Одним из этапов на духовном пути является разрушение кумиров. Исчерпав социальные опоры, человек, если он честен и устремлен, неизбежно исчерпает и опоры духовные. Все, во что верил, подвергается сомнению, все, чему молился — отвержению. Это не только легкое интеллектуальное понимание относительности всех концепций. Сейчас интернет наполнен такими освободившимися от поиска персонажами, одни склонны к юмору, другие — к сарказму. Одни призывают радоваться достижениям и простым житейским вещам: деньгам, сексу, детям…. Другие — послать все и жить в полном пофигизме.
Это долго не длится, и жизнь быстро все расставляет по местам. Немногие, искренне устремленные, могут дойти до глубокого, сердечного разочарования. Когда то, чему посвятил всю жизнь, вдруг видится лживым, пустым и бессмысленным. А сил уже нет. Ушло это и ничего не пришло взамен.
Так из искренне верующих рождаются богоборцы, так сжигают храмы и убивают учителей. Если разочаровавшийся не убивал себя, он посвящал свою жизнь мести. Это красиво! И, стоя на дымящихся развалинах души, вдруг увидеть свет, к которому шел всю жизнь, и который всегда был твоим. Это- милость, и она может не случится, и тогда жизнь изойдет на злобу к миру и жалость к себе.
Спасти может только смирение слепца, когда-то видевшего свет и, зная, что он его больше никогда не увидит, живущего так, словно свет есть и для него.

Наша доля -висеть и не знать воскресенья,
И кресты на холме ожидают гостей.
Даже в царстве небесном не знать нам спасенья,
Только ветер сыграет на арфе костей.
Только воронов стая восславит свободу,
И шакал пропоет эту песню звезде.
Мы сглотнем эту жизнь, как последнюю воду,
Не идущие в смерть — остаются в нигде.
Читать дальше →

Белый нежный снег на красных ягодах.
Вдыхай аромат зимы!
Уйди в самое сердце холода.
Почувствуй эту боль, ее неизбывность.
Прими, что эта боль будет в тебе всегда.
Войди в душу этой боли.
Окунись в нее.
Взгляни ей прямо в глаза! Не отворачивайся!
Замри. Дыши. Это жизнь.

Анна Тросина

Я слишком жив для танца ветра,
И он не танцует мной.
Я слишком зряч для открытого света,
И потому — слепой.

И пока не прервалось дыхание,
Мне не дышать океанской волной.
Слишком громко кричит молчание,
Закрывая меня собой.

Это сердце так бьет в подреберье,
Созывая набатом смерть.
На горячем железе веры,
Остается одно – петь.

Раскрывая безмолвно губы,
Как малек, проглотив крючок,
Эту жизнь мы до смерти любим,
Из души выжимая сок.

Обездушенным синим трупом
Не растаешь в морской волне.
Возвращаясь извечным кругом,
Не сгоришь в голубом огне.

Если жизнь не утратишь в жизни,
То вернешься опять на смерть.
Если в небо взлетают брызги,
То волна продолжает петь.

Разбивая себя о камень,
Возвращаюсь я в глубину.
И плыву в ней смертельно ранен,
Но пока еще не тону.

Таким чистым, хрустальным звоном,
Наземь падают миражи.
Тайно горы вершат поклоны,
Простираниями в тиши.

Разрушаются ступы Будды.
И разбит на куски лингам.
Не летает во тьме Гаруда.
Не вернется к Отцу Адам.

Боги умерли, не рождая.
Обезбоженный космос гол.
И заполнила сила злая
Иггдрасиля железный ствол.

Только горы остались с Буддой,
А деревья — Валгаллы щит.
Плавит сердце пустые руды,
И от боли святой кричит.

Только крик этот есть спасенье
От железных тисков судьбы.
И пока не пришло успенье,
Открывайте души гробы.

Выпускайте богов на волю!
Век железа — растопит свет.
Мы едины с богами болью,
И другого исхода нет.

Есть два вида смертельной жестокости:
Одна, от каменности внутри-
Когда боль в бетоне корчится,
Но молчит, и говорить может, только срывая кожу с тех, кого мнит собой,
Что бы свернуться позже, прикинувшись голытьбой, бесчувственной и бесслезной…
Водкой или гульбой, пытаясь залить, что гложет.
Это не зверь, а скорее пресс выдавит, перемолет… в ледяном аду бес, все замолит.
Вторая — когда боль слаще чем мед, и ей хочется поделится,
Слизнуть с губ холодный пот и стонами так упиться, что бы мука была как вихрь,
Уносящий в слепую нежить и в единстве с собой -другим блики рая забрезжат.
Одна — пулю в живот пошлет. Другая — в горло вопьется зубами. Одна — минут безжалостный ход.
Другая — вечности рваное знамя. Одна — бесполезна, как сердца прах. Другая — себя питает. Одна- человечий страх. Другую — лишь бог узнает.

