Я вдыхаю запах кофе по утру,
Смотрю на отражение в чашке,
Частички свернувшегося молока
Танцуют в нем свои узоры.
Кто ты, смотрящий на меня из кофейной лужи?
Кто реальнее из нас? Тот кто держит кружку?
Или тот кто в ней плавает? Оба двигаются…
Кто из нас чувствует пар этого кофе на лице?
Ты из которого оно исходит?
Или я который его ощущает?
Целая вечность в чашке кофе…
Спиральные галактики и звезды
И за ними чей то знакомый лик…
Кто этот незнакомец, что предо мной вот так возник?!
Я поглощаю его вместе с вечностью,
Со звездами и галактиками…
Он растворяется во мне без остатка
И все миры гаснут…
Но тут я вижу, что наш мир всего лишь…
Частичка свернувшегося молока
В чьей то кофейной чашке…
Кто держит ее в руках и смотрит в свое отражение?
Я всматриваюсь вдаль сквозь дымку водного пара
И мне кажется этот незнакомец чем то похож на меня…
Вечность меня, где нет ни конца, ни начала…

Театр
«Все мы, святые и воры,
Из алтаря и острога
Все мы — смешные актёры
В театре Господа Бога.

Бог восседает на троне,
Смотрит, смеясь, на подмостки,
Звёзды на пышном хитоне —
Позолочённые блёстки.

Так хорошо и привольно
В ложе предвечного света.
Дева Мария довольна,
Смотрит, склоняясь, в либретто:

— Гамлет? Он должен быть бледным.
Каин?[1] Тот должен быть грубым…
Зрители внемлют победным
Солнечным, ангельским трубам.

Бог, наклонясь, наблюдает,
К пьесе он полон участья. —
Жаль, если Каин рыдает,
Гамлет изведает счастье!

Так не должно быть по плану!
Чтобы блюсти упущенья,
Боли, глухому титану,
Вверил он ход представленья.

Боль вознеслася горою,
Хитрой раскинулась сетью,
Всех, утомлённых игрою,
Хлещет кровавою плетью.

Множатся пытки и казни…
И возрастает тревога,
Что, коль не кончится праздник
В театре Господа Бога?!»
Н.Гумилёв

***

…А между тем благая весть — всегда в разгар триумфа ада, и это только так и есть, и только так всегда и надо! Когда, казалось, нам велят — а может, сами захотели, — спускаться глубже, глубже в ад по лестнице Страстной недели: все силы тьмы сошлись на смотр, стесняться некого — а че там; бежал Фома, отрекся Петр, Иуда занят пересчетом, — но в мир бесцельного труда и опротивевшего блуда вступает чудо лишь тогда, когда уже никак без чуда, когда надежда ни одна не намекает нам, что живы, и перспектива есть одна — отказ от всякой перспективы.

На всех углах твердят вопрос, осклабясь радостно, как звери: «Уроды, где же ваш Христос?» А наш Христос пока в пещере, в ночной тиши. От чуждых глаз его скрывает плащаница. Он там, пока любой из нас не дрогнет и не усомнится (не усомнится только тот глядящий пристально и строго неколебимый идиот, что вообще не верит в Бога).

Земля безвидна и пуста. Ни милосердия, ни смысла. На ней не может быть Христа, его и не было, приснился. Сыскав сомнительный приют, не ожидая утешенья, сидят апостолы, и пьют, и выясняют отношенья:

— Погибло все. Одни мечты. Тут сеять — только тратить зерна.

— Предатель ты.

— Подослан ты.

— Он был неправ.

— Неправ?!

— Бесспорно. Он был неправ, а правы те. Не то, понятно и дитяти, он вряд ли был бы на кресте, что он и сам предвидел, кстати. Нас, дураков, попутал бес…

Но тут приходит Магдалина и говорит: «Воскрес! Воскрес! Он говорил, я говорила!» И этот звонкий женский крик среди бессилия и злобы раздастся в тот последний миг, когда еще чуть-чуть — и все бы.

