We have been to the moon, we have charted the depths of the ocean and the heart of the atom, but we have a fear of looking inward to ourselves because we sense that is where all the contradictions flow together.

Мы побывали на Луне, мы покорили глубины океана и сердце атома, но мы боимся смотреть внутрь самих себя, потому что предчувствуем, что именно оттуда происходят все конфликты.

«Мы должны оживлять нашу личную реальность, потому что в ней нет собственной жизни. Мы берем плоское, двухмерное сновидение и вдыхаем в него свою эмоциональную энергию. Вот как мы втягиваемся в фальшивую жизнь.

Если мы перестаем вдыхать жизнь и краски в царство сновидений, оно сдувается обратно в свою плоскую черно-белую ТВ-реальность. Все, что казалось важным, превращается в простой спектакль. Очевидно, что ничто не важно, ничто не лучше и не хуже, ничто не имеет смысла, и когда мы позволяем себе видеть так, царство сновидений схлопывается. Вот что такое на самом деле непривязанность.

Вся жизнь становится чем-то вроде просмотра мыльной оперы, полной персонажей, до которых тебе нет дела, на языке, который ты не понимаешь, но здесь нечем заняться, поэтому ты просто наблюдаешь".

Джед Маккена

— Что такое звук хлопка одной ладони? – Клэр
представила коан. Им было по восемь или девять в товремя.
— Я не знаю, — ответил я, — а что такое звук хлопка двух
ладоней?
Они завизжали от восторга и захлопали в ладоши, чтобы
ответить на мой вопрос, но вопрос так и остался без
ответа. Нам не обязательно быть такими умными с нашими
вопросами, оставляя наши допущения нетронутыми. Чем
является звук хлопка обеих ладоней? Вот и вся дзэн
монета, в которой кто-либо нужается. Доберитесь до
самого дна чего-либо и вы дойдете до самого дна всего.
Просто выбираете место и начинаете копать.
Джед Маккена («Теория всего»)

…Однажды два монаха отправились в город, чтобы достать припасов для своего горного монастыря. Один постарше, другой — молодой и горячий, недавно принявший обеты. Была весна, и они подошли к разлившейся реке. Они могли бы перейти ее, но заметили юную девушку на берегу, беспомощно взиравшую на поток. Без всяких колебаний старший монах предложил перенести ее на другую сторону. Все трое преодолели реку и разошлись в разные стороны.

Однако юный монах нашел поведение старшего предосудительным. Он только недавно произнес свои клятвы, и среди них была одна относительно прикосновения к женщине или взгляда на нее. Чем дальше они шли, тем больше беспокоился молодой монах из-за того, что произошло. В конце концов он не выдержал и спросил, как опытный монах мог сделать такую вещь — дотронуться до женщины, нарушив свои обеты.
Старый монах изумился (представим себе лицо Далай Ламы, у него лицо всегда кажется немного изумленным) и сказал: «Что такое, мой мальчик?… Я оставил девушку на берегу реки… А ты все еще тащишь ее с собой».

Что тащишь ты? Что такого ты натворил в прошлом, чтобы чувствовать себя неправым? Что-то, что было правильно в свое время, а может, и нет. Неважно, потому что в любом случае это только суждение. Случились ли твои так называемые прошлые события на самом деле? Воспоминания — это всего лишь никчемый мусор, по моему опыту. Это истории, а все истории по определению (моему) фальшивы.

Груз веры в свое прошлое обычно присутствует ниже порога осознания, он едва заметен, но очень реален и влияет на любое твое действие. Если хочешь почувствовать свою истинную природу, начни с какой-нибудь слащавой нью-эйджевской чепухи, например, прощения. А теперь, опираясь на мое утверждение, что этот механизм лежит ниже порога осознания, прости все… Пусть это будет своего рода карт-бланш прощения, прощение всего, что случилось или даже могло случиться. Помни, прощение не означает, что ты согласен или нет с событием или человеком. Ты облегчаешь СВОЙ груз, а не чей-то.
Читать дальше →

Предлагаю, вписать в колонку «Сатсанг», блоги МакКены и Шермана!
Они заслужили.

