Тантра полна презрения к концептуальной мысли. В ее канонических текстах мало почтения к логике, зато часто присутствует парадокс. В песнях сиддхов именно через парадокс разрешается тупик двойственной мысли или тягота нравственного сомнения: “Если все вещи — это абсолютная реальность, шуньята, фантом пространственно-временного континиума, чем же тогда для Просветленного является материальная форма?” Ответ: “Шуньята — это форма, и форма — это шуньята”.

При анализе любого утверждения, как и при любом анализе, приходится исходить из принципа относительного существования, то есть с позиций двойственности, с позиций пусть и условного, но существования индивидуального Я. Единое при этом буддисты рассматривают как нераздельность двух: пустотности — шуньяты и проявленности — неисчислимой игры Ясного Света, где шуньята рассматривается как вместилище — мир сосуда, а Ясный Свет — каксодержимое — мир сока, совокупность всех живых существ. Тогда понятно, почему шуньята рассматривается как форма, которая вовсе не обязана исчезнуть при умозрении внешнего мира, как игры пространства-времени. Сказанное не противоречит постоянно подчеркиваемой предпосылке махаяны о том, что нет запредельного сущего или не-сущего вне чувственного мира обычного сознания. Утверждение о варианте восприятия всего, как игры пространства-времени, вовсе не подразумевает упразднение работы самого органа зрения. Скорее это предполагает, что сугубо понятийное, умственное пространство-время воспринимающего совпадает с внутренним пространством-временем воспринимаемого. При этом все явленное уподобляется прозрачной оболочке яйца, а еще лучше — голограмме, в которой Я и ДРУГОЕ оказываются полностью объединенными.

Такой подход ведет к великому таинству махамудры, таинству ДВУХ-В-ОДНОМ (yoganadha), при котором и двойственность, и недвойственность втягиваются в нарастающий процесс так называемого парного вхождения в единство пустотности и блаженства — шуньяты и сострадания (bde stong dbyer med kyi zung 'jug),
Читать дальше →