Судьбы мазки на холсте-
Бог абстракционист
Краски мы все
Белила — жизнь.
Из тюбика и вразбрызг-
Неровный слой
Верх низ
Бой.
Горловой хрип
Кож лоскут
Отец Эдип
Сын крут
Боли взрыв
Меч остер
Жив
Спор.
Сыграна пьеса
Все мертвы
Призраки места-
Вы.
Новый холст
Пьян творец
Замысел прост
Всем конец.
Апокалипсис
Снять печать
Хрустнет гипсом
Молчать!
Картины в печку-
Сам в запой
Кончится вечность-
Мной.
Мной и начнется
Новый срок
Очнется
Бог.
Снова растянет холст
Бросит на стол гуашь
Замысел будет прост-
Мир наш.

Идет миграция животных
Оленей, лемингов, китов
И погибают в ней охотно
Те, кто давно уйти готов.

И мы несемся, как олени
Слепою волею гонимы,
И набираемся терпенья,
Пока проходят годы-зимы.

Всю жизнь бежим навстречу солнцу,
А солнце клонится к закату…
Деревья вырезают кольца
И на порез кладут заплату.

Они спокойно увядают
И прорастают новой силой…
А мы изгнанники из рая,
Все гонимся за тем, что было.

Но с каждым шагом дальше, дальше…
И дышит жарко в ухо время.
И нестерпимость этой фальши,
Кувалдой боли рушит темя.

Остановиться, пасть, уткнуться
В холодный снег великой ночи…
Спокойно Богу улыбнуться…
На этом я поставлю точку.

Принцесса не должна уходить от принца.
Жизнь не должна окончиться крахом.
Если будешь долго молится,
Не будет страха.

Посмотри на прозрачность ветра.
Желтой пылью его заметишь.
Судьба не имеет цвета.
Годы — ветошь.

Белая поначалу, как снег в полете
Старость смотрит устало.
Кажется, что живете
Очень мало.

Это приходит вместе с дрожью и болью тела,
С хриплым, надсадным хрипом…
То, что когда то пело-
Скрыто.
И уже никогда никому не споет.
Пыль осела.
Ветер ждет.

Смотрю на себя из каждого предмета глазами испуганных коз.
Дымного неба дымит сигарета… sos…
Оказывается, нет голубого цвета и красного не найти…
Проснуться плохая примета, как Будду встреть в пути.
И чашки, и ложки, и поварешки имеют свой тайный путь….
Подожди немножко,…отдохни… на грудь
Сыпет холод комом… звуков карусель запиваем ромом … верь
В порядок Бога, в замысел творца… катится полого тень лица.
Многое исчезло, не рождаясь даже, смотрит бездна в бездну, а душа все глаже
Стиранной рубахой плещет на ветру… не увижу страха, если закурю.
Выкурю деревья, выкурю дома и заката перья выкурю до дна.
Где глаза, где уши, где живот, где рот? «чем теперь мне кушать?» говорит народ.
Руки, ноги, лица, вьюгою во тьме…будем веселиться, мотыльком в огне.
Не сгорая, пляшет духа мотылек… ложки ищут каши-
Человек — итог, всех своих стараний, всех своих побед…
Но опять не наши, ни любовь, ни свет.
Я размазан тьмою в тысячах сердец…
« говори cо мною, не молчи, Отец»
Не молюсь до пота, лишь скулю в саду, выжить мне работа
И ее конец — кара иль награда, яма иль полет…
Старше ложь, чем правда, кто их разберет.
Дух закован телом. Океан — волной…
Белое на белом… Я и мир со мной.
Читать дальше →

Когда Зевес разгневан был без меры,
Он создал кару, суть ее проста.
С надеждой размешай щепотку веры
И назови — прекрасная мечта.

Сизиф был первым, кто ее отведал,
Но не усвоил мир его урок.
Всегда маячит впереди победа,
И не хватает каждый раз чуток.

И каждый раз, вздымая камень в гору,
С надеждой окончания пути,
Вонзаем в сердце мы свободы шпору,
Не в силах больше эту жизнь нести.

А жизнь не знает ни горы, ни камня.
Она гора, и камень, и Сизиф.
Прохладу рая и Аида пламя
Увидит тот, кто, кажется, что жив.

И потому на вечность этой кары,
Мы прокляты, как этот древний царь.
И бьется призрак в колесе сансары,
И катит в гору невесомый шар.