Не о чём рассказать. Nada.
Ничто (есть всё)
И прямо сейчас
Ветер принёс небольшой дождь
А сейчас…

Мне никогда не угнаться.

Бог звонил.
Извинялся.
Говорит, был занят. Катастрофы, цунами, падение цен и самолетов.
Мертвые дети. Тухлые шпроты. Разбитые души.
А обвиняют кого? Вот, то-то.
Намаялся. Устал всех лечить, капать на сердце йодом, дуть на раны.
«Щипет, конечно. Больно, конечно. Не плачь. Все заживет.
Не поздно — так рано».
Бог звонил.
Говорит, надо было помочь. Там кто-то умер. Кто-то домой не вернулся.
Кто-то чего-то дунул и ревел в его плечи о том, как лажанулся.
А после бросал за колкостью колкость, хлестал по щекам, обвиняя.
Так злобно.
Но, кажется, полегчало.
Бог мне сказал, что это важнее.
Кто-то его ненавидит, кто-то послал на три буквы.
Кто-то желал ему самые сильные муки и клял его день рождения.
«Но что тут поделаешь? Пройдет же… со временем».
Бог заходил…
Был такой усталый и грустный. Но улыбнулся.
Сел на ручку дивана, провел ладонью мне по макушке и тихо спросил:
«Что случилось?» А я замолчал. Стыдно так стало…
Я налил ему чай, терпкий горячий, укутал пледом колени, и,
сев возле ног, тихо читал стихи.
Просто, чтоб отдохнул он.
Просто, чтоб не грустил он.
Просто…

На странице Игумена Евмения.

Коль есть творец, зачем он проклял,
На муки дитятко свое.
Или услышав наши вопли,
Их принимает за нытье.
Сценарий добр, плохи актеры?
А может плох и режиссер?
И ложь, опять вершит повторы,
Вещая из фальшивых гор.
Творец с творением нераздельны,
Иначе боль и тьма в сердцах.
И целое не сделать цельным,
Как сыну не родить отца.

Освободи меня! О, боже!
Ведь некого освобождать...
В стремленьи поиска, но все же-
Ведь некого совсем искать...
И не потеряна природа-
Ведь ничего не потерять...
Свобода та, что от свободы-
Божественная благодать...
Рукой художника несмело
Узоры Бытия рисую вновь…
Плачь, смейся и играй умело
Надежда, Вера и Любовь…

Странник бездомный, одинокий и голодный
Плетется бездумно землей пустой бесплодной
Его не позвали на вечный праздник света
Так боги играли – лишив его билета
Скиталец он вечный, нигде нет покоя
Волной бесконечность его не укроет
Кому он взывает, куда он стучится?
Ему не откроют, покой ему снится
Зачем он играет на лютне своей битой?
Стирал он навеки свой след подзабытый
И арфы небесной он еле слышал звуки
То ангел прелестный ему воздал за муки

Быть может, буду я скулить,
А может, драться буду с болью.
Быть может не смогу забыть,
Или сольюсь, с какой- то ролью…
Какое дело до того,
Кто проживет тот сон грядущий.
В нем не увидеть никого,
И на свободу он отпущен.
Пускай, пирует иль скорбит,
Он станет пылью и травою.
И тот, кто это говорит,
Уже не встретиться с тобою.

Желтогрудая синичка
На осеннем клене…
Поет птичка-невеличка
Песенку — лес стонет…
Улетел ее любимый
За свободой неделимой…
За забор на хуторок:
Филин там живет-игрок…
Он — освобожденный:
Без ума рожденный…
Но, прозренья не видать-
Ведь душонка хилая…
Эх, свободы не сыскать-
Как синичке милого…

Один телец висит высоко в небесах,
Другой своим хребтом поддерживает прах.
А меж обоими тельцами,- поглядите,-
Какое множество ослов пасет аллах!

Кто ищет тишину,
Лишь смуту обретет.
Стремится кто в покой,
Тот будет беспокойным.
Кто правду отстоял,
Тот ложь провозгласил.
А кто сказал что мал,
Великим себя мнил. :)