Глядишь кругом — земля черна. Еще потерпим — и привыкнем. И в воскресение зерна никто не верит, как Уитмен. Нас окружает только месть, и празднословье, и опаска, а если вдруг надежда есть — то это все еще не Пасха. Провал не так еще глубок. Мы скатимся к осипшим песням о том, что не воскреснет Бог, а мы подавно не воскреснем. Он нас презрел, забыл, отверг, лишил и гнева, и заботы; сперва прошел страстной четверг, потом
Читать дальше →

Мой голос —
каждой мантры суть,
моя походка — грация божеств,
мой ум — великих риши путь,
а я всё прячусь,
чью-то роль играю…
Не буду больше я играть
и всем открыто заявляю:
«Ахам Брахмасми!»
Лишь эту песнь теперь
я буду петь!
Тогда и вы поймёте:
«Ты есть То!»
«Тат Твам Аси!»

***

«Ты — будда?!
Ты — бесконечный Брахман?!
Ты — Атман?
Ты — воплотившийся Бог?
Ты — золотой океан
без начала?
О, монах, ты очень нескромен», — однажды мне кто-то сказал.
Ха-ха-ха!
Но кто-нибудь видел скромного Бога?
А слышал раскаты тихого грома?
О, люди, скажите,
бывает ли молния тусклой?
Несчастный, где же ты видел
мелкий океан?
Покажите мне блеющего льва
и писклявого тигра.
Покажите мне нежный ураган
и прохладный огонь,
Найдите мне мягкий алмаз,
дешевое золото
и маленькую бездну!
Может быть, тогда…
О, люди, будьте нескромны!
Будьте со мной —
Всесияющим Светом!
Будьте со мной —
без конца и без края
бездной слепящей!
Будьте со мной —
золотым океаном!
Будьте же тем, кто вы есть!
Ну, смелей!
И радуйтесь!
Радуйтесь
вместе со мной!

Всё замкнуто в себе

Всё замкнуто в себе,
И видит лишь себя.
На 360 вокруг лишь только зеркала.
И чтобы ВСЁ взглянуло на себя со стороны,
Пришлось Ему прикинуться тобою, извини.
И так или иначе, но настаёт тот день,
В который каждый узнаёт во всём свою же тень.
И снова возвращается, забыв о слове «я».
Так Свет, прикидываясь тьмой, осознаёт себя.

весенним ритмом льются строки
сквозь стужу и мороз ветров.
горячим сердцем бьется вечность,
спадают все оковы льдов.

И ты в кристальной тишине
сквозь стужу и мороз ветров
оттаешь сердцем бросив мне
весенний теплый ветерок.

и зацветут луга густые,
зашелестят листвой леса
и птичий хор наполнит небо
и всюду наши голоса.

Ведь вечность жизни в круге новом
наполнит все собой до дна.
уже нет стужи, нет мороза
есть лишь любовь-она сильна!

***

Мерцанье тихих звезд,
Их шелест в тишине.
Твой образ так далек,
Но и так близок мне.

Моей души порыв
Из света тонких струн,
В звучание облёк
Дыханием своим.

Нам вечность на двоих
Подарена с тобой,
В груди горит огонь
Сжигая тлен собой.

Ты помнишь времена,
Когда по звездам шли?
Ты помнишь времена,
Когда зажгли костры?

В кострах горел огонь
Несомый Прометеем
Земля была жива-
Миры творились пеньем.

Тогда мы не смогли
Держать одну октаву,
Мы душу разделив-
Себя отдали жару.

В огне сгорев своём,
Себя мы потеряли.
Сейчас опять пора…
Пора открыть скрижали.

17.06.2013

О, стройность торжествующих глубин,
Где мир закончен, ясен и един!

Я закрывал глаза, чтобы предмет
Не мог закрыть собой глубинный свет.

Но вот я снова зряч и вижу сквозь
Любой предмет невидимую ось.

Мои глаза мне вновь возвращены,
Чтоб видеть в явном тайну глубины

И в каждой зримой вещи различить
Незримую связующую нить.

Везде, сквозь все — единая струя.
Она во мне. И вот она есть я.

