Я ранен светлой стрелой — меня не излечат.
Я ранен в сердце — чего мне желать еще?
Как будто бы ночь нежна, как будто бы есть еще путь — Старый прямой путь нашей любви.

А мы все молчим, а мы все считаем и ждем,
А мы все поем о себе — о чем же нам петь еще?
Но словно бы что-то не так,
Словно бы блеклы цвета,
Словно бы нам опять не хватает Тебя…

Серебро Господа моего…
Серебро Господа…
Разве я знаю слова, чтобы сказать о Тебе?
Серебро Господа моего…
Серебро Господа…
Выше звезд, выше слов,
Вровень с нашей тоской…

И, как деревенский кузнец, я выйду засветло.
Туда, куда я — за мной не уйдет никто.
И может быть, я был слеп,
И может быть, это не так,
Но я знаю, что ждет перед самым концом пути.

Серебро Господа моего…
Серебро Господа…
Ну разве я знаю слова, чтобы сказать о Тебе?
Серебро Господа моего…
Серебро Господа…
Выше звезд, выше слов,
Вровень с нашей тоской…

Но мысль мертва, радость моя…

.а жизнь жива
и всё только сон, Гарсон №2

Здоровья тебе Борис!

На мгновенье стало тихо
И в этой тишине
Позволь мне передать тебе то,
Что было передано мне

Можно выйти одному в поле
И знать, что ты вооружен
Можно идти по пути,
В конце которого стоит Престер Джон
Можно возвысить себя
Выше Озиманда — Царя Царей
Можно учиться смирению
У стертых ногами придорожных камней

Но куда бы ты ни шел
До самого конца своих дней
Обещай, что будешь помнить одно -
Читать дальше →

Аквариум — Мается

Мается, мается — жизнь не получается,
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем;
Мается, мается — то грешит, то кается;
А все не признается, что все дело в нем.

Мается, мается — то грешит, то кается;
То ли пыль во поле, то ли отчий дом;
Мается, мается — то заснет, то лается,
А все не признается, что все дело в нем.

Вроде бы и строишь — а все разлетается;
Вроде говоришь, да все не про то.
Ежели не выпьешь, то не получается,
А выпьешь — воешь волком, ни за что, ни про что…

Мается, мается — то заснет, то лается;
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем.
Мается, мается — Бог знает, где шляется,
А все не признается, что все дело в нем.

Может, голова моя не туда вставлена;
Может, слишком много врал, и груза не снесть.
Я бы и дышал, да грудь моя сдавлена;
Я бы вышел вон, но только там страшней, чем здесь…

Мается, мается — тропка все сужается;
Хоть с вином на люди, хоть один вдвоем.
Мается, мается; глянь, вот-вот сломается;
Чтоб ему признаться, что дело только в нем…

В белом кошелечечке — да медные деньги,
В золотой купели — темнота да тюрьма;
Небо на цепи, да в ней порваны звенья;
Как пойдешь чинить — ты все поймешь
Читать дальше →

Нарисованная ветками сирени;
Написанная листьями по коже;
Самым своим последним дыханьем
Я скажу: Господи, любимый, спасибо…
За то, что я сподобился видеть
Как Ты сгораешь в пламени заката,
Чтобы никогда не вернуться,
Потому что ты никуда не уходишь;

Просто ещё одному будет некуда деваться,
Ещё одного за руку и в сад над рекою,
Где ходят по крыльям херувимов,
Потому что им никто не дал имя —
Значит, всё молча…

А завтра будет то, что было раньше;
Священный союз земли и неба;
Если повезёт, поймаешь пулю зубами,
Одна только красота косит без пощады;
Потому что она держит суд в сердце,
Потому что она держит путь на север,
Где ни времени, ни объяснений,
Один только снег до горизонта.

Значит, ещё перед одним раскроется небо
С сияющими от счастья глазами,
Дела Твои, Господи, бессмертны
И пути твои неисповедимы
И все в одну сторону…

Напишите это слово на камне,
Раскрасьте его северным сияньем,
Наполните голубиной кровью
И забудьте навсегда, что оно значит;
Голуби возьмут его в небо,
Так высоко, что больше не видно,
И небо расколется на части,
Но об этом никто не узнает;

А мы сгорим в пламени заката,
Чтобы остаться навсегда в саду над рекою,
Потому что это нашими губами
Ты сказал однажды, раз и навсегда
Голубиное
Читать дальше →