Что-то бросила дерзкое, и обиженно в комнату топает, дверью хлопает, плачет верно.
Твой проступок был явной мелочью, не проступком даж, а так, словом в топку ее раздражения.
Но ты мыслишь, что надо быть выше, быть взрослее, помнить принципы заботы и сострадания,
И ведь должен кто то первый шаг сделать… будь достойней желания за ней следовать.

Тот у кого нет достоинства, всегда будет в роли ведомого, в любых отношениях,
В заданном другими направлении будет нестись с ускорением, остатки разума теряя,
не смей делать шаг вслед, когда от тя идут прочь, когда не рады твоим проявлениям,
Ты не видишь, что твой интеллект несет бред, слепо удовлетворяя чужие ожидания и стремления.

ожидания сидят в клетке ее башки. Ты глотаешь их как таблетки, чтоб спастись, излечиться от тотального неприятия своего существования.
Затем, они уже в тебе и надо их кормить, и вся твоя забота с состраданием — всегда о них, о них нельзя забыть, ведь будут грызть, изнутри если не следить за их питанием.
Они растут и все сильней в сердце впиваются, вгрызаются, и все искуснее твой ум плетет отмазки, чтоб их оправдывать, кидать куски, да посвежей.
Тебя куски. Не смей идти за ней, не
Читать дальше →

Мастера забавляло то, что некоторые специально занижают чувство собственного достоинства, выдавая это за смирение. Он рассказал ученикам такую притчу:

Два человека, священник и пономарь, пришли в церковь помолиться.
Отдавшись чувствам, священник стал бить себя в грудь и выкрикивать:

— Я — самый грешный из людей, Господи! Я не заслуживаю твоей милости! Я — пустое место, ничтожество — сжалься надо мной!

Недалеко от священника стоял пономарь.
В молитвенном экстазе он также стал бить себя в грудь и кричать:

— Сжалься, Господи! Я — грешник, я — ничтожество!

Священник повернулся и с надменным видом сказал:

— Ха! Посмотрите на него! Он тоже притязает на ничтожество!