Решил Джа-лама стать буддистов и пошел к гелугпинцам в монастырь. Выбрался оттуда через месяц еле живой, насилу до юрты дополз, кумыса хлебнул — и перестал быть буддистом…

Пришли к Джа-ламе нигилисты и говорят:
— Бога нет, — говорят, — и вообще ничего нет.
— А почему? — спросил Джа-лама.
Задумались нигилисты и домой побрели.

Решил Джа-лама свой ашрам открыть и русских учеников набрать. Дал объявление в газету и сидит ждет. Месяц ждет, другой ждет — никто не едет. Еще месяц прошел, и принялся Джа-лама с горя кумыс пить. Потому что дать-то он объявление дал, а его — не взяли…

Пришли к Джа-ламе Рерихи и спрашивают: как в Шамбалу пройти?
Дал им Джа-лама указатель, и ушли Рерихи с миром.
А через много-много лет этот указатель с музей попал. Так и лежит там до сих пор, в запасниках.

Пришли к Джа-ламе гелугпинцы и стали в монастырь звать. Идем, говорят, к нам, мы тебе желтую шапку дадим и медитировать научим.
Задумался Джа-лама крепко. А как на следующей неделе в себя пришел, гелугпинцев уже и след простыл.

Пришли к Джа-ламе аннунаки и давай жаловаться. Мол, человек получился говно полное, даже руки опускаются. Пожалел Джа-лама аннунаков и подарил им лучшего барана. Для дальнейших экспериментов.

Надоело Джа-ламе жить в одиночестве, и решил он кого-нибудь полюбить. А кого в степи полюбишь, когда кругом одни гелугпинцы да бараны? Но любить-то хочется. И полюбил Джа-лама кумыс…

Пришли к Джа-ламе русские йоги передачу просить — за деньги. Обрадовался Джа-лама и побежал в сарай передачу искать. Пока искал, русские йоги в гелугпинский монастырь ушли. Расстроился Джа-лама, а что поделаешь: духовному человеку в сарае убирать некогда…

Приехал к Джа-ламе один гуру из Москвы. Попили они кумыса, о Брахмане поболтали. Понравился Джа-ламе гуру, аж сердце разболелось. И давай он его уговаривать: оставайся, мол у нас во Внутренней Монголии.
— Я что я тут делать буду? — спрашивает гуру.
— Будем баранов пасти, кумыс пить, о Брахмане говорить.
— Так я и в Москве все это имею, — вздохнул гуру и уехал.

Поехал джа-лама к русским на сатсанг. Вернулся домой и стал жаловаться четырехрукому Махакале, что, мол, ничего не понял.
Бедный ты, бедный, утешал его Махакала. Бедный ты, бедный…