Дождь не устал ещё, а я — уже.
Дождинка вечная стекает по лицу
пока ещё живущего меня,
но безусловно обречённого уже.

Не унывают бледные цветы,
и не боятся мёртвого дождя:
они умрут, но там, где я упал,
когда-нибудь поднимутся они.

Невыразима тайна потому,
что нет её и нечего искать.
Кто я такой? — не всё ли мне равно…
Когда б не дождь в крови моей дышал.

Когда б не дождь в крови моей шумел,
Они умрут не там где я упал,
Дождинка человечная взошла,
В живую землю сердце проросло.

Всему внимая вольно ли, невольно,
Вдоль сна во сне, приснившийся, бреду.
Всего довольно и уже не больно
Держать в ладонях мёртвую звезду.

*

Успеть бы крикнуть – «Исчезаю!»

Чем проще вещь — тем неприметней.
Недаром Ареопагит изрек:«Бог — прост»,
Поди, найди Его…
Но люди сложность полюбили
С тех пор, как Авель был убит.
Культура — пажить каинитов,
Цивилизация — все тож.
И коль взаправду говоришь,
Что ты всем сердцем Бога жаждешь,
— Найди, где хочешь, простеца
И расспроси его с пристрастьем.

Личность течет, как река…
Каждое утро я просыпаюсь иным.
Память — магический дар Божества,
На ухо шепчет:«Ты — прежний,
И прежним пребудешь».

Так, да не так. Однажды,
Кончится магия сна,
Ум замолчит, онемев,
Тайне благой изумляясь.

Откуда я знаю, что что-либо знаю?
Откуда я знаю, что я это я?
Я голову с плеч осторожно снимаю,
Прощаясь с любимыми, слёз не тая.

… вот и осень.

Овевает душу ветер сна.
Скоро смерть у смертного попросит
повторить за нею: «ночь — нежна».

… И с удивлением узнать, что ты давно уже покойник,
А мир вокруг тебя всё тот же, всё те же в небе облака.
Заворожённый тишиной, смотрю на белый подоконник:
Мимоза мёртвая стоит в бутылке из-под молока.

*

Названий много я запомнил,
Но не сказать, чтоб что-то понял,
На разговор хватало, да.
А разговор, как щебет птичий,
Всегда был пуст до неприличья,
О, эта пустота…
Она давно меня вангует,
И в губы алые целует,
Полощет вялый мозг.
Я ни хера не понимаю,
Но все, что встречу – обнимаю
И всяку форму принимаю,
Как теплый, нежный воск.
Таков еси удел поэта,
И како не смотри на это –
Приходиться признать:
Я суть ничто из чтойных басен,
Мой труд понять себя – напрасен,
И рад бы маску снять,
Но нету маски, нет лица,
Одно лишь небо без конца.
Одно лишь небо без конца
Останется сиять.

Как дерева Твои красивы
В обычном парке городском!
Березы, липы, клены, ивы…
Единым созданы мазком.
Измученный тоскою нежной,
Верчу в пространстве головой.
И я средь них — мазок небрежный,
Такой же вечный и живой.