Пол больше ничего не сказал до нашего возвращения домой. Я понял, что он «готов» уже несколько недель, и всё это время привыкал к этому новому неожиданному состоянию. Так бывает в конце. Даже если тебе тысячу раз говорили, что у знания – у поиска – есть конец, ты ошеломлён и обескуражен, когда достигаешь его. Несколько лет ты ведёшь битву за битвой, каждая изнурительней предыдущей, и никогда, никогда, даже не надеясь, что когда-нибудь действительно сможешь победить в этой жизни.
А потом, в один прекрасный день, вот те раз. Ничего. Ни врагов, ни борьбы. Меч, казалось уже впаявшийся в руку, можно отбросить, если пальцы смогут разогнуться. Больше не с чем бороться, больше нечего делать, и больше уже никогда не будет нужно что-либо делать снова.
И даже тогда, очень вероятно, что ты не будешь знать кто ты и где. Всё просто окончено, и ничего не приходит взамен. В сказках новоиспечённые вампиры спрашивают, что влечёт за собой их новый статус. «Что, я настоящий вампир?» «А как быть с чесноком, распятиями, солнечным светом, гробами?» «Я бессмертен? Как это проверить?» «Что правда, а что миф?». Я слышал, что мастера дзен говорят, что требуется десять лет, чтобы привыкнуть к этому, а для них, это значит провести десять лет в наиболее подходящей для этого обстановке – в дзен монастыре, где всё и всегда просветление. Представьте себе другой случай: провести этот период посреди социума, который обесценивает духовность, и где даже духовные знатоки – невольные мастера дезинформации. Это будут чертовски специфические десять лет.
А что потом? Как я понял из разговора с практикующими джняна йогу (приношу свои извинения им и всем, чьи учения я исказил в этой книге), ты выходишь из этого периода ассимиляции как джняни – тот, кто знает. Это то, кем я являюсь, я полагаю, но процесс превращения из аджняни в джняни ещё не окончен. Даже теперь приходится прилагать сознательные усилия, чтобы поддерживать ложное «я», мой персонаж сновидения – оживлять его и заставлять действовать. И эта
Читать дальше →

Я использую много слов, чтобы сказать то, что хочу сказать, но в конечном счёте я говорю только об одном. Я прошёл туда и обратно перед костром, рассматривая, как танцует огонь на их мокрых, внимающих лицах.

– Отвечая на вопрос Рэнди короче и проще, можно сказать, что все системы верований это просто истории, которые мы создаём, чтобы сделать что-нибудь с пустотой. Эго ненавидит вакуум, поэтому каждый из кожи лезет, создавая иллюзию чего-то, там, где ничего нет. Системы верований это просто устройства, которые мы используем, чтобы оправдать невообразимый ужас перед отсутствием «я».

Дело идёт неплохо. Иногда мне приходится оценивать отклик на мои слова, поскольку то, что совершенно очевидно для меня, может быть абсолютно невероятным для слушателя. Для некоторых из слушающих меня сейчас, полагаю, огульное обличение всех человеческих религий и философий завораживает, для других это не новость. Для цели сегодняшнего вечера это лишь вспомогательное средство.
–Верования это свечи, которыми человек пользуется, чтобы разогнать окружающую его тьму. Они как чары, с помощью которых мы не подпускаем к себе бесконечность, пытаемся рассеять чёрную тучу, нависающую над каждой головой.

Я не хочу двигаться дальше, не пригвоздив этого. Они не обязаны мне верить или соглашаться со мной, но я хочу, чтобы сейчас они оставались со мной. То, что я хочу сказать сегодня, предназначено не для понимания теперь же, но для их будущего, и если они сейчас это упустят, то и в будущем им труднее будет это понять.
– Что здесь происходит? – вопрошал я. – В чём дело? Кто я? Что я? Что находится за пределами «я»? Это большие вопросы, и все религии и духовные традиции олицетворяют наши попытки ответить на них. Конечно, мы не можем ответить правильно, но это не важно, потому что нам не обязательно отвечать правильно, нужно лишь ответить адекватно. Нам не обязательно заставить чёрную тучу исчезнуть, нужно лишь заставить её казаться тёмно-серой вместо чёрной. Наши объяснения могут быть
Читать дальше →

– Мне ничего не стоит отвечать на вопросы настолько честно и точно, насколько я могу, но это просто не всегда возможно. Просто сказать, что я вижу людей как полусонных, или, как говорит Дао, как чучела, не подводит нас к основному вопросу о том, кто я и что есть эта сцена и что здесь делают другие. Для меня, да, непробуждённые люди будто не совсем присутствуют, но если задуматься, это место предназначено именно для этого. Какой смысл быть просветлённым на земле? Есть ли более бестолковое занятие, чем сидеть в зрительном зале и смотреть спектакль, который играется исключительно для развлечения актёров? Поистине, если за этим столом и есть проигравший, в любом смысле этого слова, то это я, потому что это я сошёл со сцены в припадке гнева со словами «Я больше не играю».