Когда я слышу душ глубинный зов,
Летящий к ней, я отвечать готов.

Когда ж моим внимаете словам,
Не я — она сама глаголет вам.

Она бесплотна. Я ей плоть мою,
Как дар, в ее владенье отдаю.

Она — в сей плоти поселенный дух.
Мы суть одно, сращенное из двух.

И как больной, что духом одержим,
Не сам владеет существом своим,-

Так мой язык вещает, как во сне,
Слова, принадлежащие не мне.

Я сам — не я, затем что я, любя,
Навеки ей препоручил себя.

О, если ум ваш к разуменью глух,
И непонятно вам единство двух,

И душам вашим не было дано
В бессчетности почувствовать одно,

То, скольким вы ни кланялись богам,
Одни кумиры предстояли вам.

Ваш бог един? Но не внутри — вовне,-
Не в вас, а рядом с вами, в стороне.

О, ад разлуки, раскаленный ад,
В котором все заблудшие горят!

Бог всюду и нигде. Ведь если он
Какой-нибудь границей отделен,-

Он не всецел еще и не проник
Вовнутрь тебя,- о, бог твой невелик!

Бог — воздух твой, вдохни его — и ты
Достигнешь беспредельной высоты.

Когда-то я раздваивался сам:
То, уносясь в восторге к небесам,

Себя терял я, небом опьянясь,
То, вновь с землею ощущая связь,

Я падал с неба, как орел без крыл,
И, высь утратив, прах свой находил.

И думал я, что только тот, кто пьян,
Провидит смысл сквозь пламя и туман

И к высшему возносит лишь экстаз,
В котором тонет разум, слух и глаз.

Но вот я трезв и не хочу опять
Себя в безмерной выси потерять,

Давно поняв, что цель и смысл пути — В самом себе безмерное найти.

Так откажись от внешнего, умри
Для суеты и оживи
Читать дальше →

4
Странники и вопрошатели окружают меня,
Люди, которых встречаю, влияние на меня моей юности, или двора, или города, в котором я живу, или народа,
Новейшие открытия, изобретения, общества, старые и новые писатели,
Мой обед, мое платье, мои близкие, взгляды, комплименты, обязанности,
Подлинное или воображаемое равнодушие ко мне мужчины или женщины, которых люблю,
Болезнь кого-нибудь из близких или моя болезнь, проступки, или потеря денег, или нехватка денег, или уныние, или восторг,
Битвы, ужасы братоубийственной войны, горячка недостоверных известий, спазмы событий —
Все это приходит ко мне днем и ночью, и уходит от меня опять,
Но все это не Я.
Вдали от этой суеты и маеты стоит то, что есть Я,
Стоит, никогда не скучая, благодушное, участливое, праздное, целостное.
Стоит и смотрит вниз, стоит прямо или опирается согнутой в локте рукой на некую незримую опору,
Смотрит, наклонив голову набок, любопытствуя, что будет дальше.
Оно и участвует в игре, и не участвует, следит за нею и удивляется ей.
Я смотрю назад, на мои минувшие дни, когда я пререкался в тумане с разными лингвистами и спорщиками,
У меня нет ни насмешек, ни доводов, я наблюдаю и жду.
5
Я верю в тебя, моя душа, по другое мое Я не должно перед тобой унижаться,
И ты не должна унижаться перед ним.
Поваляйся со мной на траве, вынь пробку у себя из горла,
Ни слов, ни музыки, ни песен, ни лекций мне не надо, даже самых лучших,
Убаюкай меня колыбельной, рокотом твоего многозвучного голоса.
Я помню, как однажды мы лежали вдвоем в такое прозрачное летнее утро,
Ты положила голову мне на бедро, и нежно повернулась ко мне,
И распахнула рубаху у меня на груди, и вонзила язык в мое голое сердце,
И дотянулась до моей бороды, и дотянулась до моих ног.
Тотчас возникла и простерлись вокруг меня покой и мудрость, которые выше нашего земного рассудка,
И я знаю, что божья рука есть обещание моей,
И я знаю, что божий дух есть брат моего,
И что все мужчины, когда бы они ни родились,
Читать дальше →

Я весь не помещаюсь в этом теле
И в этом драма есть моя
Оно хотело бы вместить Я,
Но и боится, как огня.

