Один учитель адвайты отказался от присваивания, отталкивания и игнорирования платы за сатсанги. После чего его доходы только возросли.

Один учитель Кундалини-йоги после долгих лет практики разобрался, наконец, насчет змеи и веревки. После этого ему, правда, пришлось сменить профессию…

Решил один йог перестать хотеть. Ну, поскольку йог, то и перестал. Ни есть не хочет, ни пить, ни просветляться. Прошло сто лет, приходит к нему Смерть. «Не хочу!» — говорить йог. «А кто ж хочет?» — вздыхает Смерть.

Кароче, попал один адвайтист на тот свет. Ну, его давай сразу в котел с кипящей смолой сажать, на сковородке поджаривать и такое прочее. А чуваку пофик. Это, говорит, все иллюзия… ну, и не ведется ни разу. Кароче, вызвали главного черта. Адвайтист ему:
— Чо тут у вас за ад такой галимый?
— Это не ад, это рай, — отвечает черт.
— А что тогда ад?
— Ад, братан, это когда все такие, как ты…

Сидел один йог сто лет в пещере и высидел себе видение. Явился к нему Щива и говорит: «Ну, колись, чего надо?»
«Просветления!» — кричит йог.
Тут взял Щива и пропал. Йог снова давай медитировать. Опять Щива явился: «Чо надо!» — «Пробудиться хочу!» — вопит йог. Оп — и нету Щивы.
Кароче, бросил йог медитировать и сел головой думать. Наверное, желание сильно крутое, надо бы планку снизить. Как Щива опять явился, он ему: «Бабу хочу!» Оп — и баба тут как тут.
Прошло сто лет, наёжился с нею йог по самое нимагу. Зовет Щиву: «Забери свою бабу нафик, умоляю!» Хоп — нету бабы.
«А просветление?» — не унимается йог.
«А ты чо, с бабой так ничего и не понял?» — улыбается Щива… и исчезает.

Однажды Ослик решил обойти вокруг света — чтобы повидать мир, набраться опыта, стать мудрее. Он отправился в путь не спеша, останавливаясь в разных интересных местах. Бывали и долгие одинокие переходы, во время которых Ослику приходилось жить впроголодь и ночевать без крыши над головой. Но всё равно путешествие доставляло ему несравненное удовольствие — это было настоящее, его личное приключение.

Как-то раз, в один из таких тяжёлых переходов голодный Ослик заночевал посреди поля. Проснувшись, он обнаружил буквально в метре перед мордой свеженькую, сочную, пахучую Морковку, висящую прямо в воздухе. Ослик потянулся за ней, но Морковка отодвинулась дальше. Он попробовал прыгнуть, но Морковка отпрыгнула тоже. Она была такая аппетитная и соблазнительная, что Ослик побежал за ней, а Морковка так и плыла перед его носом.

Бодрым шагом Ослик пробегал мили и мили, близость цели придавала ему бодрости, а приподнятое настроение позволяло не пропускать ничего интересного на своём пути. Ослик продолжал своё путешествие вокруг света, теперь раз в сто быстрее, чем раньше, воодушевлённый и полный сил. Морковка оставалась всё на том же расстоянии, но Ослик твёрдо верил, что вот ещё чуть-чуть, и он её нагонит, а может быть, научится по дороге какому-нибудь хитрому трюку, чтобы её достать. Но шло время, ничего не менялось, и Ослик начал уставать. Ему хотелось остановиться ненадолго, отдохнуть, но ведь тогда он отстанет от своей желанной Морковки… Впрочем, в дюйме от носа она оставалась так же недосягаема, как если бы была за тысячу миль. И Ослик взбунтовался — он стал, как вкопанный, решив, что не сделает больше ни шагу. В конце концов, это не единственная Морковка на свете, попадутся другие! Как ни странно, Морковка тоже остановилась. Тогда Ослик развернулся и побежал в другую сторону, но… Морковка снова оказалась перед его мордой. Ослик заметался из стороны в сторону, меняя направление, но Морковка по-прежнему оказывалась впереди, мозоля ему глаза.

Тогда Ослик
Читать дальше →

Сидит Всевышний у моря и палочкой рисует на песке человечка. Нарисовал, и так он ему понравился, что, аж залюбовался он им. И тут Всевышнему становится страшно, что может прийти волна и смыть этого прекрасного человечка… Поэтому он палочкой на песке рисует вокруг человечка заборчик… Потом еще один, потом дамбу… Но все же это рисунок на песке, который уже и не так прекрасен, кстати, как был, и его запросто смоет волной. Бедный Всевышний уже готов пойти на отчаянные меры… Он рисует на песке еще одного — уже некрасивого человечка и теперь смотрит только на него, в надежде, что если он не будет вспоминать, о том красивом человечке, то его не смоет волной, а смоет некрасивого — ну и пусть, для того и рисовал ведь. И вот уже Всевышний и сам не рад, ведь кому понравится смотреть постоянно на некрасивого человечка, да и за красивого еще беспокоится!? Сидит, чуть ли не плачет! И тут накатывает волна… Не осталось ни красивого, ни некрасивого человечка, ни Всевышнего… Песок и море… В небе кричит чайка…