… Перестать быть собой — это не стать кем-то другим; я отрицаю тебя, чтобы сбить твою фиксацию там, где ты есть, а не чтобы зафиксировать тебя там, где тебя нет. Но где же ты тогда будешь?

Когда вы думаете о себе хорошо — это эгоизм. Когда вы думаете о себе плохо, вы опять-таки думаете о себе, вам что, больше не о чем думать?

Внутри нас существует бездна, в которую нельзя упасть, но можно прыгнуть — таково лекарство от страха.

Каратэ — это дзэн для детей, а Дзэн — это каратэ для взрослых

Шри Нисаргадатта Махарадж называл «ПЕРЕД Я ЕСТЬ» изначальной адвайтой. Никто не описывает это более лаконично, чем Нагарджуна с его Восемью Отрицаниями, или персонифицирует лучше, чем Авадхут Нитьянанда. Доктор Стивен Волински проясняет и определяет духовность как Изначальное То. Он также деконструирует духовные и психологические сферы как философские ловушки, отбрасывая воспринимаемое, даже порождения мозга и нервной системы, а потом идёт дальше, деконструируя саму деконструкцию.

Почему в жизни людей столь многое не по-человечески? Как мы устроены? Что в нас такое, что лишает нас подлинной, внутренней свободы? Что в нас такое, что заставляет нас мучиться и прозябать, а не жить свободно, спокойно и радостно? Может ли каждый человек изменить себя? И есть ли выход, способ жить без конфликтов, без проблем, без войн? Что загоняет нас в тупик конфликта? Почему мы всегда в противостоянии? Народ против народа. Группа против группы.Человек против человека. Почему?

«Подобно тому, как паук плетет свою нить, вытягивая ее из собственного рта, играет ею, а затем втягивает обратно в себя, так и вечный, неподвластный изменениям Господь, не имеющий ни формы, ни атрибутов, представляющий собой абсолютное знание и абсолютное блаженство, дает развитие всей вселенной из Самого Себя, играет с ней какое-то время и затем втягивает обратно в Себя .»
Бхагаватам

Когда продерусь я ободранным боком
Сквозь чашу, сквозь сучья судьбы
К тому, кто казался в пути моем богом,
А может, и вправду им был, — Когда продерусь я тропой окаянной
И выйду на свет, — наконец
Увижу я бога — какой же он странный,
Бродяга, жилец — не жилец.

Жилец — не жилец, человек-небылица, — Но что-то в лице пришлеца
Но что-то такое, что светится птица,
Ликуют и волк и овца…

И сам я невольно сгибаю колени…
Кого я увидел? — Свой страх
Или, как Планида, увидел Оленя
С крестом на ветвистых рогах?..

Этот медленный танец частиц мирозданья,
Потерявших однажды судьбу,
Где танцуют с завязанными глазами — Кто не воле, а кто и в гробу.

Этот танец танцуют, забыв все на свете, — И его никому не прервать,
Этот танец танцуют умершие дети — Ах, как хочется им танцевать!..

Ах, как хочется им небывалого чуда — Всем, кто выброшен из бытия,
Чья разбита надежда, и в сердце остуда,
В бездорожье ушла колея…

И танцуют обломки, танцуют осколки
В ореоле изломанных рук,
И вступают собаки и кошки и волки
В заколдованный праздничный круг…

Я поверю, что мертвых хоронят, хоть это нелепо,
Я поверю, что жалкие кости истлеют во мгле,
Но глаза — голубые и карие отблески неба,
Разве можно поверить, что небо хоронят в земле?..

Было небо тех глаз грозовым или было безбурным,
Было радугой-небом или горемычным дождем, — Но оно было небом, глазами, слезами — не урной,
И не верится мне, что я только на гибель рожден!..

… Я раскрою глаза из могильного темного склепа,
Ах, как дорог ей свет, как по небу душа извелась, — И струится в глаза мои мертвые вечное небо,
И блуждает на небе огонь моих плачущих глаз…
***

Сколько лет нам, Господь?.. Век за веком с тобой мы стареем…
Помню, как на рассвете, на въезде в Иерусалим,
Я беседовал долго со странствующим иудеем,
А потом оказалось — беседовал с Богом самим.

Это было давно — я тогда был подростком безусым,
Был простым пастухом и овец по нагориям пас,
И таким мне казалось прекрасным лицо Иисуса,
Что не мог отвести от него я восторженных глаз.

А потом до меня доходили тревожные вести,
Что распят мой Господь, обучавший весь мир доброте,
Но из мертвых воскрес — и опять во вселенной мы вместе,
Те же камни и тропы, и овцы на взгорьях всё те.

Вот и стали мы оба с тобой, мой Господь, стариками,
Мы познали судьбу, мы в гробу побывали не раз
И устало садимся на тот же пастушеский камень,
И с тебя не свожу я, как прежде, восторженных глаз.

Я не просто пришел и уйду,
Я возник из себя не случайно,
Я себя созерцал, как звезду,
А звезда — это Божия тайна.
А звезда — это тайна небес,
Тайна вечности животворящей,
И порой затмевался мой блеск,
А порой разгорался все ярче…
Но я был бы совсем одинок,
Потерял во вселенной дорогу,
Если б мне не сопутствовал Бог,
Возвращал к правоте и истоку.
И я понял, откуда огонь:
Это Кто-то с отвагой святою
Положил мне на сердце ладонь — И оно запылало звездою…

— Помоги, Медвединька, помоги!
— Что с тобой, Ёжик?
— Не знаю. Плохо мне.

Медвежонок обошел Ёжика со всех сторон, пощупал голову:

— Здесь не болит?
— Нет.
— А тут?
— Не-а.

Было раннее утро. Пели птицы. Все цвело.

— Посмотри, какое солнышко! — сказал Медвежонок.
— Вижу.
— Послушай! Слышишь, как птицы поют?

Ёжик кивнул.

— Ты мне расскажи поподробней, — сказал Медвежонок. — Вдвоем мы с тобой что-нибудь придумаем.
— Понимаешь, — сказал Ёжик. — Страшно мне.
— Да почему?
— Радости нет, — сказал Ёжик. — Бывало, проснусь, увижу солнце и радуюсь. А теперь — нет.
— Радости нет… Радости нет… — забормотал Медвежонок. — Да почему же это у тебя нет радости?
— Не знаю, — Ёжик закрыл глаза.

«Что же это может быть? — думал Медвежонок. — Что же это могло случиться, чтобы от Ёжика убежала радость?»

Он сказал:
— Не может такого быть! Это тебе показалось, и все. От кого-от кого, а уж от тебя ни за что не может убежать радость. Она где-то спряталась, понял?
— Где?
— В животе.

Они вдвоем внимательно осмотрели ежикин живот.

— Или вот под мышкой!

Ёжик поднял лапу.

— Или… знаю! — закричал Медвежонок. — Мы оставили ее на реке! Помнишь, когда солнце садилось, что-то радостное-радостное перебежало на тот берег?
— Солнечный заяц, — сказал Ёжик.
— Как же! Заяц! Это была твоя радость. Бежим!

И они помчались к реке, увидели ее всю-всю, сияющую в восходящем солнце, и огромная, горячая ежикина радость, вся в остреньких иголочках, как сам Ёжик, выскочила из кустов, перебежала по воде и вернулась к Ёжику.

© Сергей Козлов