И да не то, чтобы боится,
Оно ведь попросту сгорит.
Не выдержав игры сознанья
Порвется в танце жизни нить.

А я все жду, но так томится…
Минуты жизни в пустоте…
Я тело обрести стремился,
Чтобы идти к своей Звезде.

Тот танец Духа, дикой пляски
Сметая в Навь границы все,
Идти вперед шагами Бога
И жизнь творить здесь на Земле!

Я ощущаю эту силу,
Я ощущаю эту мощь.
Она вокруг бы все крушила,
И звезды зажигала б вновь!

Но время… тягостно томится
Я вечен, здесь же время есть
Считаться должен я с законом сферы,
Чтоб раньше времени не сжечь свой крест.

Я терпелив, но боже правый
Когда отпустишь поводья?
Чтоб это тело уже вместило бы Меня.
Оно старается, стремится, оно пыхтит здесь, что есть сил.

Но разум… раненая птица,
Ожоги он не исцелил.
Когда Икаром возносился,
Он солнцем этим опален.

Он рухнул вниз до тьмы священной
И новый дух в себе обрел.
Пора, пора открыть гробницу,
Ты жив уже, ты воскрешен!

И разум раненой той птицы
Давно уж стал в тебе Орлом.
И духа крылья поднимают к Солнцу
Лети вне времени, твори…

Я там уже давно, я — Солнце,
Я вижу все былые дни.
Ну а вот здесь еще расту я,
Еще плетется вязь времен.

Еще взираю я на Солнце
И жду, что буду окрылен.
Смешались времена отныне
Я есть везде, везде есть Я.

Пространства и миры иные
И время… шутка для меня.
Я там где мысль, я там где слово
Я там где всё, что есть в себе!

Ну и конечно эту оду я посвящаю сам себе!
Читать дальше →

Песнь махасиддха

Меняю пространство и время на благо живущих,
творю временные кольца и дыры,
меняю свободно историю, судьбы народов,
Причину я делаю следствием, меняя событий порядок.
Коль решил что-то – так и будет!
то, что было – не будет,
а что не было – будет!
Не властна надо мною логика кармы,
Ибо это говорю Я – Владыка айшварья-сиддхи!
Выбираю будущее для людей и Земли,
создаю новые расы, народы,
пишу историю, устанавливаю традиции.
Меняю прошлое так же легко, как меняет одежду
красавица,
создаю будущее силой санкальпы – усилием воли,
в настоящем же двигаюсь изящно,
скользя и играя.
Распространив себя на множество тел – сам себя
я учу,
сам себе даю посвящения в храмах.
Встречаю сам себя в прошлом в облике ребенка
и воспитываю его,
являясь самому себе первым Гуру,
получаю посвящения в детском возрасте.
Из будущего даю себе посвящения,
передачи учений и наставляю, вкладывая весь опыт,
говорю сам с собой – ребенком о будущем
и его же мгновенно вспоминаю в настоящем,
как свое отдаленное прошлое.
Так мгновенно меняю прошлое,
создаю альтернативные миры и вселенные
и перемещаюсь по ним легко,
как хозяин гуляет по комнатам дома.
Проявляю божеств, исходящих из тела,
становлюсь то одним богом, то другим.
Останавливая время, отдыхаю,
гуляю, наслаждаясь в безвременье,
за секунды – проживаю сотни лет,
обретаю опыт тысячелетий
за одно мгновение!
Воссоздаю религии,
восстанавливаю забытые учения
и линии святых,
исполняю миссии на благо людей,
учу законам богов,
открываю спрятанные богами
священные тексты,
Получаю от них разъяснения и советы,
читаю их буквы в пространстве,
как открытую книгу, видя их четко и ясно
и записываю людям во благо.
Парю я свободно в пространстве Вселенной,
гуляю по радуге, Солнцу, Луне и планетам,
в межзвездном
Читать дальше →