только так научишься… побеждать!

Это песня старенькая звучит из окна панельной пятиэтажки.
Весна. У нас цветут косточковые. Распускаются каштаны.Я сижу в чужом дворе на лавочке, сверху, с деревьев, на меня падают какие то семечки, вспомнился аромат юности. Из окна продолжают играть старенькие песни. Я не любитель такой музыки, но, блин, они создают атмосферу. И эта атмосфера мне нравится. Птички чирикают. По мне ползет паучок. Домой идти не хочется… так бы и сидел тут вечность…

Давайте копья поломаем по вопросу на что опираться.

1) на научно-материалистическую картину мира,
где основой всего является знание,
полученное учеными на основе господстующей парадигмы гипотез
и подтвержденное повторяемыми экспериментами.

2) на личный опыт, полученный в результате практики,
на которую указывают духовные учителя,
передавая свой подход к истине от поколения к поколению
через прямую передачу.

Понятно, что на этом сайте распределение мнений будет не обычным.
Но есть же среди нас последователи научного подхода.
Может они тоже выскажутся.

У нас есть невероятная возможность ЖИТЬ. Так много всего вокруг, так много незабываемых, неповторимых переживаний каждый день. Столько ощущений которые сменяют друг друга бесконечно. Есть уникальная возможность потерять себя в этих ощущениях, растворить абсолютно все что так довлеет и тянет к страданиям, просто забыв об этом, просто живя здесь и сейчас, отдавая все своё внимание разнообразию переживаний которые случаются. Каждый момент особенный и неповторимый, каждый звук, жест, ситуация, человек неповторимы. Все живо здесь в Вечном Сейчас. Все соткано из Любви в Бескрайнем Сердце Бога.

Человек — сложная динамическая система, имеющая широкий спектр доступных состояний. Среди этих состояний встречаются достаточно редкие, доступные ограниченному числу индивидуумов. Очевидно, что среднестатистическое большинство может не понимать тех, кто пребывает в этих состояниях, и даже объявлять их больными (а что, собственно, считается здоровьем?!)
Возникает любопытная ситуация. Каждая из сторон пытается утвердить «правильность» свойственных им состояний и интерпретаций! Но это абсурд в своей основе, поскольку люди разные! Это все равно что от гусеничного трактора требовать, чтобы он развивал скорость спортивного болида, а от болида проходимости по бездорожью…

Я, вероятно, все-таки рожден стихотворцем. ‹…› Для меня главное – это найти звук. Как только я его нашел – все остальное дается само собой. Я уже знаю, что дело кончено. Но я никогда не пишу того, что мне хочется, и так, как мне хочется. Не смею. Мне хочется писать без всякой формы, не согласуясь ни с какими литературными приемами. Но какая мука, какое невероятное страдание литературное искусство! Я начинаю писать, говорю самую простую фразу, но вдруг вспоминаю, что подобную этой фразе сказал не то Лермонтов, не то Тургенев. Перевертываю фразу на другой лад, получается пошлость, изменяю по-другому – чувствую, что опять не то, что так пишет Амфитеатров или Брешко-Брешковский… Многие слова – а их невероятно много – я никогда не употребляю, слова самые обыденные. Не могу. Иногда за все утро я в силах, и то с адскими муками, написать всего несколько строк. Я не знаю, как должен оплачиваться такой анафемский труд. А между тем я получаю по тысяче рублей за лист. И говорят, что это много. Я ехал на пароходе как-то с В. И. Немировичем-Данченко. Он сказал: «Ну что, разве вы, новые, литераторы?! Я пока доеду, здесь на пароходе напишу целый роман». В сущности говоря, все литературные приемы надо послать к черту! Пусть критики едят за это сколько угодно. Иначе никогда ничего путного не напишешь. Может быть, к старости я что-нибудь путное напишу. В сущности говоря, со времени Пушкина и Лермонтова литературное мастерство не пошло вперед. Были внесены новые темы, новые чувства и проч., но самое литературное искусство не двинулось. Проза Лермонтова и Пушкина остались не превзойдены ‹…›

Я всю жизнь испытываю муки Тантала. Всю жизнь я страдаю от того, что не могу выразить того, что хочется. В сущности говоря, я занимаюсь невозможным занятием. Я изнемогаю от того, что на мир я смотрю только своими глазами и никак не могу взглянуть на него как-нибудь
Читать дальше →

Было у Наташи две конфеты. Потом она одну конфету съела, и осталась одна конфета. Наташа положила конфету перед собой на стол и заплакала.

