От паденья, до полёта,
Очень трудная работа.
Хочешь ручками маши.
Хочешь ножками сучи.
Ты уже давно в полёте,
В эту бездну без имён.
Но зашёлся друг в икоте.

Скоро буду просветлён.
Сколько падать до полёта?
Сколько ручками махать?
И когда же с нимбом фото,
Можно будет показать?

Но нет в космосе паденья,
Лишь полёт меж синих звёзд.
И не надо нам терпенья,
Ждать ответа на вопрос.

Ты летишь из бездны в бездну,
Оставляя крыльев взмах.
И уходит бесполезных,
Ожиданий глупый страх.

Ах эта осень, этот взгляд из неба, когда причудливые формы облаков, рельефно выступающих из неба, плывут и тонут… в волнах океан без берегов… вместивший, приютивший это чудо, корабль призрак, без пути и моряков, рассыпавшийся кучей разноцветных брызгов при взгляде океана на него.

Поэзия не знает меры.
Она взрывает рабский ум.
Поэт, в объятиях гетеры,
Невинен, до исхода лун.

Он пьян, развратен, бесполезен,
Наивен, глуп, в мирских делах.
Он близких, мучает болезнью,
И посылает часто нах…

Он камикадзе слов и звуков.
Он висельник упругих рифм.
Он в дверь темницы тайным стуком,
Кричит глухим» Я жив! Я жив»!

Он ураган, он смерч, бездомный.
Как листья он несёт миры.
Он скарабей, в тиши укромной,
Он катит шар земной с горы.

Он умирает в каждом слове.
В цезуре, фениксом парит.
Господь, создавший мир любовью,
И есть единственный пиит.

Все краски важны для картины.
И как же одну предпочесть?
Господь восстает из машины.
Посланник несёт деве весть.
Сражается доблестно рыцарь.
Монах сохраняет обет.
На празднике маски и лица,
Сплетают для сказки сюжет.
На белом холсте так чудесно
Расписана жизнь по тонам,
И всем там находится место,
И только художник не там.
Рисует он вечно картины,
Он краска, он холст и мольберт.
И шепчут в картине купины,
Ответ.

То, что пишет стихи о страдании,
О бессилии, жажде и боли,
Беспрерывно играет в пламени,
Наслаждаясь свободою воли.

То, что гонит по жизни в сомнении,
Громоздя на вопросы вопросы,
Пребывает в божественной лени,
Заплетая у вечности косы.

То, что мысль тяжелит ожиданием,
Сотворяя змею из верёвки,
Легконогой стремительной ланью,
По небесным полям бьёт подковкой.

То, что ищет себя в отдалении,
Громоздя и взрывая преграды,
Ребятёнком играется с тенью,
И других развлечений не надо.

Иногда, мимолётностью взгляда,
На темницу, злых демонов плен,
Разрушаешь её как торнадо,
Вызвав ветер благих перемен.

Раскрываешь умища шкатулку,
Там бумажные демоны спят.
И не надо искать тебе тулку,
Облаченного в рясу до пят.

Смотришь в небо, там облако кружит,
Оно кролик, а после, дракон.
Отражается облако в луже,
Вот и познан Палийский канон.

Слышишь, песню сверчка за окошком,
Ароматного кофе дымок,
И светло улыбаешься Оше,
Не читая загадочных строк.

Буда, Шива, Иштар, с Саваофом,
Приглашают по небу гулять.
Но зачем, нам и дома неплохо…
Только время пронырливый тать,
Всё выносит гостинцы из дома,
А когда перестанет носить,
То под грохот беззвучного грома,
Будешь облаком в небе парить.

Зачем вокруг железный век,
И почему в нём польза идол?
Вам не ответит человек,
Он замысла Творца не видел.
Там тот же замысел Творца
Что кружит ветром, бьёт грозою,
Творит героя, подлеца,
И манит в бездну за мечтою.
Во всём вокруг царит лишь он.
И пусть его мы не узнаем,
Творец в творение влюблён,
С собой играет вечно в майю.

***************************************************
Актёр и роль, иль множество ролей.
Актёр живёт, пока он в роли.
Так Бог и Я, и кто из нас важней?
Кто старше, почва или поле?
То, что болит, я назову душой.
И прочь от боли буду рваться к Богу.
Стремясь к нему, как зверь на водопой,
Как водевиль к счастливому итогу.
Но лишь приду, исчезнет роль как дым
А вместе с ролью не найти актёра
И умирает Гамлет молодым,
Оставив шелуху попкорна.
**********************************************************
Гуляет ребёнок и шарик в руках.
Так душу, с пелёнок, в когтях держит страх.
Но синяя птица раскроет крыло,
И мир, что нам снится, за миг унесло.
Наш шарик душа полетит к облакам,
И крыши, как мыши, замрут по углам.
Себя подымаем к небесным полям.
По хрупким ступенькам, по радужным снам.
По лестнице этой идти и идти…
Лети же, наш шарик, не зная пути.
Ведь в небе не видно, ни троп, ни дорог.
И нам неизвестен полёта итог.
Лети же все выше, не зная пути.
Мы верим, мы дышим… лети же, лети!
***************************************************
Хочу, боюсь, упасть в Тебя.
В небытие в Твои объятья.
Не тело хрупкое губя,
Его мы сменим словно платье.

И не душа придёт на суд,
Кто нас осудит мы лишь сами.
Где нет веков и нет минут,
Бушует ледяное пламя.

Дух над пустыней воспарит.
Мираж воды и волн исчезнет.
«Я» облачный, прозрачный кит,
Растаю в синеокой бездне.
*********************************************
Одна из призрачных утех,
Того, что нет, назвать собою.
И горе, радость, боль и смех,
Все то, что нарекут судьбою,
Считать своим. Себя жалеть
Себя искать, с собой в разлуке,
Себе молитвы в храме
Читать дальше →

В одну из последних разрушенных комнат
Влетел порыв ветра…
И в прорехах стен оживлённая пыль,
Парила в лучах уходящего лета,
Обрывки бумажек шуршали и звуки сливались в один…
В один только миг, взгляд, чувство,
В пульс и дыхание,
В мерцающем мире, не знающем сна,
В Пробуждённом порыве глотками сознания
Кружилась, немного теряясь, и моя голова…
Куда-то летящая в силе без места,
в координатах не определяемых точкой-тире…
Оставляя за собой, хвостОмм летящей кометы,
исчезающее отражение,
разделяющее небо и оконное стекло…

Я – другие, Я и Бог
Диалектики виток.
Всё собою порождая
Правит всем царица Майя.
Всё в единстве и борьбе.
Эта сказка о тебе.
Эта сказка и о Боге.
Обо мне в сухом итоге.
Будем вместе мы кружить,
А иначе скучно жить.

Я за Богом, он за мной,
Только ты меж нас стеной.
И мешаешь нашей встрече.
Ах ты, Каин злом отмечен!
Мы с Творцом моим вдвоём
Без тебя как заживём!

Но тебя, увы, так много.
Ты вокруг и ты во мне.
«Всех убить во имя Бога».
Напишу я на ремне.

Всех убью, себя оставлю
Где же Бог и где же я?
Мир запрятался как равлик.
Выйдет, скажет – «вновь ничья».

Может быть, убить мне Бога?
Ницше вроде бы сумел.
Может мне поможет йога?
В нирвикальпе мало дел.

Всех могу стереть с бумажки.
Нечем мне стереть себя.
Вновь пойдём играть в пятнашки
Я, другие, Бог и я.