«Жизнь» — это фиктивная профанская концепция. Можно сказать, что человек или кот — жив. А как насчёт бактерии? А споры? А зерно, которое пролежало в хранилище сотни лет, а потом, будучи посаженным, проросло? Они живут или не живут?
Плесень — это жизнь или нет? А вирус? А простейшие?

А клетки в организме человека — живые? А искусственно выращиваемая в лабораторных условиях, скажем, кожная ткань — живая или нет? Она живёт или просто «биологически функционирует»?

Если растение — «живое», то можно ли назвать живым робота?
Они функционируют одинаково!

А можно ли назвать «живыми» персонажей ВИ (виртуальный интеллект) в компьютерных играх?

Как видите, грани между живым и неживым не существует.

Циолковский, считавший себя материалистическим монистом, предполагал, что разрешить подобную задачу можно, записав всё, всю материю, всю вселенную в живое. Всё живое, всё чувствует — говорил Циолковский в своих философских трудах.

Ящетаю, что он дико заблуждался. Ящетаю, что всё — неживое. Жизни нет. Есть функционирование биологических (и не только) механизмов, а разговоры о «жизни» — это профанская дешёвая кухонная риторика.

Мы с вами неживые. И мы ничем не отличаемся от любой машины. Мы просто машины. Да, биологические, да, сложнее, чем пылесос — но мы машины и действуем на автомате. Всегда.
Как у всякой машины, у нас нет ни самостоятельных решений, ни свободы воли.

Вы верите в самостоятельность и свободу воли? Когда вы голодны, и перед вами лежит вкусный бутерброд — как вы поступите?

Вы поступите очевидно для такой ситуации — и чем такой поступок будет отличаться от работы робота, который выполняет записанные программистом команды??? Ничем.

Наш организм — машина, выполняющая записанные команды: они записаны биологией и нашим жизненным опытом (безусловный и условный рефлекс; генетика и социальная дрессировка).

Читать дальше →