Доброго здравия читающим!

Краткая предыстория вопроса. Перед переходом в РПСЦ (Русскую Православную старообрядческую Церковь) я был в ведической традиции и достиг состояния нирвикальпа самадхи ( http://advaitaworld.com/blog/44221.html )не задолго перед переходом в старообрядчество в 2012 году.

В течении 10 лет практиковал Исусову молитву (с некоторыми перерывами и с благословения духовного отца) и дочитался до состояния о котором исихасты говорят — блаженство и т.д. (свет видел, мягкий, всеобъемлющий). Примечательно то, что опыт 10-ти летней давности (нирвикальпа самадхи) практически оказался идентичен и с общим заключением — Бог это Любовь. То есть используя ведическую терминалогию, практика исихазма приводит христианина в состояние нирвикальпа самадхи (сатчитананда), в то же время высшие Йогические практики (бхакти — йога, преданного служения Богу с повторением Его имени, которую я и практиковал самостоятельно), так же приводит к состоянию исихии Православия. Причем методы исихазма и бхакти йоги ни имеют никаких существенных различий в практике -непрестанная молитва, дела добродетели, служение (анализируя некоторые труды Григория Нового Богослова и его практику, Григория Паламы, Григория Синаита, высказывания о плодах непрестанной молитвы Макария Великого).

За 10 лет практики Исусовой молитвы в совокупе с молитвами домашнего правила я забыл о ведах. Однако был искренне изумлен, когда нечто мне указало что фактически получил плод соответствующий. В отношении плода исихазма как и говорил Макарий Великий ещё и умиление и слезы и радость в Господе, но у меня не было этого будучи плохим бхакти-йогом, но было состояние чистого блаженства и созерцание Света, но помню когда говорил с молодым, но кротким добросердечным, смиренном бхакти когда то в 2007 году (дата приблизительная), видел его эмоциональное состояние когда он говорит о Боге (плачь, радость и слезы).

Все это заставляет задуматься и предполагать, что по моему мы молимся (исихасты и бхакти)
Читать дальше →

Your text to link...

«гневаясь,
не согрешайте»; «гневающийся на брата своего напрасно», – потому что
можно гневаться и справедливо. Так и Павел разгневался на Елиму, и Петр на
Сапфиру (Деян.5; Деян.13). Я даже не назову этого просто гневом, но
любомудрием, попечением, распорядительностью. Гневается и отец на сына,
но потому, что заботится о нем. Напрасно гневается тот, кто хочет отмстить за
себя самого; а кто хочет исправить других, тот – смиреннее всех. Так и Бог,
когда о Нем говорится, что Он гневается, гневается не для отмщения за Себя
самого, но для исправления нас. Будем же и мы подражать Ему:мстить, таким
образом, есть дело божественное, а мстить иначе – дело человеческое.

Иоанн Златоуст «Беседы на псалмы» пс. 4

Многие христианство считают беззубым, но напрасно. Любят нападать с оскорблениями, в ожидании, что христианин «подствавит щеку», и очень удивляется когда получает не только отпор, но и как писал Иоанн Златоуст наставление в добре. Некоторые ведь как дети, пока не получат по соматике, не включат мозги.

«Приносите жертвы правды и уповайте на
Господа» (Пс.4:6). Видишь ли последовательность превосходного совета?
Видишь ли совершенное наставление? Укорив слушателей за грехи, сделав их
менее скорыми на подобные дела, устроив неподкупное судилище и
потребовав отчета в жизни, он потом руководит их к совершению добродетели.
Недостаточно ведь только воздерживаться от зла, но должно стараться и
делать добро. Потому-то он далее и предлагает такое увещание: «уклоняйся от
зла и делай добро» (Пс.33:15). Подлинно, и не совершение добродетели подвер-
гает наказанию, а не только совершение пороков. И те, которые не напитали
алчущего, не напоили жаждущего и не одели нагого, – они не хищничали, не
предавались любостяжанию, не брали чужого; но так как они не творили
милостыни, то предаются за это наказанию вечному и мучению бесконечному.

Придти к ближнему (а в социуме ой как много ближних) и потребовать отчета в жизни, и если потребуется и взять за руку
Читать дальше →

Выдержка из

Слова подвижнические: О чистой молитве

Молитва есть моление и попечение о чем-либо и вожделение чего-либо, как-то: избавления от здешних или будущих искушений, или вожделение наследия отцов, притом моление, которым человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенные. А чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем-нибудь, тогда молитва сия не называется чистою, потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, — то есть на сердце — этот духовный Божий жертвенник. А если бы кто упомянул об оной, у отцов называемой духовною, молитве и, не разумев силы отеческих изречений, сказал: «Сия молитва в пределах молитвы духовной», — то думаю, если точнее вникнуть в это понятие, хульно будет сказать какой-либо твари, будто бы вполне преклоняется духовная молитва. Ибо молитва преклоняющаяся ниже духовной. Всякая же духовная молитва свободна от движений. И ежели едва ли кто молится чистою молитвою, то можем ли что сказать о молитве духовной? У святых отцов было в обычае всем добрым движениям и духовным деланиям давать именование молитвы. И не только отцам, но и всем, которые просвещены ведением, обычно всякое прекрасное делание вменять почти за одно с молитвою. Явно же, что иное дело — молитва, а иное — совершаемые дела. Иногда сию, так называемую духовную молитву в одном месте называют путем, а в другом — ведением и инде — умным видением. Видишь, как отцы переменяют названия предметов духовных? Ибо точное значение именований установляется предметами здешними, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякого наименования и всякого составного начала, образа, цвета, очертания и всех слагаемых имен. Поэтому когда душевное ведение возносится из видимого мира, тогда отцы в означение оного употребляют какие хотят названия, так как точных именований оному никто не знает. Но чтобы утвердить на сем ведении душевные помышления, употребляют они наименования и притчи, по изречению святого Дионисия, который говорит, что ради чувств употребляем притчи, слоги, приличные имена и речения.Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовные душе, когда она, по непостижимому единству, соделывается подобною Божеству и в своих движениях озаряется лучом высшего света.

Наконец, поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до предела чистой молитвы. Как же скоро достигает туда и не возвращается вспять или не оставляет молитвы, — молитва делается тогда как бы посредницею между молитвою душевною и духовною. И когда ум в движении, тогда он в душевной области; но как скоро вступает в оную область, прекращается и молитва. Ибо святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя и все здешнее, и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему некто с уверенностию осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то или в мысли, и даже самый ум — этого царя страстей. Когда же управление и смотрение Духа возгосподствуют над умом — этим домостроителем чувств и помыслов, — тогда отъемлется у природы свобода и она путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собою власти, но иною силою путеводится сама не знает куда и не может совершать движений мысли о чем бы ей хотелось, но овладевается в этот час пленившею ее силою и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения, даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он или кроме тела (2Кор.12:2). И будет ли уже молитва в том, кто столько пленен и не сознает сам себя? Посему никто да не глаголет хулы и да не дерзнет утверждать, что можно молиться духовною молитвою. Такой дерзости предаются те, которые молятся с кичливостию, невежды ведением, и лживо говорят о себе, будто бы когда хотят, молятся они духовною молитвою. А смиренномудрые и понимающие дело соглашаются учиться у отцов и знать пределы естества, не дозволяют же себе предаваться таким дерзким мыслям.