– Вот чёрт, – задумчиво произнесла она.
– Да, это только начало. Разница между нами не в том, что я просветлённый, а вы – нет. Разница в том, что я знаю это, а вы – нет. Я обладаю сознанием без «я», а вы – нет. Знаю, что это звучит, как речь гуру, но это правда. Истина одинакова для нас обоих. Я не достиг лучшего положения, нежели вы. Именно это имеют в виду, когда говорят, что поиск просветления похож на метания рыбы в поисках воды. Одна рыба знает, другая – нет, но обе они плавают в океане воды и всегда плавали.

– Вот чёрт, – произнесла она.
Какое-то время мы ели молча. Давненько я не говорил столько без перерыва, и уже стал уставать слушать свой трёп. Когда с едой было покончено, мы собрали свой мусор и неспеша побрели вверх по холму прочь из города в маленький парк.
– Я всё думаю об этом вашем театре… – повесила она в воздухе фразу.
– Да?
– Вы говорите, ну, не о «высшем я», верно? Вы не говорите…
– Я понимаю. Нет. Это не имеет ничего общего с иерархией души, или различными планами сознания, или низшим и высшим «я» и так далее. Из зрительного зала я описываю: все на сцене, в теле или вне тела, на физическом плане, астральном, или буддхическом, где угодно.Всё это лишь более широкие
Читать дальше →

– Я хочу, Сара, чтобы ты мне сказала чётко и определённо, от чего ты двигаешься и к чему. Не спеши, торопиться не надо. Отнесись к этому как определению своей персональной миссии, используя эти два элемента – по направлению к чему ты двигаешься и от чего. Окей?
На её лице застыло выражение паники от подобной идеи.
– Эй, – подбодрил я её, – не волнуйся так, милая. Всё, что мы делаем, это пытаемся получше рассмотреть то, куда ты идёшь и откуда. Это не астрофизика. Просто набросай план своего путешествия в наиболее сжатом виде. Это же не так сложно, правда?
– Наверное, нет.
– Это не соревнование, это просто жизнь. Нет финишной ленты, нет выигравших и проигравших. Подумай над этим хорошенько. Всё взаимосвязано. И приходи ко мне через несколько дней с тем, что у тебя получится.

Сара действует из той же неверной концепции, что и все остальные. Она верит, что, так или иначе, что-то неправильно, и она может это исправить. У всех различные понятия о том, что такое это «что-то», что с ним «неправильно» и как это «исправить», но в основе своей всё это одно и то же. Истина, однако, в том, что на самом деле всё правильно. Всё всегда правильно и ничто не может быть неправильным. Правильно даже то, что кто-то верит, что что-то неправильно. Неправильность просто не возможна. Как писал Александр Поуп, «Когда истина ясна, всё, что есть – правильно». Неправильность во взгляде наблюдателя, и нигде более.

Восприятие неправильности, однако, имеет решающее значение в продолжении непрекращающейся человеческой драмы, вместе с иллюзией отдельности и убежденностью в свободе воли. Драма требует конфликта. Нет конфликта, нет драмы. Если всё в порядке, тогда нечего исправлять, что может означать, что ничего не нужно делать. Не нужно покорять высот и измерять глубин. Не нужно достигать ни власти, ни благополучия. Не нужно зачинать будущие поколения. Не нужно ни создавать произведения искусства, ни возводить небоскрёбы. Не нужно придумывать ни религии, ни философии. И зубы не нужно
Читать дальше →

– Многие учителя, – доложил он мне, –
говорят, что необходимым первым шагом к
пробуждению является неудовлетворённость,
терзающее недовольство на чувственном
уровне. Вы это имеете в виду, когда говорите
о намерении?
Последние годы Камиль читал в основном
труды Раманы Махарши, Нисаргадатта
Махараджа, Рамеша Балсекара, Жана Клейна и
всей этой братии. Похоже, он философски
склонялся в направлении специфической ветви
недвойственности и нео-адвайты веданты,
которая в настоящее время привлекает всё
больше публики. Её привлекательность
основана на простой центральной истине – не-
два. В то время, как «не-два» это не совсем
истина, «два» – совсем не истина, и таким
образом, можно было бы подумать,
отмечается конец дуального мышления. Но
блуждания энтузиастов недвойственности
начинаются при попытках возведения
философской структуры на основе этой
простой истины. Я объяснил Камилю, что
нельзя выстроить философию Этого на основе
Не-Этого, но он довольно сильно был
привязан к этому неправдоподобному
маленькому домику и ещё не был готов
съехать.