Моя душа, как раненая птица — Очередная жертва палача. Взлететь не может, крылья, волоча, Превозмогая боль, в полёт стремится. Душа у палача живёт спокойно, Доволен он и рад, что я страдаю. Он постарался сердцу сделать больно, А вот за что — его не понимаю…… Но всё равно его люблю — прощаю.

Для того, чтобы душа ожила, она должна развернуться к Богу…

Она вошла, совсем седая,
Устало села у огня,
И вдруг спросила «Я не знаю,
За что ты мучаешь меня.
Читать дальше →

Этому потрясающе красивому фильму предпослан эпиграф из “Тимея”: “Этот мир — живое существо, наделенное душой и разумом, единая видимая живая сущность, несущая на себе другие сущности, которые все связны одной природой”, однако смысл фильма никак не ограничивается платоновской идеей. “Душа Мира” – это глаза семидесяти живых существ, пристально всматривающиеся в нас с экрана…

У каждого есть пёрышко в душе
Что-то несказаное детское такое
Струною в унисон звенит в тебе
Когда встречаешь светлого душою
Они идут в сверкающих одеждах
Грязь не пятнает белых покрывал
И наши пёрышки на азимут надежды
Со дна души взлетают к небесам
Герман Грю

Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, —
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, —
Положит посох, обернется
И скажет просто: «мы пришли».
Н. С. Гумилев 1911г.

Домой возвратилась уныло,
Сбросила тяжкий рюкзак.
Скрипучую дверцу открыла.
Повесила модный пиджак
Умылась. Тронула ходики.
И распахнула окно.
За деревянным столиком,
Стучат жильцы в домино…
Вздохнула. И стала, угрюмо,
Из рюкзака вынимать,
Тягучие черные думы,
Присев на немую кровать.
Под ними обиды слоились,
Заботы и суета…
На самом дне затаилась
Ее девичья мечта…
И – комната вдруг озарилась
Умолкло внизу домино:
Жар-птица, сверкая, спустилась,
В ее расписное окно.
Поднялась. Несмело шагнула.
Хотела ее поймать.
Худые руки взметнула.
Молила не улетать!
Но тут ее снова позвали
Обиды и суета.
Седые сумраки встали.
Ее упорхнула мечта…
Стояла… Слушала ходики…
Потом поглядела в окно.
За деревянным столиком,
Стучали жильцы в домино.

Я не пишу стихи — я думаю стихами,
И, кажется, они меня умней.
Из толчеи мирской они приходят сами
Лишь с самой малой помощью моей.
Я не пишу стихи — я чувствую стихами.
Душа в смятеньи — что с нее возьмешь?
Но чуткая строка, легко взмахнув крылами,
Перепорхнет туда, где невозможна ложь.
И сердце поведет по тропам очищенья,
И грёза станет в ряд со всем, что наяву,
И тусклых нет минут — лишь звездные мгновенья…
Я не пишу стихи — стихами я живу.
Лада Федоровская

Шри Нисаргадатта Махарадж называл «ПЕРЕД Я ЕСТЬ» изначальной адвайтой. Никто не описывает это более лаконично, чем Нагарджуна с его Восемью Отрицаниями, или персонифицирует лучше, чем Авадхут Нитьянанда. Доктор Стивен Волински проясняет и определяет духовность как Изначальное То. Он также деконструирует духовные и психологические сферы как философские ловушки, отбрасывая воспринимаемое, даже порождения мозга и нервной системы, а потом идёт дальше, деконструируя саму деконструкцию.