Что такое насилие?
В последнее время сталкиваюсь с темой психологического насилия. Окунаюсь в тему, как-то шлифую понимание. Если с физическим насилием все более-менее понятно, так же как понятно, что когда вы дерётесь на равных или, участвуете в соревнованиях, то это не насилие, даже если вас неслабо побили.
А с психологическим как-то все непонятно: то ли было оно, то ли не было. И понять, что вы побывали в мясорубке часто почти невозможно. Потому что ничего такого не произошло: вы целы и невредимы, возможно, похудели или поправились на приличное кол-во кг, эмоциональный фон раскачан качелями: от очень хорошо до очень плохо и вы совсем-совсем не доверяете себе. И наверное это главный признак: в тяжелых случаях даже не верите глазам и ушам, уже не говоря о памяти и интуиции. То есть вы лишены такой простой опоры, как восприятие, дезориентированы и несчастны. Приходится опираться на мир идей или чувств, это ещё больше дестабилизирует психику и вы часто находите опору только в конкретном человеке (или в группе людей) и становитесь от него/них тотально психологически зависимы.
Давайте посмотрим, что же собственно происходит и что можно назвать психологическим насилием, в отличие от, например, перепалок, саркастических шуток, обычного проявления словесной агрессии и т.д.
Тут важно понимать: насильник всегда имеет цель, если речь о физическом насилии, его цель уничтожить тело, использовать его по своему усмотрению или сломить физическими методами психологическое сопротивление…
Если речь о психологическом насилии нам придётся вспомнить о душе. Помните мы рассматривали душу, как индивидуальную информационную ячейку, как некую уникальную совокупность информации. Сознание смотрит само на себя миллиардами глаз, один такой взгляд можно назвать душой. Конечно, это только условность, одно из описаний, но сейчас оно для нас очень кстати.
Так вот психологическое насилие — это попытка изолировать эту информационную ячейку, заставить сомневаться в
Читать дальше →

Представьте себе сцену из Спящей Красавицы. Бал, посвященный рождению прекрасной маленькой принцессы, наследницы королевства. Все танцуют, поют и смеются, вино льется рекой, столы уставлены яствами. Изобилие, счастье и любовь царят в праздничной зале.
И вдруг появляется злая колдунья, не приглашенная на праздник.
Как темный, леденящий вихрь врывается она в залу, атмосфера радости и праздника надламывается, споткнувшись о холодную ярость ведьмы, танцующие пары будто деревенеют и в растерянности останавливаются, прекрасная музыка иссякает, как измученный засухой ручей, глаза полные страха направлены на непрошеную гостью: смерть, исчезновение, небытие — вот чего все ждут от страшной колдуньи.
Не эта ли история снова и снова повторяется в миллионах жизней каждый день?
Мама приходит с работы, ключ поворачивается в замке, паника, сжатие, суета. Учитель входит в класс, голову в плечи, глаза в парту, леденые мурашки по спине. Первое свидание, все так хорошо, но каждый шаг дается с трудом, тело будто деревянное, язык ватный, слова, жесты еле протискиваются сквозь пелену страха.
Страх — самоосуждение — сжатие — протест — надежда — поиск выхода — суета — отчаяние. И так каждый день, как заевшая пластинка, стоит только появиться ДРУГОМУ.
Но скоро и этого не требуется, цикл повторяется даже в уединении собственной комнаты, в уютной прелести кровати, в тишине рабочего кабинета: холодный пот небытия и отчаянные попытки выбраться, стать кем-то, каким-то, правильным, достойным, просветленным.
Так выглядит «травма небытия» или «дыры», травма подмены непосредственного опыта (жизни, дыхания, восприятия) опосредованным: «как я выгляжу со стороны».
Когда-то в детстве такая подмена произошла под влиянием обстоятельств.
Как правило, ведущим посылом социального окружения ребенка является НЕДОСТАТОЧНОСТЬ этого момента и его в частности: с тобой что-то не так, то, что ты делаешь плохо или смешно, ты пока маленький, ты неполноценный, ты не умеешь, ты ничтожество, ты должен
Читать дальше →