— Я горжусь тем, что я — непреклонный судья.
— Разве этим гордятся?
— А разве нет?
— Нет. И у хорошего, и у плохого судьи есть один общий недостаток: он судит.

Пока вы судите, вы не растёте, не развиваетесь. Суждение означает застывшее
состояние ума. И ум всегда требует суждений, потому что находиться в процесе развития
всегда рискованно и неуютно. В действительности путешествие никогда не заканчивается.
Одна часть заканчивается, зато другая начинается, одна дверь закрывается, другая —
открывается. Вы достигаете вершины, но появляется другая, более высокая.
Жизнь есть бесконечное путешествие!

Когда-то Нансен жил в маленькой хижине в горах. Как-то раз к нему зашел один незнакомый монах, когда Нансен собирался отправиться в поле работать. Нансен поприветствовал монаха и сказал ему: «Прошу тебя, чувствуй себя как дома. Приготовь себе на обед любую еду, какую захочешь, затем принеси мне оставшуюся еду по дороге, ведущей к полю, где я буду работать».
Нансен усердно работал до самого вечера и вернулся домой очень голодным. Странник приготовил еду и наелся досыта. Потом он выбросил все продукты и разбил всю посуду. Нансен увидел, что монах мирно спит в пустой хижине, но когда он растянул свое усталое тело рядом с незнакомцем, тот встал и ушел.
Спустя несколько лет Нансен рассказал эту притчу своим ученикам, добавив: «Он был отличным монахом, и я до сих пор скучаю по нему»

У Диогена спросили:
— Что ты будешь делать, если сломается бочка, в которой ты живёшь?
Он ответил:
— Меня это не тревожит. Ведь место, которое я занимаю, не может сломаться.

— В чём секрет твоего спокойствия?
— В полном приятии всего, как неизбежного по Воле Свыше,- ответил мудрец.

— Что именно ты стремишся найти?
— Покой, — сказал посетитель.
— Тем, кто стремиться защитить своё эго, покой приносит лишь беспокойство.

Волнения, войны, конфликты, разделения людей, упрямство, жажда власти —
следствие присутствия эгоцентризма.
Отсутствие Эго — это потеря способности разрушать, завоёвывать и навязывать.

— Почему я совершаю зло?
— Потому что ты околдован.
— Чем?
— Иллюзорным «я», которым ты себя считаешь.
— Так как же прекратить зло?
— Понять, что «я» не существует — а значит, его не нужно защищать.

Однажды император попросил Мастера Сосана прийти во дворец и помолиться за него. Сосан пришёл, но молиться отказался. Он сказал: — Это невозможно. Есть несколько вещей в жизни, которые каждый должен делать сам. Например, если вы хотите обнять женщину, я не могу сделать это за вас, от вашего имени. Или если вы должны высморкаться, вам самому придётся сделать это. Я не могу сделать этого за вас, это не поможет. То же самое в отношении молитвы. Как я могу молиться за вас? Вы молитесь, и я буду молиться. Сказав это, он закрыл глаза и погрузился в глубокую молитву…

Ученый Рье из Сейзана однажды встретился с Басе, который задал ему такой вопрос: «Какую сутру ты комментируешь?»
«Сутру об уме», — ответил Рье.
«А как ты комментируешь ее?» — поинтересовался Басе.
«Посредством ума», — ответил Рье.
«Ум — это всего лишь актер, — заметил Басе. — Он похож на шута. Нужно непосредственно постичь шесть чувств. Неужели ум способен комментировать сутру?»
«Но если ум не способен на это, неужели не-ум сможет прокомментировать сутру?» — парировал Рье.
«Да, не-ум может очень хорошо прокомментировать сутру», — подтвердил Басе.
Рье отряхнул рукава и пошел своей дорогой.
«Профессор!» — крикнул ему вслед Басе.
Рье обернулся.
«Не-ум неизменен от рождения и до самой смерти», — сказал Басе.
Рье полностью пробудился и с почтением поклонился Басе.
«Зачем ты кланяешься мне, простофиля?» — удивился Басе.
Теперь все тело Рье истекало потом. Возвратившись в свой храм, Рье сказал монахам: " Я всю жизнь полагал, что никто не комментирует сутры лучше меня. Но сегодня вопрос Басе растопил лед целой жизни".
Рье перестал читать лекции и удалился в западные горы. Больше о нем никто не слышал.

Несправедливо заключённому в тюрьме жестянщику позволили получить молитвенный коврик, сотканный его женой. Изо дня в день он простирался на нём в молитве и, спустя некоторое время, сказал своим тюремщикам: — Я беден и лишён одежды, да и вы получаете нищенскую плату. Но я — жестянщик. Принесите мне металл и инструменты, я буду делать небольшие вещицы, которые вы сможете продавать на базаре, и все мы извлечём выгоду. Стражники согласились, и вскоре и они, и жестянщик стали получать деньги, на которые покупали еду и необходимые вещи. Однажды, когда стражники подошли к камере, дверь была открыта, и узника там не было. Спустя много лет, когда невиновность жестянщика была установлена, человек, заточивший его в тюрьму, спросил, как ему удалось убежать, какое волшебство он применил. Тот ответил:— Всё дело в узоре, и в узоре внутри узора. Моя жена — ткачиха. Она нашла человека, сделавшего замок двери камеры, и взяла у него чертёж. Она выткала его на коврике в том месте, которого я касался пять раз в день, совершая молитву. Я работал с металлом, и узор показался мне похожим на устройство замка. Я придумал план изготовления вещиц, чтобы раздобыть металл для ключа, и бежал…

Однажды монах Лин-чи удивил всех. Когда умер его учитель, Лин-чи расплакался. Он стоял, и слёзы текли по его щекам. Его друзья недоумевали: — Что ты делаешь? Здесь собралось столько людей, и все они шокированы твоим поведением. Их мысли написаны у них на лицах: «Невероятно! Этого просто не может быть! Лин-чи плачет! Мы думали, что он полностью непривязан и его дух свободен. И вот теперь он плачет! Он сам учил нас, что душа бессмертна, что умирает только тело; что тело это материальная оболочка, которая изнашивается и возвращается в землю. Почему же сегодня он плачет?» И мы, твои друзья, тоже не можем понять тебя. Ты учил, что ключом является непривязанность. Почему же ты привязан к своему учителю? На это Лин-чи ответил: — Ваш вопрос логичен. Но что мне делать? Слёзы текут, и я плачу. Для меня самого было открытием, что я плачу. Я сам удивлён. Но что я могу поделать? Так во мне проявляется жизнь. И я не стану подавлять её проявления. Я всегда принимал её целиком…