Некий дервиш, одетый в черное, попросил разрешения войти в монастырь. Когда Ибн Кхафиф спросил, почему на дервише черная траурная одежда, тот ответил, что его «Бог умер». Люди прогоняли дервиша сорок раз, пока до них не дошло, что его «бог» — тот, кому он поклонялся, — это его вторичное «я», обусловленная личность.

Жил некогда прекрасный падишах,
и подобного не найти было в мире красоты.
Все владения мира — книга его тайны,
вся красота мира — лишь образ его красоты.
Не назову никого, кто дерзнул бы
созерцать его красоту.
Из-за него заполнился волнением мир,
и с нетерпением все стремились увидеть его.
Временами он выезжал верхом на вороном коне из дворца,
лицо скрывая под алой вуалью.
Взгянувшего однажды исподволь на вуаль обезглавили,
хотя иной вины на нем не было.
В другой раз произнесшему вслух его имя
язык без промедления вырвали.
И если бы кто надумал свидеться с ним,
потерял бы душу и разум из-за невозможности этого.
Случались дни, когда из-за любви к нему
люди умирали тысячами — вот тебе любовь, и вот дело тебе.
Если кому-то удавалось узреть его красоту,
расставался с душой он и погибал,
но смерть из-за любви к желанному
для всех полагалась достойней сотни лет прежней их жизни.
Разлука с ним не выносима ни на мгновенье,
но рядом с ним никто и мига не выдержит.
Люди умирали, устремляясь к нему,
и рядом с ним, и от него в отдалении не прекращалось
томление их, о диво!
Если бы кто-то имел настоящую выдержку, то, пусть на миг,
но показал бы ему лицо падишах.
Но раз никому не под силу было увидеть его,
оставалось надеяться услышать его.
Не найти мужа, что выдержал бы созерцание лика его,
вот и оставалось всем томиться любовью к нему.
Принести себе зеркало повелел падишах,
чтобы зеркало его отражало.
Слышавший о его красоте и великолепии лика его
мог смотреть в зеркало, чтобы увидеть его.

Если красота Друга тебе дорога,
узнай о сердце своем, в этом зеркале ты встретишь Его.
Найди в себе сердце, и взгляни на Его красоту.
всмотрись в его величие, сделав зеркало из души.
Прелесть мира, что ты вокруг замечаешь,
рядом с великолепием Симурга — обычная тень.
Но если Симург явит тебе свою красоту,
лишь тень Симурга увидишь, если не придумывать лишнего.
Тень Симурга не отделима от Него Самого,
не заблуждайся, если думаешь об их
Читать дальше →

Весь мир — это рыночная площадь для Любви
Являясь даром, от Любви он остается отдаленным
Бесконечная мудрость сотворила все вещи в Любви
От Любви они все происходят, и к Любви же возвращаются
Земля, небеса, Солнце, Луна, звезды…
Центр их орбиты находится в Любви
Любовью все изумлены, ошеломлены
Опьяненные Вином Любви
От каждого Любовь требует мистической тишины
Что же все ищут с такой серьезностью? — Это Любовь
Любовь это предмет их самых сокровенных мыслей
В Любви больше не существует «Ты» и «Я»
Пожертвовав собой, полностью растворился в Возлюбленном
Теперь будет сдернута завеса с Любви
И в храме самого сокровенного души своей
Узрите Друга — несравненную Любовь
Он, тот кто познал бы секрет обоих миров
Открыл бы, что секрет их обоих — это Любовь

