Ни в чем себя не находя,
Ни в чем себя не узнавая,
Ни ненавидя, ни любя
Мы кружим ночью птичьей стаей.

Глаза откроешь тьма как дом
И страшно, но уже знакомо…
Не зная явь, мираж, иль сон,
Иконы жечь, иль бить поклоны.

Не зная, для чего живешь.
Не понимая смысл ухода,
Вскрывает душу острый нож……
Не обернись, судьбою Лота
Заплатишь ангелов узрев.
Без дома, без друзей, без близких…
Твердя молитвою припев,
Из старых песен нищих истин.

Не обернись и ты умрешь,
Как умирает вся природа.
Нетварный свет — незрячим ложь.
Глухим и стоны боли – ода.

Не умереть — желая смерть.
И не родится жизнь желая…
И окрыляя солнца медь,
Уходит в вечность птичья стая.

От страха одиночества и пустоты бежал… узревший пустоту иду я по дороге и в пустоту гляжу… не в силах сделать мимо шаг, переставляю ноги, хотя всё мимо, но на сто процентов в масть, нет страха в темноте, и крики одиноких, потерянных, боящихся упасть, не отделимы от теней, от букв неотделимы строки, а в свете всё сгорит и в этом жизни страсть, любить, не в силах выбирать дороги и не боясь пропасть.

«Я» открытые ворота посреди пустой земли.
Шли пустыней, шли болотом… оглянулись и пришли.
Слева, справа, сверху, снизу, бесконечный окаём.
И не требуется виза для полетов над ручьем.
Он течет через ворота, называется судьбой.
Пчелы наполняют соты под горою медовой.
Соты памяти бессонной, соты иллюзорных дней…
Запечатав смех и стоны чистым воском для свечей.
Ах, как вспыхнут эти свечи, поджигая образа…
Это праздник человечий и Иисусова слеза.
Кто спаситель, кто спасенный, кто творенье, кто творец?
И бездонно тёмно лоно, беспределен свет сердец.
Пусть горят они как звезды над пустынною землей.
И всегда немного поздно этот свет забрать с собой.
Звездный свет поля не греет и пока жива трава,
Наши тени тихо реют, облекая свет в слова.
И в начале было слово, это было слово «Я».
И его создам я снова, каждый миг сей мир творя.

Мне страшно, когда на телеэкранах,
О людях говорят как об опадающих листьях.
И это не кажется странным,
Поборникам призрачных истин.

Что толку жалеть убиенных.
Страдания сон без начала.
И вакуум гуляет по венам,
Как ветер по голым вокзалам.

Хрипят пожелтевшие листья,
А смрад от обугленных трупов,
Сминает конструкции истин…
И это прекрасно и глупо,

Страдать по тебе неизвестным,
И плакать иллюзию видя.
Но мы только звуки в той песне,
Любить, а потом ненавидеть.

И снова любить и по кругу,
Сменяя себя как сезоны,
От ярости рельсы к испугу
Проложат с гробами вагоны.

И те, кто еще не убиты
Узнают себя в этих лицах.
Спокойных, из воска отлитых…
Их души, наверное, в птицах.

Кружат, не имея приюта.
Хотят и не могут напиться.

Для Бога эпоха минута,
Эоны как капли в клепсидре.
А смертным лишь вопли покуда
И память безжалостным хидром.

В какие тайные глубины
Уходит боли жгучий сок?
И мысли — к Богу пилигримы
Смолкают, охладив висок.
И сердце, охлаждая негой
И светозарной пустотой.
Споткнется птицей на разбеге
Пытливый ум… и мира зной
Исчезнет…
Дымкой разогретой
Увидишь все что защищал.
Зачем искать обитель света?
Не удержать непрочный Хал.
Ведь от блаженства до унынья,
От черных бездн и до вершин,
Все сущее звучит как имя
И каждый миг неповторим.
И каждый миг мир нарисован
И каждый миг он стерт с листа…
И рвет бумажные оковы
Имен, пустая простота.

Хал
в суфизме чувства радости и тоски, покоя и стеснения, которые входят в сердца духовных «путников» (саликов). Во множественном числе — Ахвал. Эти чувства не зависят от их усилий или прихотей, а исходят от Аллаха. Поэтому, если приходит состояние хала, то суфий не может его отдалить от себя. Точно также он не может сам ввести себя в это состояние.

