В твоих глазах себя я вижу
Но разве я себя обижу?

Я и в травинке и в звезде,
Я и на суше и в воде,
Ведь я во всем что вижу, слышу,
Но разве я себя обижу?

Пусть приоткроется вам лик
У совершенного порога —
Когда скорбит душа моя
Скорбящих рядом очень много,
Но если радость оживёт —
Душа ликует и поет.

Все из Него и для Него
Мы все творение Его.
И свет и тень, и ночь и день
И смех и стон — все это Он.

И если счастье вам дарить —
Вы и травинки не обидите.
И если мудрость вам открыть —
В моих глазах себя увидите.

Хоть мы различны мы одно
Мы все творение Его.
Так стоит ли иметь врагов?
Живите ж в царствии Богов!
Сita

Блаженно Господу я помолилась
Но я не плачу, я уже смирилась
Лишь тихо слезы горькие роняю
И землю ими нежно поливаю

О, прорастайте добрые созданья
О, созревайте сочные преданья
О, расцветай же райская погода
Природа жизни — вечная свобода

Мои вы слезы в милость принимайте
Но горечь боли вы не отвергайте
И пусть в смирении они прольются
Они святой любовью познаются

Блаженно Господу я помолилась
Но я не плачу — я уже смирилась
Cita

В пьяном и томном угаре-
сумасшедших мыслей дрейф
Одиноко стою на базаре —
за мной тянется долгий шлейф
Ночью выла чья-то собака,
но ее домой не впустили
Кто-то бес толку сильно плакал
Ему жизнь, не спросив, подкосили
Не пойдешь одна на свидание
Слишком много собралось вранья
Полюбила в душе страданье
Разучилась любить себя
Убаюкивать может быть стану
я дитя неродное чужое
Никогда я теперь не достану
Ключ утраченный в мраке запоя
Краски сыпятся, трескаясь прежде,
А казались, что были так прочны
Ненавистную маску надежды
Выброшу незаметно в час точный
Пораскинулось море, широко на диво
Плыть хочу я в глубины далеки
Снова хочется жить мне, как прежде красиво
И вернуть тот свой облик высокий

Пламенеющим углем постирали мы заплаты
Мы не верим, мы не ждем, мы себе уже не рады
Где-то в полной тишине потеряла я ключи
Рылась долго я в судьбе, чтоб найти это «молчи»
Краски выплеснуло солнце, небо обожгло огнем
Я сметаю у оконца пыль, светящуюся днем
Красоты не ищут там, где уродцы поселились
Мне хотелось жить в раю, я ж в помойке примостилась
Не узнала, не признала, не хочу туда смотреть
Моя жизнь меня поймала в продырявленную сеть
Кто-то камни находил, выдавая за алмазы
Кто-то бедно очень жил, золотом внутри помазан
Я ни там, ни здесь, ни снова не хочу впредь оставаться
Я давала себе слово, но боюсь в этом признаться
Отчего я не сгорела на вертеле винодела?
Я боюсь и прячусь снова и стыжусь того покрова
Забегаю наперед, кто-то ждет, кто-то идет
Неизвестно где, зачем — время вырванное ем?
Почему я не трава, что растет на дне пруда?
Высушили и замяли, подзабыли и сломали
Вот такое вот кружение вызывает тошноту
Как хотелось мне движения, но назад я не войду

Я бы все стихи о тебе,
Я бы песни все для тебя,
Только где мне тебя найти?
Только как тебя потерять?

Я бы в темную ночь души,
Я бы в свет июньского дня.
Только как, если всюду ты,
Только с кем, если всюду я.

Я бы нежность до синих вен,
Я бы злость до костей и зубов,
Только я из прозрачных стен,
Только ты из звенящих оков.

Читать дальше →

неспокойно небесное море.
очень скоро начнётся гроза.
я, как будто в пустыне Соноре,
забываю слова-тормоза.

благосклонно приму указатель,
что стоит на пути в никуда,
в пыльных ботах, как кладоискатель,
осязая предзапах дождя.

