Пусть Любовь придет сама…

Любовь — это нечто, чем нужно заниматься, как занимаются медитацией.
Она — нечто, что нужно лелеять, пробовать очень медленно, чтобы она проникла глубоко в вашу сущность и стала таким властным опытом, что вас бы больше не осталось. Не то, чтобы вы занимались Любовью — вы есть Любовь. Любовь стала большой энергией, окружающей вас. Она превзошла вас обоих. Вы оба в ней потерялись. Но для этого вы должны подождать.

Ждите момента — и вскоре вы получите такое умение. Пусть энергия накапливается, и пусть это произойдет само собой. Постепенно вы начинаете осознавать, когда возникает момент…

Любовь подобна Богу — вы не можете ею манипулировать, она происходит, когда происходит. Если она не происходит, тут не о чем заботиться.

Ошо.

В. Убийство имеет нечто общее с опьянением?
Карл: Да. В экстремальной ситуации «я» больше нет. Когда ты убиваешь другого, «тебя» больше нет. В этот момент сознание отделяется от телесного. То, для чего обычно служат алкоголь и наркотики, тут становится непосредственным переживанием: отсутствием «я». Это не должно быть непременно связано с убийством. Существует множество подобных экстремальных ситуаций. Практикующие банги-джампинг переживают их. Скалолазы-экстремалы. Бегуны. И гонщик тоже: только когда он исчезает как «я», он достаточно скор, чтобы выиграть. Экстремальная ситуация — это как техника медитации: средство для исчезновения «я». Всякое усилие человека стремится к этому исчезновению.
В.: И если «я» исчезает?
Карл: Тогда отделенности больше нет. Это переживание единства. «Тебя» больше нет. И в отсутствие «тебя» есть свобода. По этой свободе ты тоскуешь. По крайней мере, в тот момент, когда ты хочешь ею обладать, она исчезает. Пока есть тот, кто хочет ею обладать, она недоступна.
В.: Свобода от себя? То есть, свобода от всякой идеи «я»?
Карл: Свобода от идеи, что ты рожден и поэтому смертен. Ты просто исчезаешь. Сознание без «я» полностью безличностно. Это чувство единства оргазмично.

Я помню, несколько лет назад, когда я первый раз вместе с Джимом путешествовал по Соединенным Штатам, мы сели под деревом и разделили мандарин. Джим стал говорить о том, что мы станем делать в будущем. Когда мы обсуждали интересные проекты, он на¬столько увлекался ими, что буквально забывал про то, что он делает в данный момент. Он положил в рот дольку мандарина и, даже не начав жевать ее, уже приготовился отправить в рот другую. Он вряд ли понимал, что ест мандарин. Я только сказал: «Ты должен съесть дольку мандарина, которая у тебя во рту».
Джим стал осознавать свои действия. Это было все равно как если бы он и вовсе не ел мандарин. Если бы он в самом деле ел его, то «ел» бы и свои планы на будущее.
У мандарина есть дольки. Если вы сможете съесть одну дольку, возможно, вы съедите весь мандарин. Но если вы не можете съесть даже дольку, значит вы точно не сможете съесть весь мандарин. Джим понял меня. Он медленно опустил руку и сосредоточился на дольке, уже находившейся во рту. Он осознанно пережевал ее, перед тем как взять следующую дольку.
Позже, когда Джим попал в тюрьму за протест против военных действий, я, беспокоясь о том, сумеет ли он выдержать заточение в четырех стенах тюрьмы, отправил ему короткое письмо: «Помнишь ли ты мандарин, который мы ели когда-то вдвоем? Твое положение похоже на мандарин. Съешь его, и он станет тобой. Завтра ты уже не вспомнишь о нем».
Чудо осознанности. Хан Тит Нат

Наше разорванное существование достаточно и полноценно в каждом невыразимом моменте. Момент пуст такой полнотой, что великая сила вселенной пульсирует в нем…
(ф-м Пробуждение жизни)

Я ненавижу каждое мгновенье — я не шучу. Никто мне не верит, но я ненавижу каждое из этих чёртовых мгновений. Но что поделать. Да и мне вовсе необязательно любить их, для того, чтобы быть тем, что я есть. И это мне нравится больше всего — то, что мне не надо любить что бы то ни было, чтобы быть тем, что я есть, и я предпочитаю ненавидеть это.

Я ненавижу, потому что я ленивый, ведь для того, чтобы любить что-то, надо прилагать усилия. А ненависть происходит автоматически. (Смех) Вот видите, это было распознавание этой автоматической ненависти. И вам всегда надо прилагать усилие, чтобы распознать… О, так всё не так плохо,… О, так это всё я,… Это просто сон… Ух, как я ненавижу это.

Мне вообще не надо знать, что всё это сон — я ненавижу в любом случае, и я действительно именно это имею ввиду, когда говорю, что я — это безусловная ненависть, непрерывная. Вот видите, сколько радости в ненависти. Но если вы назовёте это любовью, то оно сразу превращается в тяжёлую историю «вашей любовной интрижки»… и вот уже страсть тут как тут. А в ненависти вы сразу же убиваете всё, без промедления. Вы убиваете время и у оно больше не течёт для вас момент за моментом.

(отрывок из сатсанга в Бомбее, 2012)

В моменте сейчас некому очутиться, потому что «я», «сейчас» и «я в сейчас» — это фотографии, безнадёжно устаревшие к моменту их рассмотрения. СЕЙЧАС есть, как факт возникновения мысли о фотографии, и СЕЙЧАС нет, потому что мысль о неком факте — ещё одна фотография :)

Большинство людей путают настоящий Момент с тем, что происходит в настоящий Момент, а это далеко не однои то же. Настоящий Момент неизмеримо глубже, чем то, что в нем происходит. Он является пространством для того, что в нем происходит.
Так что НЕ ПУТАЙ СОДЕРЖАНИЕ настоящего Момента с самим настоящим Моментом. Он глубже любого содержания, которое в нем возникает.

..Если твое внимание обращено на настоящий Момент, это совсем не значит, что надо отрицать то, что тебе необходимо для жизни. Это просто ПОНИМАНИЕ того, ЧТО ПЕРВИЧНО. Тогда ты с великим спокойствием можешь взаимодействовать с тем, что вторично. Это не значит, что нужно сказать: «Я теперь больше ничего не буду делать, потому что всё, что есть — это только данный Момент». Нет. Сначала НАЙДИ, ЧТО ПЕРВИЧНО, и сделай настоящий Момент своим другом, а не врагом. Осознавай его, будь ему признательным, чествуй его. Когда настоящий Момент становится фундаментом и первичным фокусом твоей жизни, тогда она разворачивается с необычайной легкостью.

То, что вы есть не заинтересовано в том, чтобы в будущем стать просветлённым и не заинтересовано в том, чтобы делиться историей о «моём просветлении» (или о его отсутствии!), случившемся в прошлом. Ибо то, что вы есть — это свет жизни, извечно присутствующий, всегда в положении «вкл», вечно про-светляющий это мгновение, в точности так, как есть. Даже в боли, даже в скуке, даже в печали, это про-светление всегда здесь. Это — простите мне эту поэтическую вольность — ваш самый интимный друг.