Не удержать в ладонях луч.
Не удержать во взгляде небо.
И рухнув с наднебесных круч,
Я повторяю сына Феба.
Короткий путь в огне утрат
И смерть непрошеной наградой.
И обернув глаза назад,
Могу я только в бездну падать.
И расплескав себя о дно,
Взорваться фейерверком веры.
Блаженства пенное вино
Прославит долю берсеркера.
В безумии разрушив мир
И сотворив его из пепла,
Завоевав его, как Кир,
И даже зная, что нелепо,
Я правлю внутренней страной,
Как сказано в Дао – де цзине.
Во внешней — странник и изгой,
Забывший жизнь свою и имя.

Мгновение и мир иной
Исчез он бликом за спиной
Поднялся новою волной
И повторился под луной
Читать дальше →

Что заставляет жить, когда исчезает живущий?
Лишь сострадание, что, не зная грани,
Замешивает иллюзию гуще и лепит лики из лиц.
Мы встречаемся в каждом круге,
Расстаемся, чтоб вновь прийти,
Наши крылья как свет упруги,
Ищут мастера на пути.
Он приходит, о радость встречи,
Узнавания сладкий миг…
И опять он берет на плечи
Этот мир… и беззвучен крик,
Словно выдох, рывок с натугой.
Каждый день, как последний раз,
Мы сгрудились в железной юге,
Только молим —« Спаси же нас.»
Он спасает, уже готовых
Видеть мир как прозрачный миг…
Этот мир породило Слово.
Слово — Мастер и Ученик.

Не ты пробуждаешься, а сознание пробуждается от тебя, как от тяжелого сна и узнает себя в каждом слове живых и умерших мастеров.

Я знаю себя как вспышку узора,
Сигнальной ракетой прорезавшей тьму.
Сплетение бликов, недолгой опорой,
Исчезнет во тьме безначального «У».
И вспыхнет, уже изменив свою форму
И вновь прорисует собою чертеж,
Соединяя и строя надгорный,
Дворец, облаченный в сияние кош.
Я знаю себя как правителя неба,
Желтеющий оттиск для первых людей,
Всего сотворенного пленник и предок…
Я ось колеса — бесконечный У-Вей.
Я знаю себя как старца Бодхидхарму.
Как Дао застывшее плотью живой.
Арджуной узнавшим адхарму и дхарму,
Сшивающим вечность холодной стрелой.
Я знаю себя Иешуа в Назарете.
Восставшее слово, оборванный крик…
Я знаю себя исчезающим в свете…
Лишь ткань сохранит мой измученный лик.
Я знаю себя растворившимся в Боге.
Казненным в Багдаде за эту любовь.
Кричащим» Я-БОГ! — посмотрите убоги,
Мансур Аль Халадж освятил свою кровь!»
Я знаю себя в Тируваннамалайи.
Танцующим Шивой за плотью больной.
Горою упавшей осколком из рая
И нежной улыбкой зовущей в покой.
Я знаю себя без имен и названий.
В своих именах этот мир сотворив…
И в каждом сверкании космоса грани,
Я-ЕСТЬ, ТО, ЧТО ЕСТЬ, я не мертв и не жив.
Омега и Альфа, стезя и стяженье,
Художник, рисующий автопортрет.
Я свет и я тень, и я их сопряженье
Четырежды ДА и четырежды НЕТ.
Читать дальше →

Космос внутри и космос снаружи,
Что же еще мне грешнику нужно?
Звезды снаружи и звезды внутри….
Где же граница? Дыши и смотри!

Время конечно, исток его вечность.
Млечное устье любовь и беспечность.
И звездный парус, накинув на плечи
Мы улетаем туда, где предтечи,
Остров блаженных открыли во сне.
Верим, что счастье находится вне.
Где же межа между космосом духа,
Музыкой сфер недоступной для слуха,
Эхом погасшей навечно звезды,
Тучной долиной и пиком гряды?
Кружат бесстыже и лики и лица,
Кажется ближе и вот повторится,
Образ заветный зовущий в закат?
Рай разделенный — увиден как ад.
Ад это боль, беспокойства, болезни.
Ад это жизнь, что пройдет бесполезно.
Ад это холод обугленных звезд.
Ад это дом и работа, и бос.
Ад это все, что увидится глазом.
Это судьба, не идущая в пазы…
Всё, что запишешь, запомнишь, расскажешь,
Всё, что желаешь ты сделать поглаже,
Всё, что из бездны в разбитой груди,
Жжет позади и зовет впереди,
Всё что закрыто, забито, зажато,
Всё, что открыто, развернуто, свято,
Всё, что подумаешь даже без слов,
Всё что узнаешь и примешь как зов…

Космос снаружи и космос внутри…
Где же граница? Дыши и
Читать дальше →