Вдруг смотрит — лежит перед ней на столе опять две конфеты. Наташа съела одну конфету и опять заплакала.

Наташа плачет, а сама одним глазом на стол смотрит, не появилась ли вторая конфета. Но вторая конфета не появлялась…

Даниил Хармс

писал стихи
о жизни думал
стихи кончаются как счёт завещанный богатым предком
жизнь остаётся как всегда — алмазное стекло иль бездна
в которую не заглянуть
а тут и старость за углом
стоит с клюкой наизготовку
от смеха можно умереть
но всё никак не получается:
то — то, да сё, и всё всерьёз
и слёзы горло перехватывают
и некому сказать — люблю
и всех давно уже простил
и хочется уснуть на веки что б не будили никогда
и если жизнь всего лишь сон — то сновидение милей
родным сказал — меня здесь нет
но самому себе забыл
об этом сообщить и вновь
всё просыпаюсь
просыпаюсь
песочные часы — песок
однажды кончится — шуршит
и тихо сыплется
но кто
мне скажет
сколько там осталось…

Понравилось:

«Я убежден, что реализм отражает здоровую позицию личности по отношению к себе самой и другим, а также ее смирение перед лицом неодолимой тайны бытия. Субъективизм отражает нарциссизм, крайняя форма которого ведет к сумасшествию.»

И ещё понравилось лечение:

«Хотя ни один здравомыслящий человек солипсистом не был, доктрина эта нередко поражает молодые умы. Можно указать, например, Честертона. В своей автобиографии он пишет о периоде в юном возрасте, когда его сильно беспокоила мысль, что кроме него самого и его феномена может быть ничего и не существует. Позднее он стал реалистом, и во многих своих работах предупреждает об опасности психологических солипсистских спекуляций. Особенно интересна в этом отношении история под названием „Преступление Габриеля Гейла“. Вот краткое содержание рассказа. Гейл – поэт, художник, детектив – обвинен в ужасном преступлении. Однажды в штормовую ночь Гейл привязал одного молодого человека, который готовился стать священником, к дереву, и прикрепил пару вил к шее бедняги таким образом, что тот вынужден был простоять всю ночь носом к дереву. Будучи арестован за попытку убийства, Гейл попросил полицию заслушать показания предполагаемой жертвы. К их удивлению, ответ был совсем странным. „Никогда не смогу полностью отблагодарить Гейла за его великую доброту, которая спасла мне жизнь“.

Оказывается, молодой человек прошел через те же фазы безумия, которые мучали Честертона. Он был готов уверовать, что его феномен зависит лишь от того, что находится у него в голове. Гейл, всегда чувствительный к психологии других, понял, что тот пребывает на грани помешательства. Лечение Гейла было радикальным. Привязав молодого человека к дереву, он убедил его не логически (невозможно логикой убедить человека в каких-либо важных вопросах), но более убедительным образом. Молодой человек обнаружил себя привязанным к чему-то такому, чего его ум не смог изменить.

»Мы все привязаны к дереву", – прокомментировал Гейл эту историю
Читать дальше →

Бог говорит Гагарину: Юра, теперь ты в курсе:
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
запах травы да горячей железной подковы,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
видишь, я по небу рассыпал красные звезды,
швырнул на небо от Калининграда и до Амура,
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
Мы с тобой, Юра, потому-то здесь и болтаем
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких подковерных тайн,
прямо как вернешься – так всем сразу и говори,
что не смерть, а яблонев цвет у человека в дыхании,
что человек – это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать –
не бойся падать.



Анна Долгарева

Спросим: «что такое «Я»?»
У Ивана Бугая.
Нам Иван ответит круто:
«Знаю «нетто» я и «брутто»,
Знаю слово «какаду»,
Был когда-то я в аду,
Был когда-то на Памире,
Жил однажды в этом мире,
Жил однажды в мире том,
А про «Я» скажу потом.