«Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция» — звучит в голове протяжный голос Иосифа Бродского.
Действительно, не Франция.
Но не только поэтому я предпочитаю не выходить из дома. Мне вдруг стала ясна причина моей отстраненности и сведения к минимуму контакта с другими людьми. Дело в теле.
Выходя на улицу, я вижу мир грубых тел. Как правило, серых, унылых и убогих тел. Меня тошнит от персонажей в бобровых шапках и пуховых пальто, предсказуемо начавших жизнь и также предсказуемо ее заканчивающих. Но дело не в людях, конечно же, а во мне самой. Когда я это вижу, то сразу же автоматически понимаю, что я-то ведь тоже состою из такой же самой плоти. Из убогой, унылой и некрасивой плоти, окисляющейся временем и кислородом. Я точно такое же слоняющееся по земле и втаптывающее ногами чернозем существо. И мне как будто неловко от этого – считать тебя и себя этим телом; есть в этом что-то мелкое и неправдоподобное.
Мое видение себя и то, что я проецирую на тебя связаны пуповиной как мать и ребенок.
Oh, I'm so sorry…
Но я не могу иначе.
Не помню, когда именно я осознала, что совершаю какое-то колоссальное усилие над собой, чтобы делать вид, что вся эта вакханалия в порядке вещей.
А осознав, я предприняла самое очевидное и простое — забаррикадироваться от того, что мне напоминает о грубой плоти, носящей на лбу незримое клеймо старости и нечистот.
Становлюсь персонажем интернета. Здесь нагота правды прикрыта вуалью домысливания. Это как бродить по мостовой вечером под фонарями, изредка ловить полупрофили людей, слегка дотрагиваться до их образов, тонких как паутинка, но не видеть их окончательно. Живой же опыт взаимодействия с человеком сводится к нескольким грубым ощущениям, которые куда менее приятны (исключительно из-за меня самой), чем то, что можно себе вообразить.
Я люблю вечер, а еще больше ночь. Мой режим нарушен. Столько раз я старалась вставать рано – не получается. Тянет меня обратно в густую тьму кинозала моего воображариума.
В этой
Читать дальше →

Раздражает и осуждается в других людях как правило то, что запрещается в себе.
Они — неблагодарные сволочи? Ты всегда благодаришь, и тщательно следишь за соблюдением баланса. И отдавая, надеешься на что-то. А зря. Именно надежда создает неблагодарных сволочей.
Они — бесчувственные скоты? Ты всегда чутко относишься к другим, и никогда не позволишь себе бесчувствие, даже если глубоко-глубоко внутри тебе иногда этого хочется. Потому что ты существо тонкой душевной организации, засланое в этот жестокий мир.
Они — безответственные лоботрясы? Ты очень ответственный человек, ты в лепешку расшибешься, но сделаешь то, что нужно. Не подведешь, даже если поплатишься своим физическим и душевным здоровьем.
Они — идиоты и невежды? Ты умен и стараешься не оказываться в ситуации, где ты некомпетентен. Интересно, сколько сил ты тратишь, чтобы объять необъятное. Знаешь, что ощутить себя идиотом — значит раздвинуть границы познанного?
Они — бессмысленные автоматические биороботы? Ты стараешься быть непредсказуемым и оригинальным. Никаких паттернов, никакой бессознательности. Жить ритуальной жизнью — это ниже твоего уровня развития. Мозг создает условный рефлекс из любого повторяющегося опыта. Но ты уверен, что сможешь его перехитрить.
Они — грубые и злые агрессоры? Ты никогда не позволишь себе накричать на человека, а то и ударить его. Ты лучше сожрешь своим гневом самого себя.
Они — мерзкие жители болот тоски и лени? Ты не можешь остановиться. Не позволишь себе прилечь. Лежать весь день. Ничего не делать. Интересно, сколько лет насчитывает твой uptime?
Они — неуклюжие, как слоны в посудной лавке? Ты стремишься занимать место размером с мышь. Чтобы не дай бог не стать слоном. Откуда же тебе знать, каково это — быть огромным?
Они — наглые и беспардонные? Ты настолько тактичен, что неспособен на экспансию. Власть останется для тебя за гранью познанного. Невозможно отказаться от того, чего у тебя никогда не было.
Они — мямли? Хитрюги? Жадины? Буки? Выскочки? Лицемеры?
Читать дальше →

1) серые точки — предполагаемое местонахождение ном. субъекта.
2)белая точка — уже объект