Если подорван корень,
Дерево засыхает.
Кто там его пометил за оградою рая?
Мол, не влезай, засудим…
Вот и бредут веками
Брошенные, как камень,
Люди.
Парами разбежались,
Срам прикрывая жалко.
Ангел не знает жалость,
Огненный меч — не палка.
Будешь рожать ты в муках,
Будешь стареть и чахнуть,
Будешь искать ты руки
Яхвэ.
Вечность, как сад дорожек,
Реки и косогоры,
Будешь и краснокожим,
Будешь и командором,
Будешь стенать и плакать,
Пепел ласкать руками
И под созвездьем Рака,
Небо свернешь, как знамя.
Просто глаза закроешь,
Вот и свернется небо,
Но не окончишь поиск,
Мудрым родишься ребе.
Тору сгрызешь до корки,
Древо сефир рисуя,
Спустишься с этой горки
И упадешь, взыскуя
Мудрости наднебесной,
Яблока вкус запомнив…
Истина — это пресно.
Помни.
Помни об этом древе,
Вырви его с корнями,
Числа напишет Левий,
Скорбь преисполнив днями.
Крест, как развилка веток,
Кто там распят меж ними?
Легионер был меток,
Не посрамил он Рима,
Канули незаметно,
Тысячи лет рекою,
Дерево так же крепко,
Ангел грозит изгою.
Так же страдают люди,
Смертью себя пугая,
Евы шальные груди,
Так же замена раю.
Корень все так же крепок,
Древо познанья пышно,
Знание — жалкий слепок,
Маски посмертной,
Нищей.
Вот и уходишь нищим,
Знания мех дырявый,
Ветер насквозь просвищет,
Все заберет по праву.
Что тебе рай, что древо,
Что тебе ангел строгий?
Солнце восходит слева,
Справа идет дорога.
Читать дальше →

Не хочется громких слов,
День, словно шорох бумажный,
Камушком падает в ров,
Но кому это важно,
Чтоб в комнате было светло,
И мама пришла скорее…
Ищешь, ищешь, но унесло,
То, что уже развеял.
Больше некому написать,
На этих пустых страницах,
Вот и можешь лишь укрывать,
Дни, как любимых лица…
Занавешивать зеркала,
Не вспоминать былое,
Наша судьба кругла,
От рожденья до аналоя.
Исповедаться, но кому,
Кто пролистнет страницы…
Жизнь, как коан без МУ
Утром опять продлится.
Или уйдет во сны,
Белой дорогой тени,
Там и продолжим мы,
Это стихо-творенье.

Мы встречаемся, расстаемся,
Обещаем что никогда…
Между пальцами остается,
Только небо, а в нем звезда.

Не утратишь ее за тучей,
Даже если не видно боле,
Но ты слепо стремишься к лучшей,
Не написанной тебе доле.

Фильм окончен, уходит зритель,
Все что было, уходит вслед…
Если видите, то узрите,
В этой тьме, бесконечный свет.

Когда некому говорить,
И некому даже молчать,
Что остается? Быть,
Но это некому знать.

Все, остается всем,
Небо вершит восход,
Тени ненужных стен,
Падают в свой оплот.

Тени ненужных дней,
Не услыхать их зов.
И потому слышней
То что превыше слов.

То, что живет всегда,
То, что живет как сон,
И не ответишь да,
Если со всех сторон,

Только одно лишь да,
Только одно лишь нет,
Небо, творит звезда,
Тьма, сотворяет свет.

Мы рождаемся и уже одиноки,
Даже если в любви и тепле,
Режут сроки, свои уроки,
Шрамом режут, по наготе.

Шрам защита и шрам опора,
Наша крепость от нелюбви,
Одиночества разговоры,
Тихий шепот, дыши, живи.

С каждым сроком они все гуще,
Иссыхает живая плоть,
Хоть стремимся мы к доле лучшей,
Одиночество наш Господь.

Мы уходим как свет тумана,
В одиночестве, как пришли,
Только выдох предсмертный, мама,
Грудь искали, но не нашли.

Нам опять к миражу стремиться,
И молится пустой мечте,
Пока свет не осветит лица,
Нераздельные в высоте.

Эта боль без причин, нам подарок богов,
И возможность увидеть мерцание света,
На копытах рассветных, речных скакунов,
Унесенных порывом осеннего ветра.

Это только листы, опадающих снов,
Это только слова, что не знают прощаний,
Это время проводит обманчивый шов,
Как цыганка, манит обещанием тайны.

Это лишь витражи, разбросали рассвет,
Многоцветием пятен и прожитых судеб,
Ничего кроме света в узоре том нет,
Ничего кроме света, и дальше не будет.

Бог познается только верой.
Но что есть вера в наши дни?
Она как рабские галеры,
Не можешь жить, быстрей тони.

И мы проходим под бичами,
Не видя Бога и себя,
Не различая за словами,
И никого здесь не любя.

Бог познается только верой,
В ней нет ни Бога ни меня,
Умом лишь сотворишь химеру,
А вера платье из огня.

Ты в ней сгораешь сухостоем,
Ты в ней и дышишь и поешь,
И слово светит аналоем,
И режет тьму как ваджры нож.

В бесконечной любви, нет святых и нет грешных,
В бесконечной любви, нет ни света ни тьмы,
В бесконечной любви, мы останемся вечно,
О любви человечей забыв свои сны.

В бесконечной любви, мы невинны как боги,
Заигрались в любовь и разбились о смерть.
И закрыли на ключ, мы эдема чертоги,
И боимся теперь к ней на встречу успеть.

В бесконечной любви не бывает второго,
Нет мужчин и нет женщин, блудниц и святых,
В этом море бездонном не будет улова,
Не спасти, не простить, не остаться в живых.

В бесконечной любви, нет ни лика ни слова,
Нет начала творенья, не вспыхнет финал.
Этот мир лишь любви запоздалая пхова,
Просто выдох о том, что никто не сказал.

Пхова (Вайли: 'pho ba; санскр. ;;;;;;;;;, sa;kr;nti IAST; санскр. ;;;;;;;;;;;, parak;yaprave;a IAST, «смена места», «вход в другое тело») – йогическая практика медитации, используемая последователями Ваджраяны. Главная цель пхова состоит в подготовке к переносу сознания в момент смерти через родничок на макушке головы, что обеспечивает его слияние с умом мудрости Будды.

В бесконечной любви, мы как камушки в омут,
Мы как льдинки весной, как звезда ясным днем.
В бесконечной любви, проплывают понтоны
Кто то мерзнет один, кто то греет теплом.
В бесконечной любви, тварь едина с творящим,
Бог — синоним любви, что не знает разлук.
Тот кто ищет любовь, тот любовь не обрящет,
Замыкая столетьем разорванный круг.
Вот сомкнется дуга, мир исчезнет во вспышке,
Бесконечной любви, что пребудет во век…
Как написано в старой, зачитанной книжке
Их четыре, они начинают разбег.