Столько любви раздирающей грудь…
Сердце гори, память забудь.
Прыгнуть в огонь, в небо взлететь…
Столько любви, что не стерпеть.
Руки сомкнуть, пальцы прижать
Как в этот ковш небо набрать.
Льётся с небес света поток
Столько любви дайте глоток.
Но беспощаден любви светопад
Я умираю и этому рад.
Столько любви не могу я вместить
Хочется петь или завыть.
Бьётся о рёбра птица – душа.
Рвётся любовь к ней, рёбра круша.
В жизни нет смысла. Родился – живи!
Есть только танец безумной любви!

Мы отправились в путь, путь по плоской Земле до предела.
Упадём мы за край, унесут нас в ничто паруса
Там где яблоко в райском саду не поспело
И не кована смертью стальная коса.
Мы торопим борей и готовы идти против ветра
Не зовите нас в порт не сулите сокровищ и баб
Нам давно предсказали, что песенка будет допета
Когда свистнет вдогонку взлетевший над волнами краб.
Мы дрейфуем давно на поломанном старом корыте
Без руля и ветрил нас несёт по просторам судьбы.
И всё меньше земель ожидавших открытий
И всё чаще плывут за фрегатом гробы.
И порою, мы думаем, может быть, края и нету
И Земля, словно мяч, а мы глупый слепой муравей
Что, услышав о свете всю жизнь, направляется к свету
Ночь сменяется днём, но ему не бывает светлей.
Мы, закончим свой путь, обогнув этот шарик три раза
И на берег сойдём, чтоб в тавернах стаканом стуча.
Разжигать любопытство мальчишек волшебным рассказом
И ловить на ладонь свет зашедшего в гости луча.

Увидев тебя, появился я
Мы начали танец похожий на битву
В итоге битвы всегда ничья
Так может лучше творить молитву?
Мы в ней сгорим только сизый дым
Гуляка ветер развеет в поле
Ты мой зеркальный забавный мим
Свои забудешь смешные роли.
Пустое зеркало видит нас
Но ничего изменить не может
Лови близнец мой зеркальный пас
На пулю в сердце похожий.

Есть только вечное сейчас.
Стеклянный и бесцветный глаз.
Несокрушимый взор – алмаз.
Не видящий мгновенных нас.
А мы вибрация стекла.
Мгновений хрупкая зола.
Игрушку мама завела
Цыплёнок машет в два крыла
Одно надежда страх другое
Где грешное, а где святое?
И мы в погоне за мечтою
Подпрыгнем над её рукою
И приземлимся на ладонь…
Ах ум усталый охолонь
Ты на дыбы встаёшь как конь
Ты ищешь сущего закон.
А есть лишь вечное сейчас,
Но в нем, ни Мира нет, ни нас.

Пусть будет нам послано в меру.
Но кто же измерит наш путь?
И кружат над полем химеры
И хриплые крики «не будь!
Не дли эту пытку без смысла,
Не тешь кровожадных богов.
Мы света прозрачные мысли
И смерть не получит улов»
Но воин не верит химерам
Пусть даже и правы они.
Пусть нет ни надежды, ни веры
И скоро окончатся дни.
Пусть нет справедливости в жизни
И жизнь – исчезающий крик…
Мы чашу подымем на тризне
И выплеснем в Солнечный лик.

Я с каждым стихом погружаюсь во тьму
Где призраки болей кружАт и стенают
Ведут бесконечную с Богом войну
И кажется им, что они побеждают.

Я с каждым стихом восхожу в небеса
Где призраки счастья кружАт и ликуют
Где тихим хоралом звучит красота
На миг, открывая дорогу другую.

И каждый мой стих вновь меня создаёт
Спускает с Голгофы под тень кипариса
Спасает и держит, который уж год,
Но пятки нависли над краем карниза.

Я с каждым стихом возвращаюсь домой
Влезаю в окошко под крышей покатой
Но тот, кто вернулся не я, а другой.
А я остаюсь, между строчек распятый.

Жизнь проживает меня
Проигрывает как пьесу…
«Эй, пианист огня,
Хватит играть нам мессу!»
Хочется рок н ролл
Так чтобы рвАлись струны
Чтобы дрожал танцпол…
Но пианист угрюмый
На пиано стакан
Плещется в нём водяра.
Знает он всё обман,
Но неизбежна кара.
Клавиши западут.
Струны соплёй провиснут…
Музыки пять минут,
Дальше свинячьи визги.
Через дорогу храм,
Там органист умелый
Мельком глядя на дам
Смокинг поправит белый
И прозвучит хорал
Ангелам в умиленье.
Если бы я играл…
Но не играют тени.
Жизни как нотный лист
И в кабаке и в храме.
Кто — то озвучит твист.
Кто — то застрянет в гаме.
Может судьба хорал.
Может судьба мазурка.
Кто бы нас ни играл
Праведник или урка,
Каждый дрожащий звук
В небо уносит ветер.
И замыкая круг
Мы исчезаем в свете.

Я вписан в это тело невидимой строкой
Как белое на белом незримою рукой.
Закрученным рассказом с известным всем концом
Иов покажет язвы, а риши крикнут ом.
Но я рассказ попроще банальней и скучней
И тлены мои мощи и не найти корней.
У тела есть предтечи и предков длинный ряд
А я не есть, но вечен от плеши и до пят.
Но тело проживает, жуёт и выживает
И ничего не знает о том, что я есть в нём.
А я от ада к раю, бегу себя теряю, но, в общем, не причём.
Но кто же я бегущий, теряющий, живущий,
Написанный в рассказе с известным всем концом.
А может в анекдоте, чтоб надорвал животик
Тот, кто в рассказе назван рассказчик ни о чём.

Не можешь жить, тогда умри.
Но ты и умереть не можешь.
Не можешь вырваться из кожи…
И в зеркале всё та же рожа
Смотреть не можешь, не смотри.
Смотри сквозь зеркало во тьму.
Там ты еще не появлялся
И не случилось мезальянса
Между Венерою и Марсом
Тебя, спустив как тетиву.
А тот, кто жить давно не хочет
Он звук удара тетивы.
Он окончание главы.
Ты тьму спроси мы все живЫ?
Услышишь, как она хохочет.
Как нам узнать, что хочет тьма?
Как нам живущим знать бессмертье?
Кто мы одетые на вертел?
Кто Я? сочтите и измерьте.
О тьма, ни мать и ни жена
Ты нас собой не порождала
И нас не примешь в свой чертог
Ты ни начало, ни итог
Так кто же ты? быть может, Бог?
Но призракам и Бога мало.
Так кто же будет умирать?
Кто философствует уныло?
К кому приходит жизни сила
И ждёт открытая могила
Не позволяя в жизнь играть?
Но есть вопросы без ответа.
Их смоет призрачная Лета.
Их возродит перо поэта.
И вновь поговорим про это
А что есть это не узнать.

То, что названо тобой
Это взгляд, на мир чужой.
Это мыслей тёмный рой.
Это путник и изгой.
То, что названо другим,
Это едкий, жирный дым.
Это страх уснуть одним.
За стекольный злобный мим.
«Бог» слова и «чёрт» слова.
«Свет» и «истина» слова.
«Я» слова «другой» слова
«Есть» и «нет» слова, слова…
Если вычеркнуть слова
Зверь возьмёт свои права.
Но слова как жернова
Молят жизнь, но жизнь жива.
И до слов, до их начала
Уже было слово «мало».
Из ничто оно восстало.
Из себя себя создало.
Появился «я», «другой»
Этот взгляд, на мир чужой
Этих мыслей тёмный рой
Этот путник и изгой.