История мотыльков
Собрались однажды ночью мотыльки,
в темноте захотелось им свечки.
«Пусть кто-то, — решили мотыльки, —
принесет хотя бы вестей о нашей любимой».
Один мотылек улетел, вдалеке увидел дворец,
во дворце заметил луч света.
Развернулся обратно и, прилетев, принялся
рассказывать о свечке по мере своего понимания.
Некий критик, слывший среди мотыльков знатоком,
молвил: «Он о свечке не знает».
Улетел другой и пролетел через луч
и бросился в пламя свечи издалека.
Подлетев, оказался в свете любимой,
свечка оказалась победителем, а он — побежденным.
Он вернулся и поведал о некоторых тайнах,
описал воссоединение со свечой.
«Нет, это не весть о любимой, — сказал критик, —
ты, как первый, не знаешь о ней».
Третий взлетел опьяненный,
ликуя, он кружился в огне.
Обнялись они вместе с огнем,
от радости быть рядом с ним забыл мотылек о себе.
Как только охватил огонь его тело,
покраснел и он полностью, словно огонь.
Издали увидев его, критик мотыльков сказал,
что свечка превратила мотылька в свет, как себя.
«Вот тому мотыльку все известно, — он воскликнул,-
двум другим — нет, а этому ведомо, вот и все!»
Тот, кто не оставил ни новостей о себе, ни следа,
из всех тайн осведомлен о любой.
Пока не забудешь о теле и душе,
что ты вообще способен знать о любимых?
Тот, кто принес вести даже об одном своем волоске,
в крови своей души нарисовал уже сотню черточек.
Но раз на этом макаме и дыхание не дозволено,
в нем ничтожному места не
Читать дальше →

Следующей будет стоянка единобожия,
это — стоянка тафрид (полный отказ от себя) или таджрид,
когда приходят в эту пустыню,
то все испытывают одно состояние.
Увидишь большое количество или малое —
все это числом «один» измеряется.
Сколько не множь один на один,
результатом всегда получишь один. Вот и все…

Суфий расспрашивает безумца
«Что есть мир, опиши его», — спросил некий суфий безумца.
«Этот мир полон позора и славы,
словно воск, окрашенный сотней красок», — ответит тот.
Если кто-то руками сомнет этот воск,
разумеется, неокрашенный воск вновь получится.
Раз все это — только воск,
уходи, за этими красками нет ничего кроме воска.
Раз все в единстве и нет двойственности,
здесь не уместны уже ни «я» и ни «ты»

Возлюбленный тонет
По воле случая чей-то возлюбленный в воду упал,
и сразу же влюбленный в него прыгнул в поток.
Когда оба добрались друг до друга,
упавший спросил товарища: «О сумасшедший,
положим, я свалился случайно в текущий поток,
но зачем ты туда бросился?»
«Я прыгнул в воду, — ответил тот, —
ибо не отличал себя от тебя.
Много времени утекло пока исчезли сомнения в том,
что мое „я“ и твое „я“ стали единым.
Ты есть я, или я есть ты, сколько можно говорить о двоих?..
… Пока твое „я“ на месте, любое познание — многобожие.
Когда твое „я“ исчезает, вспыхивает единобожие.
Ты в Нем исчезай полностью, только это — единобожие,
это и есть тафрид, когда теряешь и само „потеряться“»

***************

Любовь влюблённого – огонь, разум –дым.
Когда придёт любовь, разум покидает влюблённого.
Разум несведущ в делах любви,
Любовь не есть дело врождённого разума.

Истинный любовник находит свет, лишь тогда, подобно свече, становится горючим, расходуя самого себя.

Однажды, еще ребенком, Байазид читал Коран, и ему встретились слова: «Служи твоим родителям и твоему Богу». Немедленно он побежал к матери и, прочитав ей этот стих из Корана, сказал: «Я не могу благодарить и служить одновременно тебе и Богу. Поэтому ты либо попроси у Бога разрешения служить только тебе, либо освободи меня от служения тебе и отдай меня Богу, чтобы я мог служить одному Ему». Мать ответила: «Я освобождаю тебя от обязанностей передо мной и вверяю тебя Богу». С тех пор он посвятил себя богослужению и совместным духовным упражнениям в обществе того или иного святого. Он общался со святыми на протяжении всей своей жизни, и их число достигло 117 человек — все они были настоящими адептами.
Читать дальше →

Мансур аль-Халладж
Фарид ад-дин Атгар начинает свой рассказ об этом великом святом, Мансуре, с комментария:
«Какая жалость, что такого великого святого плохо понимали его современники. Вы можете преклоняться перед деревом, если из него раздастся звук Ана аль Хакк (Я — Истина), но человека, произнесшего эти слова, вы отправляете на плаху. Вам следует знать, что все великие святые, которые произносят такие слова в состоянии экстаза, просто говорят от имени Бога. Их устами глаголет Всевышний, а их сущность мертва».
Читать дальше →