себя
способными на огромную любовь, чего на самом деле нет, легко поддаемся
лести и скуке, можем ли мы жить со всем этим, не принимая и не отвергая,
просто наблюдая это без того, чтобы впасть в меланхолию, депрессию или
эйфорию?

Теперь зададим себе следующий вопрос: может ли эта свобода, это
одиночество, это вхождение в контакт со всей целостной структурой нашего
общества, может ли все это придти со временем? То есть, может ли эта сво-
бода быть обретена как результат постепенном процесса? Вполне очевидно,
что нет, ибо как только вы включаете время, вы порабощаете себя все
больше и больше. Вы не можете стать свободным постепенно. Это не является
делом времени. Следующий вопрос таков. Можете ли вы осознать эту свободу?
Если вы говорите: < свободен>, то вы уже не свободны. Это похоже на то,
как человек говорит: < счастлив>. В тот момент, когда он говорит: <Я
счастлив>, он пребывает в воспоминании о чем-то, что уже прошло. Свобода
может придти только естественно и легко, не в результате страстного жела-
ния, жажды и стремления к ней. Вы не обретаете ее также, создавая некий
образ свободы, какой она, по-вашему, должна быть. Чтобы придти к ней, ум
должен научиться воспринимать жизнь, которая есть необъятное движение, не
будучи связан временем, потому что свобода пребывает вне поля сознания.

ariom.ru/litera/krishnamurti/krishnamurti-03/contents.html

ВОПРОС: «Возлюбленный Бхагаван, расскажите, пожалуйста, о садхане, основанной на том, чтобы придерживаться, насколько это возможно, мысли о «я» или ощущения «я есть», и на том, чтобы задавать себе вопросы «Кто я есть?» или «Откуда возникает это „я“»?

— Это древний метод медитации, но полный опасностей. Если ты не будешь бдительным, то существует большая вероятность, что этот метод уведет тебя прочь от правильной цели, а не приведет к ней.

Этот метод прост — концентрироваться на концепции «я», закрыв глаза и вопрошая: «Кто я есть?»

Величайшая проблема заключается в том, что когда ты спрашиваешь: «Кто я есть?»… кто ответит тебе? Вероятнее всего, ответ придет из твоей традиции, из твоих священных писаний, из твоей обусловленности. Ты слышал, что «Я не есть тело, я не есть ум. Я есть душа, я есть предельное, брахма, я есть Бог» — все эти мысли ты слышал ранее.

Ты спросишь несколько раз: «Кто я есть? Кто я есть?» -а затем ты скажешь: «Я есть предельное, Брахман.» А это не открытие, это просто глупость.

Читать дальше →

Находясь рядом с больным человеком – можно заразиться и заболеть…
Но нельзя заразиться здоровьем – общаясь со здоровым человеком…
Пребывая рядом со здоровым, счастливым и радостным…
Можно Осознать – что Здоровье и Есть Твоя Природа!..
ТЫ всегда здоров, даже когда думаешь, что болен!..

Роберт Адамс – просветленный учитель из США, ученик Раманы Махарши. Он родился в Нью-Йорке 21 января 1928 года.

Самое раннее, сохранившееся в его памяти, – белобородый человечек ростом около двух футов, стоящий у его детской кроватки и что-то непонятно бормочащий ему. Этот маленький человечек приходил к маленькому Роберту пока ему не исполнилось 7 лет.

Затем у Роберта появились сиддхи. Когда бы он ни хотел что-нибудь – конфету, музыкальный инструмент или получить ответы на контрольные вопросы в школе – стоило ему лишь трижды повторить имя Бога и все это приходило к нему. Однажды, когда ему было уже 14 лет, во время контрольной по математике он как обычно трижды повторил имя Бога. Но вместо ответов на контрольную он получил переживание просветления, великого сатори, потрясшее его и полностью все изменившее. Мир для него утратил свою реальность. Он видел только свое Я — неизменный, всепронизывающий Источник бытия. Все вещи, тело, мир, ум были лишь образами, наложенными на неизменное Я. У них не было реального существования.


Читать дальше →

Ayurveda выложила такой хороший материал наших монахов отечественных.
Может быть стоит вынести старчество тоже как одно из «направлений». Жалко будет, если это затеряется в её личных блогах.

Что действительно интересует меня в эти дни — так это не «радикальная Адвайта», а радикально честное исследование человеческого опыта (переживаний, чувств, ощущений) — и возможность обнаружения абсолютной свободы прямо внутри этого опыта — даже посреди того, что мы называем «страданием». Речь не идёт об «исправлении» опыта, я говорю о его исследовании в абсолютной честности. И не важно, что это за опыт — болезненный или блаженный. Свобода, которой вы являетесь, принимает его таким, каким он приходит.

Когда-то я имел обыкновение заявлять: «Страдание случается ни с кем!». И в тайне я всё ещё страдал бы… «Страдание просто происходит!» — сказал бы я себе.
Да, в конечном счёте это оказалось правдой, но это не помогало прекратить страдание! Конец страдания был найден только через полное приятие всего опыта и моего сопротивления ему — приятие Сознанием самого себя. Это не действие, это виденье, которое случается сейчас, сейчас…

Одно дело — понять интеллектуально, что «всё является Единым», или что «личности не существует», или что «всё страдание — это только история»… И другое дело — ясно видеть это посреди любого опыта.

Давайте встречаться в этой игре, и танцевать в ней, вместе, даже ещё до того, как эта свобода засияет. И даже если она не сияет, она всё равно здесь — так давайте танцевать вместе в любом случае.

При достижении подросткового возраста у молодых дед-морозов начинает краснеть нос и ломаться голос. Днем их тянет собирать всякую всячину в полотняные мешки, а по ночам — бегать по квартиром спящих друзей-не-дед-морозов и втихую эту всячину им раздаривать. Но эти удивительные метаморфозы вовсе не беспокоят юношей, равно как не беспокоит их и вопрос просветления — ибо такова особенность их дед-морозового рода, что каждому из них вскоре суждено раствориться в великом сказочном и извечно едином Деде Морозе, которого до сих пор никто не видел, но именно поэтому он и существует…