Вначале мое любимое стихотворение моего любимого Эдуарда Лимонова:

Я целую свою Русскую Революцию
В ее потные мальчишечьи русые кудри
Выбивающиеся из-под матросской бескозырки
или солдатской папахи,
Я целую ее исцарапанные русские белые руки,
Я плачу и говорю:
«Белая моя белая! Красная моя красная!
Веселая моя и красивая – Прости меня!
Я принимал за тебя генеральскую фуражку грузина,
Всех этих военных и штатских,
Выросших на твоей могиле —
Всех этих толстых и мерзких могильных червей.
Тех – против кого я. И кто против меня
и моих стихов!

Я плачу о тебе в Нью-Йорке. В городе атлантических сырых ветров. Где бескрайне цветет зараза. Где люди-рабы прислуживают людям-господам, которые в то же время являются рабами.
А по ночам. Мне в моем грязном отеле. Одинокому, русскому, глупому. Все снишься ты, снишься ты, снишься. Безвинно погибшая в юном возрасте – красивая, улыбающаяся, еще живая. С алыми губами – белошеее нежное существо. Исцарапанные руки на ремне винтовки – говорящая на русском языке – Революция – любовь моя!»

Теперь — от себя. Вот именно с ЭТОГО чувства, так предельно точно здесь описанного, и начинает разворачиваться спираль насилия, приводящая к безмерным страданиям и Большой Крови. Примеров достаточно — начиная с 1917-го года. А массовыми жертвами в итоге становятся именно те, кто никогда не помышлял ли о каких баррикадах, ни о каких свержениях диктаторов, — те самые «обыватели», которые отсиживаются в своих обывательских норах в то время, когда на дворе вершится История. Среди них часто оказываются старики, женщины и дети. Г-да Революционеры никогда не поймут их шкурного интереса — просто не получить пулю в лоб, а умереть спокойно от инфаркта. Но на баррикадах об этом не думается. На баррикадах — победа или смерть! Головокружительное чувство того, что именно здесь жизнь «настоящая», искренняя, не по лжи. С настоящими поступками, настоящими жертвами, настоящим предательством и геройством. Настоящие друзья, настоящие
Читать дальше →