Из рассказа В. Пелевина «Свет горизонта»

— А почему скарабеи дают имена всему, что видят?
— Кто тебе сказал, что они дают имена все-МУ, что видят?
— Ты. Только что.
— Нет, я этого не говорил. Скарабеи не дают имена тому, что видят. Все совсем наоборот — они видят только имена, которые они всему дают. Вот, например, эти цветы на подоконнике. Или этот закат за стеклом. Что это такое на самом деле, не знает никто. Но скарабеи научили нас вынимать свою коллекцию бирок и сверяться с надписями на них до тех пор, пока не выпадут слова «цветы» и «закат».
— Допустим, — сказал Митя. — Но ведь бирки всегда вешаются на что-то. На что мы их вешаем?
— Хороший вопрос… Тебе случалось в детстве шарить биноклем по чужим окнам в поисках бесплатного стриптиза?
— А какое это имеет…
— Самое прямое. Случалось?
— Было дело.
— Тогда ты, видимо, знаешь, с какой охотой ум принимает за ожидаемое все что угодно — то таз, висящий на стене, то край ковра, то подушку, то складку одеяла. Был такой писатель Набоков, который замечательно описал этот процесс применительно к ярлыку «нимфетка», который он сам же и выдумал. Но если мы начнем выяснять, на что вешается этот ярлык, мы каждый раз будем упираться в другую бирку — «одеяло», «таз», «подушка», «локоть одинокого курильщика» и так далее. Начнем искать, на чем висят другие бирки — упремся в новые, и так до бе конечности. В этом пространстве ярлыков и бирок все похоже на примечание к другому примечанию, все опирается друг на друга, как этажи вавилонской башни, уходящей в дурную бесконечность. Если ты попытаешься найти фундамент, на котором стоит эта башня, или слово, к которому было сделано самое первое примечание, ты не сможешь этого сделать.

— Хорошо. На что вешаются бирки, понятно. То есть понятно, что это в принципе непонятно. Но ведь «скарабей» — это тоже ярлык. А ярлык, как я понимаю, не способен ничего увидеть. Кто тогда глядит на все это?

— В это трудно поверить, но нет никого, кто на это глядел бы. Все ярлыки и бирки
Читать дальше →

Стоит в поле Теремок –
Он свободен и далек,
Но для нашего народа,
Расстояние – не предлог!

Все мы в поиске с рожденья,
Верим в НАШЕ ПРОСВЕТЛЕНЬЕ!
Слухи ходят там давненько,
Были случаи частенько:
Если ум свой успокоишь,
И увидишь мыслей песнь,
Искренне себя ты спросишь:
«Кто Я?» или «Что Я есть?»
То возможно и отыщешь
Этот Терем вдалеке,
Но и это не спасенье,
А лишь ВСТРЕЧА налегке.

Там над Теремом летает
Огнедышащий Дракон!
Ничего не обещает,
Но показывает сон!

Сон про букву в алфавите,
Про историю ТВОЮ,
Приглашает погостить тут
И оставить жизнь СВОЮ!!!

Ты не веришь в это чудо,
Ум не сдастся никогда!
И тогда, вдруг ниоткуда,
Летят стрелы из огня!

Что такое? Что случилось?
Кто кидает тут в МЕНЯ?
Это Мастера узнали,
В тебе Аватара Я!

И не выдержишь ты боя,
Ведь он только в голове!
Не падешь на поле боя,
ТЕБЯ не было нигде!

В мыслях весь бой проявился,
Там где мысль реальная!
И на это ты купился,
Так как думал это Я!

Ум — это безумная обезьяна, несущаяся к пропасти. Причем мысль о том, что ум — это безумная обезьяна, несущаяся к пропасти, есть не что иное, как кокетливая попытка безумной обезьяны поправить прическу на пути к обрыву.

В. Пелевин.

Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились.
В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
— Вы — Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
— Скажи им, что я молода и красива!

Жил когда-то дервиш-брадобрей. К нему ходил стричься один мулла, религиозный фанатик. Однажды мулла решил подстричь свою бороду, потому что она стала лезть ему прямо в рот, а так как он был ко всему еще и большой обжора, то борода создавала немало хлопот, когда он объедался.
В первый раз, взявшись стричь мулле бороду, дервиш спросил:
«Как вы относитесь к язычникам?»
Во второй раз, только мулла уселся и приготовился стрижке бороды, дервиш опять спросил, прежде чем приступить к работе:
«Не укрепилось ли в последнее время влияние язычников?»
И в третий раз, когда мулла явился подстричь бороду, дервиш сказал:
«Давайте поговорим о язычниках...»
Мулла повернулся у нему и закричал:
«Ты что, не можешь говорить о чем-нибудь более достойном? Каждый раз, как я прихожу, ты хочешь поговорить о язычниках. Сдается мне, что у тебя извращенный вкус, а ведь тебя считают дервишем...»
Дервиш засмеялся:
«С моим вкусом ничего не поделаешь, а вот вы, когда бы не услышали слово „язычник“, топорщите бороду так, что ее гораздо легче стричь.

Однажды священник зашел в зоомагазин и спросил, нет ли для него чего-нибудь интересного.
Продавщица принесла попугая.
«Вот он вам наверняка понравится, — сказала девушка, — если вы дернете его за эту лапку, он произнесет молитву, если за другую — споет псалом».
Священник был восхищен и при одной мысли о столь знакомом благочестивом ритуале ощутил прилив священной радости.
«А что будет, — лучезарно улыбаясь, спросил он, — если я дерну сразу за обе лапки?»
«Башкой ударюсь, идиот!» — заорал попугай.