вспышкой ясности, вместо тревоги,
словно молнией по проводам,
озарён в беспроглядной дороге
поворот к неизвестным горам.

но спокойны небесные воды.
шаг вперёд равен шагу назад.
на губах свежий привкус свободы,
я ценю его больше, чем клад…

—
PS.навеяно переменами в личной жизни )))

Сколько ж раз мне погибать?
То с вампиром, то с кощеем,
Задолжала я злодеям,
За всю жизнь не отыграть.
Сколько ж раз мне убивать?
То Аида, то Арея.
Над макушкой зеленеет
Изумруд моих побед.
Только мне и дела нет
До злодеев, до кощеев,
До коварных Берендеев
И Иванов Дураков,
Я построила Альков,
Из страниц, ресниц и снов,
Там и днем и ночью темной
Я в восторге упоенном
Замираю вновь и вновь
Над оборками из мыслей,
Над обрывками из слов,
Что когда-то зеленели.
Я еще разок проверю,
Может там, в одной из них,
Пламень истины притих.
На себя его примерю,
И красивая опять
Буду мысли разбирать:
Апатиты и нефриты,
Сердолик, тигровый глаз,
Яшма, оникс и алмаз,
Бирюза и жемчуга…
Только, может, я мертва?

Арсений Тарковский
Манекен

В мастерской живописца сидит манекен
Деревянный, суставчатый, весь на шарнирах,
Откровенный, как правда, в зияющих дырах
На местах сочленений локтей и колен.

Пахнет пылью и тленом, пахнёт скипидаром,
Живописец уже натянул полотно.
Кем ты станешь, натурщик? Не все ли равно,
Если ты неживой и позируешь даром.

Ах, не все ли равно. Подмалевок лилов,
Черный контур клубится под кистью шершавой.
Кисть в союзе с кредитками, краска со славой.
Нет для смежных искусств у поэзии слов.

Кто хозяин твой? Гений? Бездарность? Халтурщик?
Я молве-клеветнице его не предам,
Потому что из глины был создан Адам.
Ты — подобье Адама, бесплатный натурщик.

Кто я сам, если плачут и ходят окрест
На шарнирах и в дырах пространство и время,
Многозвездный венец возлагают на темя
И на слабые плечи пророческий крест?

1969

Я тобою полна
Допьяна, Допьяна,
До краев, до нутра,
До утра, до утра.

Я тобою жива,
Раз петля, два петля,
Узелок, два витка,
Кружева, кружева.

Я тобою мертва
До костей, до страстей,
До невиданных
Черных с подпалой мастей.

Я тобою чиста
От творца до креста,
От границ до глазниц,
От ума до листа…

Я тобою полна
От колен до волос,
От кругов и зигзагов
До красных полос.

Я тобою вольна,
От тепла до темна.
Я тобою пьяна,
От краев и до дна.

Ты держишь плотину на тонких запястьях,
Со стоном впиваясь в холодную твердь,
И слышишь затылком любовь и объятья.
И скорую нежную смерть.
Ты подпер махину плечом и щекою,
А страх нарастает в усталой груди
Ты знаешь, что там за холодной рекой
Спит город с надеждой, что жизнь впереди.
А ты одинок и устал, и не воин,
Ты скучный и тихий. Но кто же еще?
И видно, как кровь из беззубых пробоин
Сочится и струйкой течет на плечо.
И стиснуты зубы, и сдвинуты брови,
Отчаянье рвет онемевшую грудь.
Тебе не сдержать этой адовой боли
И вот уже сорок ночей не уснуть.
А с той стороны равнодушно и мягко
Река обнимает уступы камней,
И в каждом виске, и под каждой лопаткой
Звучат перебои ее лошадей.
Вот камень, второй, будто сон и могила,
Ручьи, как безумие, один за другим.
И в бурном потоке проносятся мимо,
Обломки домов, площадей и светил.
И ты улыбнешься рекой, и холмами
И запахом тины, и солнцем вдали,
Когда обнаружишь, что ты только камень,
В одном из притоков Великой Реки.