личность, как тяжко нагруженный плот, течение смерти от берега жизни уносит…
берег покинутый светел и пуст, только ветер колышит прибрежные травы,
только звёзды кружатся у самой земли, словно ищут кого-то на том берегу,
но речная волна не расскажет, чьи следы унесла безвозвратно.

Нити жизни мерцают
Ум в золотой паутине
Забурилась судьба в лабиринт
Размышление – винт
Растворив снегопад
Опрокинулось солнце апреля
Соловьиные трели
Опрокинули медные двери
Здесь когда-то был ад
Гуляют жемчужные звери
Тетрадь на столе в два крыла
Божьим Словом дымится
Иероглиф безумного крест
Была не была
Звездной славы хлебнуть
Оторваться с насиженных мест
В синеве утонуть
Под крылом Эверест
О
Алла!

На улице я встретил Будду,
И он сказал, что я – не я.
И я-не я заплакал горько,
Уткнувшись в стену бытия.

Слова, как парусные лодки,
Совсем уплыли в облака.
А я не выпил бочку водки,
Не съел заклятого врага.

В любви любимой не признался,
По плоти предков не простил,
Поэтом гордо назывался,
Страницы рифмами мостил.

И что теперь? Одно пространство,
В котором пруд таких пруди.
Царит мистическое пьянство,
С моралью к ним не подходи:

Они и так – святые боги.
Пускай бузят мильоны лет.
Покуда бога носят ноги,
— Ему ни в чём запрета нет.

А я, не я который ныне,
Стал всем во всем и остаюсь
Самим собой – мне хватит сини
Небес – залить святую грусть.

***

(из забытого)

Жить из глубины тайны.

На поверхности внимания — волны, цунами, гибель городов и цивилизаций,
а в сокровенной глубине — алмазный покой и нежная арфа звёзд.

Я растворен в блаженстве бытия,
а это значит, я и сам — блаженство.
И маска скорбная моя
игры являет совершенство.

Последняя сигарета на случайном балконе в Ялте.
Сквозь крону инжира — море;
Оно дышит полуденным солнцем.
Удушающе душно.
Глоток зелёного чая.
Капли пота текут по телу…
Слова мудреца из раскрытой книги непостижимо уместны:
«Только в абсолютном отсутствии концептуализации
обретается совершенный покой Абсолютного Присутствия».
Его имя Рамеш Балсекар.
Он всё ещё жив в Бомбее.
Я не поеду в Бомбей,
Я не поеду в Иерусалим.
Моя последняя первая сигарета здесь и сейчас
— На случайном балконе в Ялте в день отъезда в Москву.
И ещё он сказал:
«Ни одно индивидуальное „я“ не переживёт смерть».
Странно, но эти слова не пугают;
Они питают как чай,
Как дым сигареты,
Как близкое море.
Капли пота по телу текут,
Созревает инжир,
В занавесках шевелится ветер,
На столе — три пустых рапана,
И сухой букет горных трав.
*

(из забытого. настроение)

быть несчастным — скверная привычка
легче бросить пить или курить,
легче не родиться, и не жить,
чем «блаженству» снять с себя кавычки.

Свет не нуждается в просветлении,
Жизнь не нуждается в осмыслении.

Мертвые бабочки книг…
Буквы — цветная пыльца
— Спят на подушечках пальцев
Читателя-мертвеца.

Опять я здесь, опять проснулся…
Мир затаился и притих,
Слезою сладкой навернулся,
И зыблется в очах моих.