Я спросил его, кто такие настоящие учителя, и как можно распознать истинного учителя.

— Сахарную голову ты взвешиваешь с помощью гири или другой сахарной головы, — сказал он со смехом, – одного учителя ты не можешь «взвесить» относительно другого. Тебе приходится «взвешивать» его относительно себя. И вот твоя проблема: «взвешивая» учителя, ты взвешиваешь не инертную вещь. Он может, если пожелает, увеличить или уменьшить свой вес. Ты меня понимаешь?

— Вы имеете ввиду, что учитель должен принять меня, прежде чем я смогу судить его?

— Трудность в этом вот какая. Видишь ли, ты не можешь выбрать себе учителя с помощью логики. Причина в том, что логика не распространяется на область, в которой действует учитель. Вот почему лучше, чтобы учитель избрал тебя.

— Но если логики недостаточно, то, естественно, «незрелый» не способен будет распознать учителя? Разве может учитель появиться перед ним и сказать: «Я твой учитель»? А если он так поступит, ученик не может сказать, настоящий это учитель или нет.

— Вот почему, — сказал Муршид, — так называемый «выбор учителя» совсем не есть выбор. Происходит вот что. Желающий стать учеником приближается к потенциальному учителю и открывает ему своё сердце. Это значит, что он позволяет себе стать восприимчивым к тому, что учитель говорит и делает. Он должен принять в себя нечто от всей сущности, от целостности личности учителя и его трудов. Тогда может быть установлен контакт. В уме ученика возникает узнавание учителя, признание, что этот учитель для него. Если это распознавание ложно, учитель отсылает его собирать вещи.

— А если учитель ложный, и оба думают, что произошло настоящее распознавание? — спросил я.

— В этом случае ты имеешь образование групп, фанатично привязанных к личности учителя, пытающихся утвердить его правоту любым способом и рассказывающих о его чудесах. Это ложные, но также и полезные, хотя и неполные школы. Это стадия, на которой остановились многие аскеты.

— Тогда как ученик может знать, что
Читать дальше →

Однажды утром, когда у меня было немного свободного времени, я рассматривал очень странный предмет, стоявший в одиноком величии на деревянной подставке. Он был сделан из дерева, и к нему был прибит кусок жести неправильной формы. Деревянный предмет походил, по-моему, на грубого, примитивного идола. Внимательнее рассмотрев его, я увидел, что дерево было грубозернистое, неизвестного мне вида. На зазубренном листе жести было несколько царапин, нанесенных заострённым инструментом, которые для меня не имели никакого смысла. Сбоку от этого предмета, стоявшего на высоте примерно трёх футов, находилась ветка сушёного винограда. Я заметил, что дерево было в пятнах, или, может быть, это был результат выветривания. Возле винограда в маленькой чашке были три камня, окатыша. Я рассматривал это необычное явление со всех возможных сторон. Могло ли это быть идолом, — в общине, испытывавшей отвращение к идолам? Быть может, это было неким сообщением, и некий сложный смысл можно было извлечь из этого, правильно поняв символы благодаря интуиции? Зачем находились здесь виноград и камешки, и что они означали?

Когда я вернулся в меджлис (зал собраний), мой ум был почти полностью занят этими и многими другими мыслями. Может быть, это фаллический символ. Возможно, его смысл был забыт, и считалось, что он наделён какими-то силами. Определенно он имел некую важность. Ассоциации из моего обширного чтения по антропологии, психологии и истории нахлынули в мой ум. Начали складываться построения, возникали полуоформленные теории.

В таком состоянии я сидел на своём коврике, не слишком замечая других обитателей общины, входивших и выходивших или просто сидевших и медитировавших.

Примерно в это время вошёл Муршид, знаком указавший мне не вставать. Вместо того, чтобы занять своё обычное место, он подошёл ко мне и встал на одно колено. Его обветренное лицо было спокойно, но большие глаза искрились.

— Ты видел Бе-асрар — то, что стоит на камне?

Он, разумеется, знал, что я видел, и что как
Читать дальше →