Саваки-роси:
Есть несколько стихов из пьесы: «Что я собираюсь сделать? Что я сделаю? О! Что же я сделаю?» Для меня нет никакой необходимости спрашивать: «Что я собираюсь сделать?» – потому что я вижу, что это не имеет значения.

Утияма-роси:
Этот мир – такое место, где каждый извивается подобно личинке комара в болоте, говоря: «Что я собираюсь сделать? Что я сделаю? О! Что же я сделаю?» Корень этого танца – карма. Одним словом, карма – это любое действие, которое мы совершаем, чтобы удовлетворить свои желания. Мы действуем как хотим в соответствии со своими желаниями; и только тогда, когда дела складываются именно так, как нам хочется, мы ухмыляемся. Всякий же раз, когда дела складываются не так, как нам хочется, мы прыгаем и восклицаем: «О! Что я сделаю?»

Но фактически удача и неудача, счастье и несчастье, правильное и неправильное, хорошее и дурное в этом мире не таковы, какими вы судите о них в соответствии со своими желаниями. Эти желания – не то, что вы слышите от других, не то, о чём вы думаете. Если вы действительно увидите этот факт, вы не сможете не потерять доверие к собственным мелким мыслям и мнениям. И, потеряв доверие к своим мелким мыслям и мнениям, вы в конце концов перестанете задавать вопрос о том, «что я сделаю?» – и придёте к пониманию того, что установка «не имеет значения» правильна. В такое время источником страдания оказывается ум, который задаёт вопрос: «Что я сделаю?»; но когда вы поняли, что установка «не имеет значения» правильна, этот ум странным образом совершенно исчезает. Страдание – это крушение желания; поэтому всякий раз, когда мы действуем в соответствии с желанием, перед нами, подобно облаку, появляются мука и страдание.

Саваки-роси:
Хотя Амитабха всегда говорит нам: «Всё хорошо! Не тревожьтесь! Никто из людей не потеряет свой путь; не раздражайтесь!» – всё же человечество всегда кричит: «О! Нет! Это нехорошо!»

Удача и неудача, богатство и бедность, хорошее и дурное в этом мире – люди поднимают из-за этого такой шум. Мир по ту сторону различения – это хисирё, это освобождение от человеческой мысли.

Существует превосходный дзенский коан.К Мастеру приходит ученик и спрашивает: «Что случится с нами после смерти?» — «Не знаю»,-отвечает Мастер. — Ученик потрясён: «Ты не знаешь?! Ты же мастер Дзен!» — «Да, но не мёртвый».

Чоса был учеником Нансена и современником Токусана, Риндзая и Исана. Однажды Чоса пошел прогуляться, а когда вернулся к воротам, главный монах спросил его:

«Ошо, где вы гуляли?»

Чоса ответил: «Я пришел с прогулки на холмах».

Главный монах сказал: «Где вы побывали?»

Чоса произнес: «Сначала я шел вслед за благоуханием трав, а теперь вернулся в поисках рассветов».

На это главный монах заметил: «Вы полны весной».

Чоса ответил: «Лучше, чем осенняя роса на листьях лотоса».

Как-то вечером Чоса (который был «дядей» Кьезана по линии передачи дхармы ) наслаждался лунным светом с Кьезаном который произнес:

«Каждый имеет «эту вещь», но не знает как пользоваться этим».

Чоса ответил:«Быть может, мне удалось бы с твоей помощью воспользоваться этим».

Кьезан воскликнул:«Попробуй!»

Тотчас же Чоса придавил Кьезана.
После Кьезан заметил:

«Дядя, ты подобен свирепому тигру!»

Дзэн, это не мудрость, это реальность, такая, какая она, есть.
Дзэн, это дорога одиночества:
Думать самостоятельно.
Действовать самостоятельно.
Практиковать самостоятельно.
Терпеть самого себя.

Дзэн не имеет ничего общего ни с покоем, ни с тем, чтобы быть «крутым».
Дзэн – это не жизнь с закрытыми на реальность этого мира глазами.
Человек идет сам, с широко открытыми глазами, независим ни от кого.

Дзэн, это в первую очередь умение жить и умение умирать.

Дзэн – это не практика для подготовки буддистов.
Человек сам отвечает за свои мысли, свои слова и свои поступки.
Никто не может дышать за него.
Нет никого над ним и под ним. Нет ничего и никого, кому нужно было бы поклоняться, никакой идеологии.
Реальность дзэн есть ничто иное, как реальность такая, какая она есть.
Только отважный человек может практиковать дзэн.

Дзэн это — дорога воина, у которого всегда открыты глаза и отточено внимание. Поэтому в дзэн мы не ищем ни любви, ни мудрости, ни спокойствия.

Этими тремя сокровищами мы владеем внутри себя.

Достаточно быть естественным, настоящим и искренним.

Читать дальше →

Тихо-тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот.

Исса

Банкэй сказал (обращаясь к своим ученикам):

— В наши дни люди, изучающие дзэн, тратят все свое время на изучение старых дзэнских слов и историй, цитируя то одного, то другого мастера, в то время как сами они безнадежно бьются над их коанами. Подобно собакам, крутятся они вокруг слов других людей, кормятся их объедками. Они заперты в чьей-то клетке и неспособны вырваться на свободу. Так и живут они вместе с бесплотными духами в глубоких темных пещерах.

Здесь вы не встретите подобных «мыслителей» и «думателей». Здесь я делаю все, чтобы люди стояли независимо и самостоятельно, с полностью открытыми глазами. Каждое слово или высказывание, произнесенное достойными учителями прошлого, было сказано как ответ на какую-то конкретную ситуацию, в соответствии с меняющимися обстоятельствами — они пытались остановить плачь ребенка, показывая ему пустой кулак.
Да как может тот, кто принадлежит к школе дзэн, передать людям хоть какую-то Дхарму!

Если вы привязываетесь к каким-то высказываниям и путаетесь в словах, то вы ничем не лучше того человека, который, стоя на борту плывущего корабля, уронил свой меч в воду, а затем отметил на поручне то место, где он упал [намереваясь найти его несколько позже].

— Какова одна мелодия Уммона? – спросил монах.
— Двадцать пятое декабря,-ответил Уммон.
— Что можно сказать о певце?
— Ему не о чем заботится!

пояснения

Читать дальше →

Уммон сказал главному монаху:
-Ты отличаешься от вселенной или тождественен ей?
— Тождественен, — ответил главный монах.
— Все живые существа, мотыльки, бабочки, муравьи – они отличаются или тождественны?
— Тождественны.
— Почему ты в таком случае отмахиваешься от них?

Заняв высокое место для проповеди перед собравшимися, Фа-йен поднял руку и указал на бамбуковые занавески.
Два монаха встали и подняли занавески, скрутив их одинаково. «У одного получилось, у другого – нет», — произнес Фа-йен.